— Это видел? Кого разыгрываешь?..

Смех погас так же мгновенно, как вспыхнул. Кешка замер, словно ему только что дали понюхать нашатырного спирта. Его пухлые щеки, усыпанные крупными коричневыми веснушками, казалось, опали.

Тогда Олег спокойно протянул руку и отвел в сторону Мишкин напряженный кулак:

— Ты эти штучки брось…

В голосе Олега звучали решительность и угроза. Кешка, почувствовав поддержку, воспрянул духом.

— Дружков защищаешь? Правда глаза колет? И тебе можно шею намылить!

Глаза у Кешки стали злыми, он отталкивал Семена, порываясь кинуться на Мишку. Но в это время загремел звонок, распахнулась дверь учительской, и ребята повалили в классы.

Мишка сел на свое место и долго не мог прийти в себя. Зачем он так поступил, зачем затеял ссору? Ведь сегодня после уроков собирался пригласить ребят к себе, показать фотоаппарат, подаренный дядей Саввой, хотел попросить Олега поучить фотографировать. Мишку то охватывала досада на себя, то он переполнялся уверенностью, что поступил правильно.

На перемену Мишка вышел последним и сразу натолкнулся на толпу школьников. Ребята из всех классов теснились вокруг Олега Ручкина. Он сидел на подоконнике и рассказывал что-то веселое Кешке, Ромке и Семену. Семиклассники, шестиклассники; пятиклассники ловили на лету каждое его слово.

Мишка поборол гордость и тоже протиснулся поближе к окну.

— Накрутят дружинникам хвост, — уверенно говорил Олег. — Еще бы! Секретарь райкома так расстроился, что живот схватило, не досидел до конца собрания. Не шутка! Что случись — и ему нагорит…

И Мишка снова не выдержал:

— Не такой Савва Иванович, чтобы от страха за живот хвататься. Если хочешь знать, у него язва желудка.

Олег равнодушно передернул плечами и даже не ответил. Как будто не Мишка Демин, с которым он совсем недавно искал дружбы, а назойливая муха крутилась возле него.

Кешка беззастенчиво расхохотался, и Семену стало неловко.

— Будет тебе, — остановил он Кешку.

Мишка покраснел, как от пощечины. Все это видели, и всем стало ясно: Мишке Демину дан отвод. В школе появилась сила, способная смирить самого отчаянного драчуна.

О своем поражении Мишка догадался очень скоро. Симпатии ребят на этот раз были не на его стороне. Он в чем-то допустил промашку. Но в чем? Быть может, не следовало уступать Олегу, а Кешке вкатить пару оплеух за подлость?

Прежде всего надо выяснить, как все было на самом деле. Но, главное, Мишке нужен был добрый совет. Поэтому он с нетерпением ждал конца уроков. Едва прозвучал последний звонок, Мишка сорвал с вешалки ватник и вылетел на улицу. На минуту забежал домой, забросил на печь сумку, сунул в карман кусок хлеба. Хотя появляться на первом участке ему запретили, поехать на лесосеку все-таки придется. Мишке не терпелось увидеть Виктора Маслова и расспросить его обо всем подробно, посоветоваться.

У конторы лесопункта шофер Петрович укрывал стеганым капотом радиатор тупорылого зеленого «газика». Он заметил Мишку и поманил пальцем.

— Здорово живешь, парень! Забегали мы к вам. Твоя мамаша чаем нас напоила. Савва Иванович тебя видеть хотел. Уезжаем.

— Уже сегодня?

— Сегодня. Из райкома позвонили. К вечеру надо поспеть в Светлый.

— А что, дядя Савва в конторе?

— Там, — недовольно буркнул шофер. — Здоровьишко у мужика неважнецкое. Врачи прописывают больше покоя, а ему неймется — везде бы самому побывать, своими руками пощупать. Неделю как проклятые по району мотаемся. Вчера на собрании допоздна задержался, а чуть свет — по участкам полетели. Сейчас какое-то изобретение обсуждают…

Мишка побежал в контору. С Виктором он успеет встретиться, а Савву Ивановича повидать надо.

Молоденькая секретарь-машинистка, недавно приехавшая в поселок Апрельский, сердито сдвинула белые бровки.

— Можешь даже не ожидать, мальчик. Секретарю райкома не до тебя. Закончится производственное совещание — он сразу уедет в Светлый.

