Спозаранку, сонно потягиваясь и расчесывая пальцами волосы, мы достали свои веточки для чистки зубов, и принялись рыскать вокруг в поисках свежего мха, которым оборачивали чуть изогнутую веточку для основательного трения.

Между тем наш предводитель выудил из своей сумки тонкую палочку белого цвета, нажал что-то на ней, и, прополоскав рот некой жидкостью из маленькой фляги, стал водить круговыми движениями по зубам, едва касаясь их.

- Ты что, думаешь, так они у тебя чистыми будут? – засмеял его Калимак, усердно натирая десны сухим мхом. – Воздухом, знаешь ли, не шибко получится!

- Это звуковая волна с очень высокой скоростью колебаний, - попытался объяснить Аргон, не теряя терпения. – Совсем неплохо очищает. – И он слегка улыбнулся, демонстрируя ровный ряд на редкость крупных белых зубов.

- Какая звуковая? Не слышно же ничего! Да еще и волну какую-то придумал. Ну и чудак ты, ядрена вошь, - фыркнул Калимак. – Дай попробовать, что за ерунда там такая, - все же не выдержал он.

- Вот это нет, - решительно возразил Аргон. – Вам все нужное выдадут, когда придем на место, а ты уж пока обойдись своей чудо-щеткой.

- Тьфу, - Калимак смачно сплюнул в траву под наше с хозяином хихиканье.

* * *

На второй день почти непрерывной ходьбы вверх и вниз по крутым холмам и колючему кустарнику, мы остановились на привал уже затемно. Ночь была холодная, хотя осень только вступала в свои права. Аргон и Маура быстро порешили, кто первым будет стоять в ночном дозоре. Мы бы вообще не видели в этом надобности, но наш проводник порассказал нам таких страстей про эти дикие края, что мы дрожали под одеялами, долго не решаясь сомкнуть глаз.

Теперь Аргон улегся, растянувшись на земле во весь свой рост и предварительно обвив место нашей стоянки клейкой веревкой, защищавшей, по его словам, от пауков и других мелких ползучих тварей. Калимак тоже лег, завернулся в одеяло, и скоро послышалось знакомое похрапывание. Я опустился на сухую траву, положив под голову свернутый кафтан. Все-таки я никак не мог привыкнуть спать без подушки; ведь, несмотря на бедность, в хибарке, где я вырос, всегда какие-никакие подушки имелись. И мне, как самому младшему, часто доставались наиболее мягкие, набитые сушеными травами, а не соломой.

В Биреле еще были нормальные кровати. А здесь – лишь покрытые мхом камни и обломанные ветки на сырой земле. Я впервые столкнулся с настоящими неудобствами кочевой жизни, и встреча эта была не из приятных. Калимак, как ни странно, привык к такого рода лишениям быстрее, чем я, о чем красноречиво свидетельствовал его храп. Я гадал, оттого ли это, что он более вынослив, или по другой, неведомой мне причине. Стало обидно, что я не мог засыпать так быстро на голой земле.

Поворочавшись еще немного в бесплодных попытках, я в конце концов поднялся и подошел к Маура, стоявшему у самого края круга, освещаемого костром. Он неподвижно глядел вдаль, погруженный в свои мысли, и в этот раз не ощутил моего присутствия у себя за спиной, как обычно.

- Хозяин...

Чуть вздрогнув, он медленно повернулся, и я удивленно выдохнул. Его лицо было печальным, растерянным, словно он в отчаянии искал ответа на какой-то вопрос и все не мог его найти. Но тут же снова возникла непроницаемая стена, маска самообладания. И спокойный, уверенный голос:

- Да, Бан?

В тот момент он чем-то стал похож на Аргона, с его строгим каменным лицом, и меня передернуло.

Маура смягчился, зная, что я не нарочно застал его врасплох.

- Что, не спится?

- Да, – ответил я, зябко поежившись. – Я вот не понимаю, почему господин Брандугамба спит, – я кивнул в сторону стоянки. – А я не могу на земле заснуть. Должно же вроде наоборот быть...

Он приглушенно засмеялся, поправив накинутое на плечи одеяло.

- Наверное, господин Брандугамба просто устал сегодня больше, чем ты. Поэтому и дрыхнет.

Вдруг я краем глаза заметил легкое шевеление в гуще зарослей далеко справа от нашей стоянки. Вздрогнув, я резко повернулся, уставившись в темень.

