Я подумала, что надо обязательно разыскать Хосе.

– Я велел Консуэле образумить сына, если она не хочет тоже потерять работу, и он вроде бы угомонился, – сказал Гренвилл. – Но давайте приступим к делу.

Он закрыл дверь и жестом пригласил меня за стол. Я нервничала, но не боялась – вряд ли Гренвилл предпримет какие-либо действия против меня, пока в доме Вайолет и служанка. Вот когда Консуэла уйдет, будет другое дело.

– Я очень благодарна вам, мистер Гренвилл, за то, что тратите на меня время, – сказала я, занимая место за столом.

– Во-первых, просто Джерард, пожалуйста, а во-вторых, мне очень интересно наблюдать, как проявляются таланты, данные вам природой. В прошлый раз вы выбрали карту, предсказывавшую смерть. Посмотрим, что вытащите сегодня.

Гренвилл достал колоду карт таро и начал тасовать ее толстыми пальцами, напоминавшими мне колбаски. Процедура была в основном такая же, как и в первый раз, за исключением того, что он попросил меня закрыть глаза и взять несколько карт, а потом поделиться с ним впечатлениями от выбранных картинок. Это будет не предсказанием, пояснил он, а упражнением, позволяющим увеличить мои потенциальные возможности. Я все же относилась к эксперименту скептически. Вполне могло быть, что Гренвилл сам все подстраивает. Я не видела карту, якобы предсказавшую смерть, это было его голословное утверждение. Может быть, он вытащил ее из колоды сам, зная, какая карта наиболее точно соответствует особенностям совершенного – им же? – убийства. Да, скорее всего, я обладала повышенной способностью инстинктивно разбираться в людях, местах, ситуациях. Но дар ясновидения? Я очень сомневалась в том, что наделена им.

Я выбрала три карты – тройку мечей, на которой мечи протыкали сердце, короля кубков на троне со всеми полагающимися регалиями и восьмерку мечей с изображением девушки на берегу в окружении восьми мечей; девушка была связана, глаза ее закрывала повязка. Я сообщала Гренвиллу общие впечатления о каждой карте, он же многозначительно кивал, якобы усматривая глубокий смысл там, где я не видела никакого. После этого он попросил меня опять закрыть глаза и задать картам вопрос. На этот раз я решила, что должна посмотреть на выбранную мной карту. Вопрос же мой касался убийства, но не Дугласа Грина, а Говарда Винниата. Ощупав колоду, я вытащила одну из нижних карт.

– Ха! А вот это действительно интересно, – прокомментировал Гренвилл.

Его темные глаза загорелись.

Я увидела на карте человека в белой римской тунике и алом плаще, стоявшего около красного стола, на котором был кубок и пятиконечная звезда. В правой руке он держал что-то похожее на жезл.

– И что это значит? – спросила я.

Гренвилл погладил карту толстыми пальцами.

– Это маг, в перевернутом виде. – Он вперил в меня пристальный взгляд.

– В перевернутом виде?

– Если на карте, выбранной из колоды, человек оказывается вверх ногами, это меняет весь смысл предсказания. – Он помолчал и погладил полные губы. – Вы не будете возражать, если я спрошу, какой вопрос вы задали карте?

Я подумала, не стоит ли рискнуть и сказать правду? Его реакция, возможно, подсказала бы мне что-нибудь. Поморгав, я произнесла невинным тоном:

– Нисколько не возражаю. Я спросила, кто виноват в смерти Говарда Винниата.

Гренвилл ничего не сказал, но его большое уродливое лицо покраснело.

– И что же говорит карта? – спросила я.

– Я думаю, надо выбрать другую карту, – сказал он, засовывая мага в колоду.

– Почему? Я сделала что-то неправильно?

– Да нет, я просто чувствую нарушение потока энергии в комнате, а это приводит к ложному толкованию. Пусть это вас не заботит.

– Хорошо, – согласилась я.

Я протянула руку, чтобы взять еще одну карту.

– Не забудьте закрыть глаза, – сказал Гренвилл. – И постарайтесь ни о чем не думать.

