— Прости, что? — не поверил своим ушам Вестэль.

— Из-за физической формы. Ты еще не знаешь, что она втайне от родителей бегала к одному отставному солдату, чтобы он учил ее драться? Ну, теперь ты в курсе.

— Почему это так важно? Девушка ведь не должна уметь драться. Это обязанность мужчины — защищать ее!

— Скажи это своей покойной матери, и бабушке, и двоюродной прабабушке тоже. Когда женщины в нашем роду считают, что жизни их близких угрожает опасность, они превращаются в дьяволиц. Думаешь, мать твоя просто так коллекционировала клинки и дарила тебе на день рожденья холодное оружие?

— Я думал у нее хобби такое.

— Как же, хобби! До своей свадьбы с Генрихом Элизабет только и думала, что о платьях и балах. А потом она родила тебя и узнала, что ее мужу предстоит стать Судьей Теней. Она довела троих известных фехтовальщиков до нервного срыва, но добилась своего и овладела клинком. К позору моего брата, вынужден признать, что пару раз это умение ей все же пригодилось.

— Матушка… — с ностальгическим вздохом произнес Вестэль.

— Да, она была прекрасна… Ты зашел только для того, чтобы спросить меня о мисс Деллоуэй?

— А, нет. Я еще хотел узнать, где ты познакомился с бароном Сеймуром. Ваша дружба довольно странно выглядит, особенно учитывая, что в высшем свете все считают, будто между нашими родами едва ли не кровная вражда.

— Понятно, — улыбаясь, произнес герцог. — С Эдвардом мы познакомились еще в Истангийской Академии Магии. Он был на пять лет старше меня и оказывал мне некоторое, ммм, покровительство. Но, должен признать, наши связи с Сеймурами гораздо глубже, чем ты думаешь. Видишь ли, на самом деле Его Императорское Величество, Эдвард II, никогда не гневался на баронов. Сеймуры были самыми преданными его слугами, и потому традиционно именно в их семье от отца к сыну переходила должность Судьи Теней Истангии. Однако лет тридцать назад в имперской части Нордландии возникли большие проблемы. Эта северная провинция была присоединена к Империи незадолго до начала войны с Востоком. Раньше, благодаря близости к варварским землям и малого количество людей, там почти не было преступности. Однако за семь десятков лет войны в Нордландию сбежало огромное количество дезертиров. Убийство, грабежи, воровство, проституция, даже наркотики — стали в этих землях обыденным делом. А потому Его Величеством был поднят вопрос о назначении в этот регион собственного Судьи Теней. Вот только все доверенные лица к тому времени имели свои территории, за которыми требовалось следить. А если послать в столь отдаленную провинцию непроверенного человека, то нет гарантии, что он будет хорошо выполнять свои обязанности. Тогда-то барон Сеймур, отец Эдварда, и вспомнил о своих родственниках по материнской линии.

— Что? Родственниках? — неподдельно изумился Вестэль. — Первый раз слышу.

— Твоя двоюродная прабабушка была замужем за Энтони Сеймуром, дедом Эдварда. Так что можно сказать, что Судьями Теней мы стали благодаря родственным связям, черт бы их побрал.

— Но почему в Нордландию послали Сеймуров, а не нас?

— Мы были новичками. В Нордландии же преступный люд и знать не знал ни о каких Судьях Теней. Требовалось наладить инфраструктуру, создать репутацию, заставить всех подчиняться. Там нужен был кто-то опытный. В Истангии же было достаточно человека, который сумел бы удержать власть. Отец справился, он пробыл на своем посту почти двадцать лет, прежде чем его сразила непомерная страсть к острой пище.

— Он умер от язвы желудка, — вспомнило Вестэль.

— Точно.

— Кстати, а что это за странная черная коробка на столике? Тебе прислали новую шляпу? — поспешно сменил тему маркиз.

— Если бы, — с кислым видом протянул Северин.

Он подошел к столику и осторожно, будто в коробке находится как минимум бомба, начал распечатывать подарок барона Сеймура.

— Это… — шокировано произнес Вестэль, глядя на аляповатую глиняную фигурку, покрытую коричневой и черной глазурью.

— Милая семейная традиция, — слабо улыбнулся герцог. — Каждый год в канун Рождества барон Сеймур дарит главе нашего рода собственноручно сделанный подарок. Иногда это картина, иногда панно, а иногда статуэтка, как сейчас. И все они изображают добермана… По крайней мере, должны.

