Я нежно взяла ладонь Юонны и не сильно сжала, давая понять, что я рядом. Пока что.

В тяжёлом ожидании мы посидели около пятнадцати минут, я уже начала сомневаться в правдивости предсказания Циса, как до нас начали доносится звуки.

Грубые голоса, громко спорящие и смеющиеся, становились все ближе. Всего их было около десяти. Мы попали на маленький отряд? И где Оборотень, уж его-то голос я точно ни с чем не спутаю?!

Служивые явно напряглись, сжимая свои мечи, готовые в любую секунду броситься вперёд. Но Фар всё наблюдал в щель у окна, медленно подняв свою ладонь — первая готовность к атаке.

Моё сердце, кажется, стучало барабанной дробью, оглушая меня и эхом оседая в переполненных сегодня стенах домика. По телу пошли волны дрожи, что сбили бы меня с ног, попытайся я встать.

Вот, сейчас, все решится. Вся моя храбрость, что плескалась через край до этого, испарилась, оставив вместо себя липкий страх, накрывающий меня непроницаемым коконом. Мысли словно замедлили свой ход, когда Фар резко махнул рукой и служивые опрометью понеслись прочь из нашего убежища. На миг страх все-таки овладел мною полностью: я не могла понять, что мне нужно делать, ни одна здравая, да даже самая глупая, мысль не посетила мою голову, ровно до того момента, когда Юна не вскрикнула, закрывая руками лицо, и как молитву, повторяя:

— Это скоро кончится! Все будет хорошо!

Я резко зажмурилась, а открыв глаза уже полностью взяла себя в руки, от первобытного ужаса осталась только слабость в ногах, но я списала её на долгое пребывание в одной позе.

Чмокнув солёную от слез щеку Юонны, я подскочила к окну, осторожно выглядывая наружу.

На поляне был самый разгар битвы: наши воины отважно сражались с гоблинами в рясах, которых оказалось раза в три больше, чем я до этого предполагала. Судя по всему, артефакты действительно работали — ни один гоблин не мог открыть портал, ругаясь и зверея от этого ещё больше. Служивые взяли в кольцо одного из врагов, что был в капюшоне и в длинной рясе, скрывающей слишком женственную фигуру, очертания которой выделялись даже в таком мешковатом одеянии. Сомнений не оставалось — это Оборотень.

Я сжала кулаки и тихо зарычала. Самое время действовать: служивые справились с большей частью гоблинов, значит можно подобраться к Гасту и Фару.

Мысли в голове закружили со скоростью моего красного демона, и я решилась: пригнувшись, подошла к подруге, обняла ее, что есть мочи и поцеловала в лоб.

— Юняша, я тебя очень сильно люблю. Прости, но другого выбора у меня нет, позже ты все поймёшь сама, — сжимая в руке, до боли, пузырек с порошком, я подскочила на ноги, бросая бутылек перед подругой.

Пузырек разбился, высвобождая порошок. Секунда — и вместо рассыпанных крупиц образовалась серая мерцающая дыра, размером с обруч.

- Стиша, что это?! — завизжала Юна, со страхом глядя то на меня, то на портал, пытаясь отползти от него.

— Прости, передай Гасту и родным, что я их люблю больше жизни. И тебя. Не потеряй Фара, — протараторила я и с силой протянула Юну за руку, бросая в дыру.

Сборщица непонимающе завизжала, но не сумев мне противостоять, рухнула в портал. От моей подруги в домике остался лишь беспомощный крик, что она издала, падая в неизвестность. После пары секунд, как Юна оказалась в серой дыре, переход превратился в изрядно высохшую лужицу.

Я сдержала накатившиеся слёзы и запихнула свою совесть так далеко, как могла, чтобы не думать: справиться ли Юонна одна неизвестно где. Дай Боги, чтобы она попала домой!

Напустив на себя больше храбрости, я смело шагнула за порог домика, намереваясь выполнить второй пункт своего плана. Но как найти хоть один артефакт, чтобы разъединить круг блокировки? Судорожно оглядев поверхность воды у мостика и не найдя ничего похожего на искомое, я зарычала, чтобы не разреветься. Закусив до боли губу, на четвереньках начала ползти по мосту и вглядываться тщательнее. Вот! Вот оно! У самого берега поблескивал синим цветом увесистый камень, видимо зелень с него сбило волной и обнажило почти перед носом у гоблинов. К счастью, в разгаре бойни ни меня, ни артефакт никто не заметил.

