Амир опустился сверху, удерживая запястья и предпочитая и здесь быть хозяином положения. Его губы плавно спускались вниз к средоточию моего желания, предвещая мне скорую, но такую сладкую гибель, сдачу всех крепостей на милость победителя.

Но нет, я не доставлю ему такого удовольствия. В эту игру можно играть вместе. С трудом извернувшись ужом, я выбралась из захвата не ожидавшего от меня такой прыти мужчины, и, толкнув оторопевшего Амира в грудь, оказалась сверху, проделывая тот же фокус, что и он недавно со мной.

Спустилась ниже и с удовольствием провела сначала ладонью, а потом и языком по его возбуждённому бархатному, но такому внушительному и твёрдому мужскому естеству и начала свою сладкую пытку в танце древнем, как сама жизнь.

Но долго упиваться своей властью мне не дали. В какой-то момент мы снова поменялись местами и теперь я хватала ртом воздух и шептала в беспамятстве его имя.

Ночь превратилась в новое сражение между нами, только более сладостное. И принесла мне множество сюрпризов, заставив вскрикнуть от боли, когда Амир вошёл в меня впервые.

Да, давно забытое ощущение, не ожидала испытать его снова. Но, в отличии от моего настоящего первого раза, боль очень быстро отступила, уступив место затопившему каждую частичку тела наслаждению, накатывающему волнами вновь и вновь.

Усталая и удовлетворённая, как никогда, я погружалась в ленивый сон на плече у Повелителя с одной лишь мыслью: «А смогу ли я, как думала, завтра выбросить его из своей головы?». Ответ мне не очень нравился…

И уже сквозь сон ощутила, как такая приятная и надёжная опора вдруг исчезла, оставив после себя ощущение потери и холода. И мужские голоса, что-то активно обсуждающие, всё больше удалялись из комнаты.

Проснулась я от странного шума, доносившегося извне. Источником его оказалась мирха Рахма, лично пришедшая за мной в покои Амира.

— Собирайся! — повелительно произнесла она, бросив на кровать скромное по сравнению со вчерашним платье и чёрную, расшитую серебром накидку, призванную скрыть всё до малейших нюансов: грудь, руки, ноги, лодыжки и даже шею. — У тебя есть пять минут. И так слишком долго задержалась в покоях Повелителя, — проворчала недовольная чем-то Рахма.

Она обвела хмурым взглядом моё прикрытое простынёй тело, разметавшиеся в разные стороны лепестки цветов и остановилась на пятне крови — свидетельстве моей невинности. На миг её выражение лица смягчилось, но это длилось всего лишь мгновение. Потом она с укором спросила:

— И долго мне ещё ждать? Если стесняешься — могу отвернуться, — насмешливо произнесла она, подразумевая, что таким как я нечего стесняться. И демонстративно вернула балдахин на законное место, оставляя меня наедине с самой собой. — Только если ты не выйдешь через пять минут, то сюда войдут стражники. А ты знаешь, что их ждёт, если увидят тебя голой.

Я сердито нахмурилась, прожигая ни в чём не повинную лёгкую ткань балдахина гневным взглядом. Что за хамское отношение? Как будто я виновата в чём-то. Меня в чём-либо подозревают? Или же Амир решил таким образом указать на моё место? Похоже, это не я выбросила его из головы после ночи любви, а он решил проделать со мной подобный фокус.

Протест поднялся из глубины души и тут же был задавлен здравым смыслом:

«Тише, Дина, тише! Тебе ведь именно это и нужно. Если хочешь сбежать отсюда и забыть о гареме, как о страшном сне, лишнее внимание его Повелителя ни к чему. Он доказал себе, что сможет покорить и соблазнить любую, даже такую непокорную, как ты. Вот пусть и радуется своему достижению. А ты воспользуешься появившимися привилегиями. Потому что после ночи любви ты — эгайя, а у этого статуса свои преимущества. Ну а отношение мирхи — лишь желание тебя унизить и поставить на место, потерпи чуть-чуть…»

Уставившись на брошенную мирхой одежду, решила последовать голосу разума и быстро набросила платье на голое тело, не желая унижаться перед Рахмой и искать на полу своё бельё. Да и стражей было жаль. За такой «проступок» их ждало не самое приятное наказание.

