— Нет, я не отпущу тебя одну! — я приняла объятия подруги и не сдержала слёз обиды и бессилия.

Никогда не позволяла себе рыдать у кого-либо на глазах. Все свои слезы и боль я обычно отпускала в одиночку, чтобы не слушать утешения, от которых так и хотелось пожалеть себя, а этого я себе не разрешала с того момента, когда решила поступить в Дьюксен и заработать гордость родителей. Бесспорно, я была обожаемой дочерью, меня холили и лелеяли, но я хотела, чтобы родные по-настоящему гордились мной: не потому что я их любимый ребёнок, а потому что многое достигла своими силами и упорством, не отступая ни перед чем. Также было и с друзьями: я не могла просто принимать их любовь, как должное, мне постоянно хотелось поступками показать насколько я ценю и люблю своих близких.

Вместе со своей любовью я отдаю дорогим мне людям частичку себя, и сейчас, когда у меня не получается уберечь свою подругу, отправляя её на опасный путь, я также убиваю эту свою часть, что подарила ей, душевными муками и терзаниями. Мне намного проще пройти этот путь с ней рука об руку: лучше ощущать боль физически, чем ежедневно корить себя, как это было с Огоньком. Нет, я — одна из составляющих этого трагичного пророчества, мне и принимать на свой счёт все те испытания, что злой дух приготовил.

Мы сидели в такой же тишине, что и после моего рассказа. Только теперь она была не гнетущая, а пустая: в ней не было ожидания Юны, моего отчаяния и надежды, сомнений Гаста или возбужденного интереса Фара. Все всё решили, и отступать от своих решений не намеревались, даже если никто ещё их не озвучил. Стойкая уверенность друзей незримо давила на меня грузом, заставляя нервничать ещё больше.

Первым тишину нарушил Фарман. Огненный демон отметил что-то у себя в дневнике и с победным выражением лица, вышел из-за стола и встал прямо перед диваном, где мы втроём ждали такого не лёгкого продолжения разговора.

— Мои дорогие друзья! Я нашёл выход из сложившейся ситуации!

— И? — раздраженно спросил Гаст, не выдержав театральной паузы своего друга.

— Судя по данным, что я перевел — фамильяр действительно существовал, но о том, что именно он является автором летописи, ничего не сказано. Да и о нем самом пару строк всего написано. Тем не менее, мне удалось отыскать информацию о последнем походе создателя летописи, где он передал сие напутствие в храме Великого духа магии, а потом отправился на земли гномов, доживать свой век. Жив ли он сейчас — это, конечно, вопрос, но как минимум его записи или дневник должны сохраниться. Думаю, оттуда и стоит начать поиск. А самое главное — мы не будем жертвовать такой прелестной сборщицей, — Фарман многозначительно глянул на Юну, отчего у неё выступил румянец на щеках, — мы отправимся на поиски этого автора — фамильяра все вчетвером!

Фар расплылся в довольной улыбке, а вот Гастьян пришёл в ярость:

— Ты в своём уме?! По мимо одной ты хочешь погубить обеих, и себя в придачу?! — Гаст вскочил с места и подлетел к товарищу, сверля его своими красными глазами.

— Тише, старик, ты всегда не обдумаешь, а уже начинаешь пениться, хуже, чем пиво у лепреконов! — Фарман вел себя спокойно, даже не смутившись под гнетом рубиновых глаз. Но отпустив усмешку, он стал серьезен, обращаясь к нам и не обращая внимания на краснеющего от злости Гаста: — Тем более, мне почему-то кажется, что красавицу Юну одну уж точно не отпустят. Поэтому идти всем вместе — это самый разумный из вариантов.

— Вдвоём было тоже не плохо, но я не против и твоего предложения, — бушующий внутри меня вулкан отчаяния и злости начал потухать, а на его месте разливалось море благодарности огненному демону. Не думала, что меня поддержит именно он, а не Гаст, но и его поддержка придала мне убежденности, что я на правильном пути.

Юонна, все заливающаяся краской от комплиментов Фармана, нахмурилась. Обдумав что-то в своей голове, румянец с её лица сменился на тревогу. Стараясь не смотреть в глаза Фару, она начала ровным голосом:

— Но сборщицы работают в одиночку. Какой смысл вам рисковать собой, если никто из вас не сможет нарушить хоть слово из стандартного договора?