- Тоже заметил? – шепотом произнес мой хозяин. – Здесь кто-то есть.

- Кто? – у меня мороз пошел по коже, и я невольно придвинулся ближе к нему.

Стоявшая на привязи у дерева Ночка издала короткое встревоженное ржание, вздернув гриву.

- Схожу, проверю. – Маура начал осторожно пересекать стоянку, и я засеменил следом, по пути задев ногой лежащего Аргона. Тот зашевелился, пробормотав что-то невразумительное.

- Ну вот, даже еще лучше, – усмехнулся шедший впереди. – Я хотел его разбудить, а ты уже за меня постарался.

- Я нечаянно, – сказал я почти в полный голос, забывая о шепоте.

Странник окончательно проснулся, глядя на нас снизу вверх:

- Что такое?

Тут притаившимся в кустах надоело ждать – или же они боялись, что лишатся последнего шанса атаковать нас. С хриплыми криками оттуда выскочило человек шесть, и их оголенные ножи сверкнули в свете догорающего костра. Я закричал от страха, отбегая назад, и споткнулся на этот раз о Калимака, чьи страшные ругательства доказали, что он тоже проснулся. В создавшейся неразберихе кто-то подскочил к Аргону сзади, не давая ему возможности увернуться. Но Маура, молниеносно оттолкнув Аргона в сторону, перекрыл атакующему дорогу, в мгновение ока резко выхватил свой нож и нанес удар. Костер уже успели затоптать, и поэтому крик раненого раздался в кромешной тьме, что сделало звук еще более жутким. Я попытался подняться, чтобы освободить придавленного Калимака, и в тот же миг грузная фигура нападавшего упала сверху, и до моих ноздрей донесся смрадный запах застарелого пота и свежей крови. Аргон что-то кричал, Калимак постоянно чертыхался, наконец встав на ноги, и ко всему этому примешивались лязг металла, стоны, торопливые шаги, лошадиное ржание и стук копыт.

Шум и гам борьбы резко стихли. Копыта стучали все глуше и глуше, пока над нами не нависла беспощадная, режущая слух тишина, будто после неистового смерча.

Аргону удалось зажечь факел от тлевшей головешки, и он приблизился к нам, совершенно потерявшим ориентацию в черной безлунной ночи.

В свете факела мы увидели лежащих в углях костра два окровавленных трупа.

- Это кто? – шокированно спросил Калимак, отряхиваясь от пыли.

- Видимо, разбойники, - заключил Аргон, разглядывая одутловатые лица. – Их много в этих краях.

- Уж очень они избирательно целились для простых разбойников, - подошел Маура, держась за свою руку. – Интересно, сколько бире́льцы заплатили им за твою смерть, Аргон?

- Ты спас мне жизнь, - склонил голову странник. – Я в долгу перед тобой.

- Я не собирался этого делать.

- Думаю, собирался.

Маура отвернулся, нахмурившись.

- Опять мои вещи стырили! – возмутился Калимак, безуспешно ища глазами свою сумку. – В который раз уже! И новая рубаха! Это проклятье какое-то! А Ночка-то где? С привязи сорвалась, что ли? Мау, ну ты можешь себе представить, только меня и преследуют все эти напасти... – он осекся, в дрожащем свете факела заметив запятнанный кровью рукав туники товарища. – Ты что, ранен?..

- Пустяки, царапина, - тот потрогал разорванную на плече ткань.

Быстро обойдя стоянку, Аргон нагнулся и осторожно поднял с земли нож из какого-то странного, совсем светлого металла. Изнутри открытого полого лезвия упали последние несколько капель густой прозрачной жидкости. Чуть приблизив нож к лицу, он понюхал его.

- Кажется, гиндр... – пробормотал он себе под нос.

- Это яд? – спокойно спросил Маура.

- Да, - просто ответил Аргон, не считая нужным солгать. – Но бо́льшая часть, к счастью, вылилась в траву. Ничего не понимаю... – сказал он сам себе. – Ведь это были анна́н[5], а оружие с наших баз... Значит, и в западных краях уже появились предатели.

Он плотно замотал обломанный нож в несколько слоев белой ткани и спрятал в свою сумку:

- По клейму на рукояти можно будет узнать, кто их производит. Это приведет к виновным. Сядь сюда, - обратился он к Маура, указывая на большой плоский валун неподалеку. – И дай посмотреть рану.