Вот только пока одевалась, несмотря на то, что должна была предполагать подобный вариант развития событий, когда на утро не только не застану хозяина комнаты, но и буду поспешно из неё выдворена, в моей душе назревала буря. Хотелось найти Амира и хорошенько поколотить за то, что посмел так со мной поступить. За то, что для него эта волшебная ночь любви оказалась обыденным сексом с очередной эгайей, о которой он завтра может и не вспомнить.

Раздражённо смела алые лепестки — свидетели моей слабости, и несмотря на нывшее после ночи тело, с гордо поднятой головой и расправленными плечами шагнула за край ложа, со всей силы дёрнув мешающий балдахин в сторону.

— Я готова, — констатировала очевидный факт.

— Хорошо, следуй за мной, — совершенно безэмоционально приказала старуха.

За дверью покоев нас ожидали стражи, которые последовали за нами, заняв положение с обеих сторон от меня, будто сопровождая опасную преступницу, готовую сбежать в любой момент.

И что же здесь происходит, в конце концов?

Пока мы шли по длинному коридору, я задумчиво сверлила взглядом затылок смотрительницы гарема, пытаясь понять, чем могла не угодить Амиру и что меня ожидает в конечной точке нашего назначения…

Амир

— Что случилось, Ансар? — спросил как можно тише у слуги, неожиданно нарушившего наше с Диной уединение.

Обычно он позволял себе подобное лишь в случае острейшей необходимости и я к этому спокойно относился. Но сегодня появление личного слуги, застывшего истуканом у входа, невероятно разозлило.

Осторожно, чтобы не разбудить уставшую после ночи любви упрямую и такую горячую маленькую тигрицу, преподнёсшую мне сегодня ещё один очередной сюрприз, я высвободил своё плечо, переложив её голову на подушку, и, прикрыв оголённое тело девушки простынёй, выскользнул из кровати. Накинул висящий на спинке кресла шёлковый халат и недовольно спросил Ансара о причине его визита.

— Господин, не извольте гневаться, — склонился в три погибели слуга, — но Нариф, вы велели предупредить вас в случае его приезда.

Чёрт! Как же не вовремя. Лишь этого не хватало. Нетерпеливый нигалец может сорвать все тщательно выстроенные планы.

— Хорошо! — после секундного раздумья принял решение. — Я встречусь с ним в своём кабинете. Проведите его через тайный вход. И передайте Нарифу артефакт, меняющий личину.

Нечего кому-либо знать, что он встречается с лидером нигальского племени.

Кажется, зря он рассчитывал на безоговорочное послушание со стороны Нарифа. Если у того не окажется достаточно веской причины, чтобы явиться сюда, то план Дины женить дочь Загира на сыне Тангара обретёт небывалую привлекательность.

Амир в последний раз взглянул в сторону ложа, где мирно спала Дина, и впервые испытал сожаление о том, что не сможет остаться с ней до утра и увидеть пробуждение своей эгайи.

Дина для него оказалась сплошной загадкой, состоящей из одних противоречий. По словам торговца, у которого её приобрели, добровольно согласившаяся продать себя в рабство, она наверняка была из самых низших слоёв населения, но при этом столь свободолюбива и несла себя с таким достоинством, что не всякая мирха могла себе подобное позволить.

Умна, наблюдательна и умеет делать выводы, несмотря на столь юный возраст. А ещё… ещё смелая и раскованная в постели при том, что сама невинна. Но и не это наиболее удивило Амира, ведь подобные умения можно было списать на уроки, получаемые всеми эгайями, а смелость — на бунтарский характер Дины. Однако он совершенно не ожидал, что она так просто сама решит провести эту ночь с ним. Что же повлияло на решение этой загадочной женщины?

— Ансар, — позвал он, оказавшись за пределами спальни, — когда проснётся? — кивнул на спальню, в которой осталась девушка, — прикажи мирхе проводить её в прежние покои Ильсияр. О судьбе прежней хозяйки я уже распорядился…