Светила луна. В ее сиянии поселок Апрельский был сказочно красив. Алексей — в новой шубе, в фетровых валенках с калошами — тоже выглядел празднично и торжественно.

— Мария Степановна, мое почтение. Здоров, Миха! — приветствовал он Деминых. — С приятной погодой вас. В бане вот попарился. Потом в магазин заскочил. Жене, детишкам кое-что с получки купил. — Веников тряхнул авоськой. — А вы никак от Сергеевых? Беда с ним, с этим Сашкой! Сказывают, и работник неплохой, норму выполняет, а увидит бутылку — руки трясутся. Жена у него тихая, бессловесная, — глубокомысленно добавил он. — Ему бы такую, чтобы в ежовых рукавицах его держала, чтобы трепетал. У тебя бы он не запил, а, Маша? У тебя бы он по одной половичке ходил, на другую взглядывал.

Веников беззаботно расхохотался.

Мишкина мать укоризненно вздохнула:

— Эх, Алексей, Алексей!.. Чужую беду руками разведу… А помнишь, как с тобою маялись?

— Я моложе был, Маша. Перевоспитанию легче поддавался, — попробовал отшутиться Веников. — Ну и окружение, конечно, коллектив. Люди-то в нашей бригаде крепкие были. Помню, Андрей Михайлович после получки зовет: «Пойдем, Алексей, в сберкассу. Вот это тебе на питание, остальное — на сберкнижку». Сберкнижку кладет в свой карман. И попробуй кто подпоить, выволочку получит.

— Плохие вы товарищи, — с неожиданной яростью накинулась на него мать. — На глазах человек гибнет, семью вконец измучил… И зачем вас, таких равнодушных, в цеховой комитет выбирали?

Мать сердито схватила Мишку за руку и словно маленького поволокла за собой:

— Пошли, нечего с ним попусту болтать!

Алексей Веников так и остался перед калиткой — растерянный, с протянутыми руками. На пальце правой руки нелепо болталась авоська.

Мишка недоумевал, почему мать так рассердилась, накричала на Алексея Веникова…

Было поздно, браться за уроки не имело смысла. Тома и Тоня сами разделись и уже спали в своих кроватях. Мать расстроенная сидела за столом, подперев кулаками виски. Она неподвижно смотрела прямо перед собой и о чем-то думала.

Подойти бы к ней, ласково положить руку на плечо, сказать что-нибудь задушевное. С утра до вечера на работе, а пожалеть некому. Теперь, наверное, переживает и за Сергеевых и за то, что сгоряча обидела Веникова. Она такая…

Однако Мишка не дал выхода своим чувствам, постеснялся. Зачем-то подошел к окну, стал смотреть в ночную непроглядную темень.

Нина заметила, что Мишка идет следом, и убыстрила шаги.

«Стесняется вчерашнего», — подумал он и нарочно приотстал. Но возле школьного двора перед Ниной неожиданно вывернулся сын кладовщика, шестиклассник Кешка Ривлин, ловко подставил ножку, и девочка с ходу кувырнулась в сугроб. Поднялась жалкая, несчастная, молча отряхнула снег с шубейки, с рукавичек и пошла прочь. Кешка беспечно захохотал:

— Видал, Миньша? Акробатика первый сорт!

— Это не акробатика! Смотри, Кеха, как надо!

Мишка двинулся на него грудью, притиснул к забору, левой рукой нагнул Кешкину голову, а правой хлопнул по шее.

Розовое веснушчатое Кешкино лицо пожелтело, а толстые яркие губы задергались.

— Ты что дерешься? — плаксиво завопил он.

— Я пошутил, для тренировки, — ехидно усмехнулся Мишка и, прищурившись, прошипел: — Попробуй задеть ее еще раз — узнаешь, как репу сеют!..

…Нина Сергеева сидела на своем месте. Увидела Мишку — потупилась, принялась торопливо выкладывать из портфеля тетради.

Мишка как ни в чем не бывало бросил на парту сумку, с равнодушным лицом присел рядом.

Он сочувствовал девочке: иметь такого отца — мало хорошего. Но Кешке досталось за подлость. Будь на месте Нины кто-то другой, Мишка все равно бы вступился.

В коридоре отбренчал звонок. Начинался школьный день.

На большой перемене к Мишке подошли Семен Деньга и Олег Ручкин. Мишка смутился. После того, как наговорил вчера с три короба про Олега, стыдно было смотреть ему в глаза. Но Олег пожал Мишке руку, как хорошему другу, встреча с которым очень приятна.