— Значит, мы не будем прибегать к помощи контракта, а сами разыщем среди гномов фамильяра. Ну или на крайний случай — изменим договор! — парировала я, готовая сделать что угодно, лишь бы не упускать возможность не оставлять Юну одну.

— Но это невозможно! Ты же знаешь кодекс сборщиков! — воспротивилась Юонна, сжав свои кулаки и пристально глядя на меня.

— Ну я бы не был так уверен, принцесса, — подмигнул ей Фар и Юонна застыла, смотря на него с открытым ртом: то ли от обращения демона, то ли от его слов в целом.

Я про себя хихикнула: впервые вижу, чтобы моя подруга так удивлялась комплиментам в свой адрес. Все это говорит только о том, что Фарман её заинтересовал, а может даже понравился.

Интересно, я также выгляжу, когда Гаст заставляет меня краснеть своими выходками? Я невольно покосилась на Гастьяна. Он все также был зол: в его глазах то и дело загорался алый огонь, но лицо было непроницаемым — я не могла определить, что он сейчас испытывал помимо гнева.

— Кодекс сборщиков достаточно молодой свод правил, до его принятия существовал иной порядок составления договоров, точнее сказать, было одно правило — взаимная выгода, — в очередной раз Фар блеснул своей улыбкой, явно адресованной Юонне.

— Тогда мы согласны! Когда приступаем? — быстро приговорила я, чтобы Юна не успела вспомнить ещё какой-нибудь весомый аргумент, а Гастьян не побил огненного демона.

— Но… — под моим хмурым взглядом Юонна передумала опровергать решение, хотя она могла, слава Богам, здесь её упрямство не включилось. — Хорошо. Но как составлять этот старый-новый договор? Я о нем даже не слышала.

— Не волнуйся, красавица, я тебе все расскажу, — Фарман протянул руку Юне, и они отошли к столу, где демон усадил её и начал показывать какие-то свитки.

Я снова перевела взгляд на молчавшего все это время Гаста: он отвернулся к камину и не обращал на нас никакого внимания.

Мне стало как-то жаль красного демона, ведь его гнев тоже можно понять: буквально час назад я была на его месте, пытаясь обезопасить Юну любой ценой.

Я тихо подошла к нему сзади и положила руку на плечо. Гастьян даже не повернулся в мою сторону, все также наблюдая за потрескивающими поленьями, но я почувствовала как напряглись его мышцы.

— Я понимаю, что это не лучшая идея, но, Гаст, — это наш шанс. Поэтому не будь букой, — мягко произнесла я, пытаясь вырвать демона из его дум.

— Пойдём, нам нужно поговорить, — Гаст молниеносно повернулся ко мне и моя рука была уже не на его плече, а в его ладони.

Ничего не сказав Фару и Юне, которые рассматривали старые свитки, мы вышли из кабинета и Гастьян повёл меня вдоль по коридору, не удосуживаясь даже посмотреть в мою сторону.

Такое обращение мигом выбило из меня всю жалость, а её место заполнило нарастающее раздражение:

— Гаст, можно меня не тащить за собой? Куда вообще мы идём?

Но Гастьян мне не ответил, сильнее сдавив мою ладонь. Я надула губы и уже была готова, чтобы ударить или пнуть зазнавшегося демона, но Гаст резко повернул к незаметной с первого взгляда двери и повёл меня внутрь.

Комната оказалась довольно просторной и светлой. Мебели в ней было по минимуму: большая кровать с шёлковым белым покрывалом, платяной шкаф у стены с зеркальными дверцами, довольно просторный диван и маленький журнальный столик из цветного стекла.

Гаст отпустил мою руку и отошёл к окну, уставившись на открывающийся вид через прозрачную занавеску, он сложил руки на груди и раздраженно начал:

— Стихиллия, почему ты мне сразу не рассказала о своих снах?

— Потому что сначала хотела убедиться, что это не начавшаяся после всех потрясений шизофрения, — ровным голосом ответила я, усаживаясь на диван и положив нога на ногу, а руки повторили позу Гастьяна.