Мишка смущенно поднялся с дивана, намереваясь уйти. Но вошел Петрович.

— Ты куда? Говорю, он тебя видеть хотел.

Девушка недоверчиво посмотрела и на шофера и на Мишку.

Зазвонил телефон. Секретаря райкома спрашивали из деревни Талой. Секретарша недоуменно передернула плечиками:

— Какой-то Брюханов из Талой!

Но в кабинет вошла, доложила. А появилась оттуда сияющая.

— Я и о вас сказала. Савва Иванович спрашивает: «Желтоголовый мальчик?» Я говорю: «Да». Он велел вам обоим заходить. Сейчас там что-то интересное будут показывать. Только ты разденься и причешись, — напутствовала Мишку подобревшая девушка.

Она открыла обитые клеенкой двери, ввела в кабинет Мишку и шофера.

— А, Миша! — приветливо кивнул Красюков.

Он стоял, уперев кулаки в широкий зеленый стол, и внимательно разглядывал сооружение из круглых палочек, по форме напоминающее мост. К игрушечному сооружению от крохотной лебедки тянулись веревочки. Все это скорее всего напоминало детскую игру. Но инженеры, бригадиры-механики, собравшиеся тут, не спускали глаз со стола.

Иван Петрович Маслов вкатил под мост маленький «МАЗ-501». Все было у этого лесовозика — и стойки и коник. Даже дышлице — тоньше карандаша — соединяло игрушечный прицеп с игрушечным автомобилем. Иван Петрович покрутил ручку лебедки. На поперечины мостообразного сооружения вползло десятка полтора игрушечных хлыстов. Затем поперечины медленно отошли, над грузовичком повис и плавно опустился пакет миниатюрных лесин.

Право же, несведущему человеку это могло показаться детской забавой. А у секретаря районного комитета партии, у начальника лесопункта, у инженеров, у бригадиров-механиков заблестели глаза. Но ярче всех блестели они у Мишки Демина.

— Превосходно сработана модель погрузочной эстакады, — сказал Красюков и, шагнув к Мишке, положил ему на голову руку. — Вижу, понимаешь, что к чему. И объяснять не надо. Ну, присматривайся, желтоволосый. Со временем и сам что-нибудь придумаешь.

Мишка зарделся и просиял. Взрослые дружески улыбнулись.

— Что же, товарищи, — обратился к присутствующим Красюков. — Дело ясное. Модель передвижной погрузочной эстакады братьев Масловых надо продвигать в жизнь. Попробуйте построить такую эстакаду на первом мастерском участке. Оправдает себя в действии — будем рекомендовать всем лесопунктам района. — Савва Иванович посмотрел на часы. — Мне пора.

Видимо, разговор в кабинете начальника лесопункта длился не один час. По тому, как пожимали Красюкову руку, Мишка понял: здесь вдоволь поговорили и о погрузке, и о транспортировке леса, и о строительстве, и о других делах. И все остались довольны беседой.

— А ты меня немножко проводишь, Миша, ладно? — спросил Савва Иванович и вдруг болезненно сморщился. Минуту он стоял согнувшись. Щеки его пожелтели, стали очень заметны лиловые мешки под глазами.

— Прилягте на диван, Савва Иванович, — испуганно сказал начальник лесопункта. — Я пошлю за врачом.

Но Красюков уже выпрямился, через силу улыбнулся, вздохнул полушутливо:

— Был конь, да изъездился! Тут тебе и язва, тут тебе и печень! Куда ни ткни — больно. — И успокаивающе сказал: — Пустяки. Уже прошло. Если на все обращать внимание, из больницы не выйдешь.

На улице он попросил шофера:

— Ты, Петрович, поезжай тихонечко, мы с Михаилом Андреевичем пешочком до реки пройдемся.

От этих слов на Мишку пахнуло далеким-далеким. Когда Мишка был маленьким, дядя Савва любил его так величать. И каким же веселым, каким неутомимым был Красюков тогда! Вот и сейчас он бодрился, а шутки удавались все меньше.

— Собирался посидеть с тобой вечерок, потолковать. Однако ночевать в Апрельском не удастся. Надо ехать.

Красюков медленно шагал рядом с Мишкой. Его мохнатая медвежья верхонка[2] лежала на Мишкином плече, а снег тяжело поскрипывал под рыжими собачьими унтами.

Медлительная речь Саввы Ивановича сливалась с его грузной, неторопливой поступью.