Я набрала в лёгкие воздуха и помчалась со всей своей прыти к синему камню. Несчастный мостик подо мной опасно закачался из стороны в сторону, отчего мне пришлось балансировать, чтобы не нырнуть в реку.

Достигнув своей цели, я быстро огляделась, убедившись, что не переломлю ход сражения в пользу гоблинов, осторожно потащила камень на себя. Он слабо завибрировал и погас. Значит мне удалось. Отлично!

Теперь дело за Гастом и Фаром. Демоны сражались в разных концах поляны: Фарман с двумя гоблинами сразу, а Гастьян с Оборотнем. Нужно быстрее отправить парней, чтобы самой поквитаться с Оборотнем! Но как их поймать вместе?

Идея пришла сразу: я призвала стихию и моментально поменяв ипостась, побежала к Гастьяну, что не уступал в схватке противнику.

Преодолев практически половину пути до сражавшихся, я резко остановилась, как вкопанная: в ловком маневре Гаст разрезал шнур на шее Оборотня, на котором висел артефакт, и быстрым движением свалил его с ног, обнажая истинное лицо моего заклятого врага.

Это была Огнесса!

Рыжие кудри разлетелись и ударились о лицо ведьмы, когда та в одно движение подпрыгнула на ноги, отражая удар Гаста и нападая на него, словно дикий хищник.

В моём горле пересохло, тело стало ватным, а разум никак не мог поверить в реальность происходящего: тот, кого я ненавидела всем своим существом и желала смерти, готовая сама вцепиться в его глотку, оказался самой большой раной в моём сердце, что не заживала долгие годы и сейчас начала кровоточить с новой силой.

В реальность меня вернул момент, когда Гасту снова удалось положить наземь Огнессу и занести над ней свой меч, я, словно умалишенная, побежала к демону, закрывая собой Огонька.

Глаза Гастьяна расширились, но в секунду с собой совладав, он изменил положение своего оружия и зарычал на меня:

— Стиша, твою мать, ты что творишь?!

Конец фразы расплылся звоном в ушах, потому что Огнесса одним движением затащила меня в появившийся под нами портал, злорадно рассмеявшись:

— Какая же ты дура, Стихиллия!

От появившегося страха и пережитых эмоций я, кажется, потеряла сознание.

Что я пришла в себя мне дали понять ноющие запястья и гудевшая голова. Кое-как открыв глаза и поморщась от усилившейся боли, я до последнего надеялась, что все произошедшее — это сон. Просто мне шандарахнули по голове во время битвы, а мое воображение сыграло со мной злую шутку.

— Пришла в себя, подруженька? — едкая усмешка сразу развеяла все мои надежды.

Передо мной стояла Огнесса: за все эти годы она ни капли не изменилась, разве что пару морщинок залегли на лице и глаза, прежде светившиеся добротой, горели ненавистью и пренебрежением. В стенах пещеры, где мы находились, она смотрелась ярким цветком среди разрухи, но цветок этот был слишком ядовит.

— Слабовата ты: от короткого портала уже отключилась. Ну ничего — самое интересное впереди и у тебя главная роль! — засмеялась Огнесса, давая знак гоблинам, чтобы меня подняли.

Тело было, словно не мое, поэтому даже сопротивляться двум громилам у меня не вышло. Я набирала сил внутри для разговора с Огоньком.

— Огонёк, зачем тебе это? — прохрипела я, за что сразу получила пощечину от бывшей подруги.

— Заткнись! Огонёк умерла в тот день, когда ты, мразь, увела у неё любимого!

— Ты же знаешь, что я даже не подозревала об этом. Он был для меня табу, — болью обожгло уже вторую щеку и из глаз непроизвольно брызнули слезы обиды, горечи, бессилия.

— Ты и правда дура, Стихиллия! Мне плевать, что ты ничего не знала. Он предпочел МЕНЯ тебе. Как и все! Всю жизнь ты была на шаг впереди меня: все любят нашу Стишечку, завидные женихи к ней толпами ходят, а она нос воротит, все любви ждет, — Огнесса выплевывала в меня слова, будто яд, а ее глаза просто выжигали мою и без того растерзанную душу. — Зря ты меня спасла от своего любимого демона, теперь умрёшь сама!