Я закрыла глаза и услышала, как Гренвилл поднимается и встает за моим стулом, как в прошлый раз. Я почувствовала на шее едва ощутимую щекотку, как будто по коже водили перышком. Температура в комнате, казалось, вдруг повысилась; кровь прилила к лицу, щеки горели. Сделав глубокий вдох, я подумала о залитом кровью теле, раскинувшемся в нелепой позе на дне сухого речного русла. Кто же все-таки нес за это ответственность? Я выбрала карту, перевернула ее и открыла глаза. Это был все тот же маг.

– Не понимаю, в чем дело, – бросил Гренвилл, когда мы спускались по лестнице. – Возможно, виновато расположение планет. Надо будет повторить опыт как-нибудь в другой раз.

Он провел меня в гостиную, где на подносе стояли напитки.

– Что вы хотите? Есть местное вино, оно довольно крепкое и не всем по нраву, также херес – или, может быть, вы предпочитаете коктейль?

– Прошу прощения, мистер Гренвилл – Джерард, – я не употребляю крепких напитков.

– Ах ты, господи. Ну ладно, не имеет значения. Чего вам хотелось бы вместо них?

– Не беспокойтесь, меня вполне устроит вода.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Это вода из источника около пляжа Мартианес, чистейшая, замечательная вода, – сказал он, подойдя к серванту и наливая мне стакан воды из большого керамического кувшина. – Из этого источника брали воду еще во времена гуанчей.

– Он рядом с пещерой, где нашли тело еще одной жертвы, мистера Грина? – спросила я как бы между прочим.

– Да-да, тоже ужасный случай. Что происходит на острове? Смерть за смертью.

– Вы знали мистера Грина?

– Нет. Инспектор тоже спрашивал меня о нем, и я сказал правду: никогда не встречался с ним. До недавнего времени я почти не вращался в местных кругах – пытался организовать общество единомышленников, а также составлял академический словарь по магии. С книгами очень много возни – все эти примечания, индексация и тому подобное. Вайолет, разумеется, помогает мне, когда может, но в последнее время, боюсь, у нее разыгрались нервы. Как бы то ни было, словарь почти закончен, поэтому я опять начал выбираться в свет. Предвкушаю вечеринку у мисс Харт в Валентинов день. Она, кажется, и вас пригласила?

– Да, и мне тоже не терпится побывать у нее. А как вы с ней познакомились? – спросила я.

– С Хелен-то? Мы встретились, кажется, в Лондоне – не помню, где именно. Ну, вы знаете, как это бывает. Она замечательный художник. Я попросил ее изваять что-нибудь для моего сада, но эта работа тянется годами.

– Вы слышали, что произошло на пароходе по дороге сюда? С женой мистера Тревельяна?

– Да-да, ужасно. Но, говорят, она уже давно была не в себе. Я даже видел ее однажды на вечеринке в Лондоне, она вела себя как душевнобольная. Гаю пришлось пригласить врача, чтобы привести ее в чувство, но семейному счастью все это не способствовало, как вы можете себе представить. Я советовал ему свозить ее на Средиземное море или сюда, на Тенерифе. Здесь само солнце вылечивает лучше любого врача. Доктора занимаются лишь телесными недугами, а ведь для здоровья этого недостаточно – вы наверняка это тоже понимаете.

– В самом деле, – ответила я. Как говорила мама по этому поводу? А, да, это была цитата из Идена Филпотса. – «Во вселенной полно магических явлений, которые терпеливо ждут, когда мы станем лучше соображать», – произнесла я.

– Иден Филпотс, «Выход из тени». Правильно?

– Я потрясена, – сказала я абсолютно искренне.

– Видите ли, миссис Кристи, у меня фотографическая память. Я помню все, что читал когда-либо. Не хотите посмотреть мои книги?

– Да, это было бы очень интересно.

Гренвилл провел меня еще через одну гостиную в библиотеку, часть ее занимала коллекция примитивной скульптуры – артефактов культуры гуанчей, которые он собирал годами. Я всматривалась в выставленные экспонаты, пытаясь отыскать что-нибудь похожее на фигурку, найденную Дэвисоном и мной в пещере.

– Это моя гордость и моя радость, – признался он, указав на книжные полки с рядами книг на разнообразные эзотерические темы.

Я заинтересовалась литературой по черной магии, но затем увидела шкаф, отведенный работам по фармакологии, из которых многие были посвящены ядам. Заметив мой интерес, Гренвилл вытащил из шкафа древнюю книгу в кожаном переплете и протянул мне.