— Ловко ты навесил Кешке Ривлину! Я видел. В общем-то он пацан ничего, компанейский. Ссориться из-за пустяков не стоит. Зайдем сегодня ко мне, я вас помирю. А то все ребята живут вразброд, скучно.

Семен, облокотившись на парту, просительно заглядывал Мишке в глаза: «Брось ты ерепениться! Я же тебе говорил, чудак, что Олег настоящий парень…»

Значит, Семен не рассказал Олегу об их вчерашней стычке. Мишка был благодарен ему. В школе Мишка дружил по-настоящему с одним Семеном. А если будет еще Олег, разве плохо? Да и чем плох Олег, почему бы с ним не дружить?

После школы Олег и Семен уже поджидали Мишку у ограды.

— Курс тот же, на столовую! — по-хозяйски скомандовал Олег. Так же, как вчера, он уверенно положил на Мишкино плечо руку в черной краге, и так же, как вчера, нерешительность Мишки исчезла.

Олег снова заказал в столовой на всех сливки, сдобные булки да еще по порции пельменей.

«Хорошо живут, — подумал Мишка о Ручкиных. — Денежные!..»

Щедрость Олега ему нравилась, нравилось, как просто, по-взрослому он угощает. Покончив с едой, Олег вытер губы клетчатым носовым платком.

— Поспешим до хижины. Мою мамашу, наверное, дрожь от нетерпения пробивает. Ждет не дождется, чтобы улизнуть из дому.

К Ручкиным Мишка шел впервые. Дом у них был отдельный, из трех комнат и кухни. В комнатах стояла городская мебель. Стол, стулья, шкаф, посудная горка, радиоприемник были коричневого цвета и так блестели, словно их только что натерли постным маслом.

Увидев все это, Мишка оробел и начал поспешно стаскивать с ног валенки.

— Не надо, — остановил его Олег. — Получше обмети веником — и ладно.

Ребят встретила мать Олега — полнотелая, белолицая, в пестром халате, с неторопливой походкой и ленивым голосом.

— Это ты, Олежка? Присмотри, пожалуйста, за Васяткой. Я только до магазина.

— Опять, мама! Когда же заниматься? Все Васятка да Васятка… — Олег сделал огорченное лицо.

— Ничего, ничего, мальчик, я быстренько.

Но когда хлопнула дверь, Олег весело рассмеялся.

— Я ее изучил. Хитра! «Быстренько, быстренько…» А сама до вечера закатится к жене главного механика. Только и мы не лыком щиты. Располагайтесь, пацаны. На всякий пожарный случай создадим видимость упорной работы.

Была у Олега отдельная комната, но выглядела она совсем не так, как у Семена Деньги. Перед окном — стол фабричной работы, два гнутых стула, у стены — шкаф с книгами В потолок был ввинчен крюк, и с него свешивался на веревке небольшой кожаный мешок.

Олег разложил на столике книги и тетради, принес из большой комнаты еще два стула.

— Соображать надо! — Что-то вспомнив, Олег засмеялся. — Был я совсем клопом и к батьке случайно попал в гараж. Пришел к нему какой-то тип, просит машину. Батька отвечает: «Нет машины. Шоферы отработали свое, сверхурочно не заставишь». А тому, видно, до зарезу машина была нужна. Спрашивает: «Как быть?» Батька отвечает: «Соображать надо». Топтался, топтался этот тип, потом говорит: «Может, вы уговорите какого-нибудь шофера? Тогда передайте ему на угощение», — и сунул батьке пару сотен. Понятно, машина нашлась. А я это приметил и утром, когда батьке на работу уходить, спрятал его сапоги. Ищут, ищут, с ног сбились: «Куда они подевались!» А я говорю: «Соображать надо! Дай конфетку — найду». Вот уж хохота было!..

Семен и Мишка рассмеялись больше из приличия. Ничего особенно смешного в рассказе Олега не было. Зато кожаный мешок на веревке Мишку заинтересовал.

— Это тренировочная груша. Батька ко дню рождения подарил, — заметил Олег. — Я в городе боксом занимался.

Олег достал из шкафа рукавицы необычной формы, надел и, чуть подавшись вперед, слегка ударил кожаный мешок. Мешок качнулся вперед и обратно, а Олег встретил его градом ударов. Бил он быстро, точно и красиво.

— Бокс — полезная штука. Одним ударом противника можно уложить.