— Надо же, а я с детства гадал, зачем тебе та кунсткамера в Лиденбурге. Кто бы мог подумать, что у барона Сеймура такой плохой вкус!

— Нормальный у него вкус. Он просто издевается.

— В смысле?

— Я не могу выбросить эти дурацкие статуэтки, иначе Эдвард будет обижаться на меня до конца жизни, моей. Поверь, это будет катастрофа! Поэтому я отсылаю их в Геральдхоф. Так они не мозолят мне глаза и, если Эдвард спросит, я могу их предъявить.

— И ты терпишь подобное отношение?

— Могу и потерпеть. Это еще что! Отец Эдварда каждый год дарил моему отцу живых доберманов и очень сильно расстраивался, если не видел хотя бы с десяток из них в этом поместье.

Вестэль с изумлением посмотрел на дядю. Он впервые видел, как Северин идет с кем-то на уступки. Даже Его Величество не смог добиться такого эффекта без дополнительных мер. «Сеймуры — жуткие», — осознал Вельф-младший.

— Вот как. Есть какие-то особые причины, из-за которых он приехал к нам? — спросил он.

— Мы давно не виделись. А еще Его Величество обязательно захочет, чтобы он присутствовал во дворце, когда о победе над Империей Востока будет объявлено официально. И раз Артмаэль с ним, думаю, он хотел познакомить нас со своим наследником.

— Наследником? Постой, у барона Сеймура еще же есть старший сын.

— Да, Брэндон. Но наследовать владения Эдварда в Нордландии он по определенным причинам не сможет, поэтому ему достанутся лишь старое родовое поместье на юге Истангии. А ты уже думал, когда начнешь вникать в дела своего наследства? Если не сделаешь этого сейчас, потом уже может быть поздно.

— Подумаю об этом на досуге, — уклончиво ответил маркиз. — Я лучше пойду, мне еще нужно поговорить со своей невестой перед ужином.

И Вестэль успешно ретировался за дверь под насмешливым взглядом дяди. Сегодня он не хотел думать о будущем, которое совсем недавно рисовалось ему в самых мрачных тонах. Настоящее, наполненное возвышенными чувствами и душевными порывами, было гораздо ближе юноше. Убийца мистера Блума арестован и скоро предстанет перед судом, Адальберт больше не будет его камердинером, но скоро навсегда станет членом семьи, а самого Вельфа-младшего ждет свадьба с самой чудесной девушкой на свете. Казалось, все было просто прекрасно. И выглянувшее из-за облаков солнце словно вторило мыслям юноши. Однако некоторая неопределенность все же омрачала этот радостный день.

Все два часа до обеда Вестэль, как и сказал дяде, провел вместе с Лидией. За это время они успели оповестить о своем решении всю женскую часть семьи Деллоуэй, двое из которой изумлялась весьма громко и ненатурально. Впрочем, maman была действительно рада за свою непослушную девочку, а Глория, хоть и завидовала сестре, но тоже поспешила выразить своей восторг по поводу ее помолвки. Марта же спокойно пожелала молодой паре счастливого будущего. У нее в жизни назревала собственная драма. Затем маркиз продиктовал Вернеру объявление о помолвке в газету, и полчаса у жениха и невесты осталось на то, чтобы побродить по зимнему лесу, держась за руки. Лидия старательно выпытывала у будущего мужа подробности его жизни до встречи с ней, Вестэль же не менее упорно старался увильнуть. Он хотел выдавать свои секреты постепенно, тянул время, чтобы у девушки, разочаруйся она в нем, не было ни единой возможности сбежать. В такие моменты, как отметила младшая мисс Деллоуэй, маркиз особенно сильно становился похож на своего дядю.

Обед прошел скомкано. Мадам Деллоуэй вместе с Глорией громко обсуждали свои платья и предстоящую свадьбу. Марта с Джонатаном бросали друг на друга неловкие взгляды. Лидия и Вестэль глупо улыбались, смотря куда-то в пространство. И только барон Сеймур, представленный гостям по всем правилам этикета, расслабленно выдавал одну шутку за другой, пытаясь вовлечь окружающих в единую беседу. Впрочем, у него ничего не выходило. Студенты, подавленные арестом товарища, упорно молчали. Господ контрабандистов хорошее настроение Судьи Теней Нордландии изрядно пугало. Остальные были заняты собственным разговорами и мыслями. И только Его Светлость, герцог Вельф, с насквозь фальшивой улыбкой послушно поддакивал своему старому другу. Когда трапеза закончилась, все вздохнули с облегчением.