— Любование звездочками наедине! Ловко придумано! Ха-ха-ха!.. — раздалось поблизости.

И — топот убегающих ног.

— Кешка Ривлин! Наломаю ему шею!..

Мишка рванулся было в погоню, но Нина схватила его за рукав.

— Брось. Не нужно с ним связываться. Глупый он — и все.

Тем временем Кешка успел отбежать довольно далеко. Он хохотал, приплясывал на месте и торжествующе выкрикивал:

— Понятно, почему ты за нее заступался! Шурики-мурики! Ха-ха!..

Откуда только взялся этот Кешка, откуда вынырнул? Словно в душу наплевал!

Стоит или на стоит связываться — решить не всегда просто. Если спокойно все взвесить, то как будто и не стоит: «Собака лает, ветер носит». А подвернулся удобный случай — попробуй удержаться!

Мишка столкнулся с Кешкой Ривлиным лицом к лицу в коридоре, когда отгремел старенький медный звонок и ученики разошлись по классам. Вот когда он припомнит ему подлые насмешечки!

— Здорово живешь… Может, выйдем, поговорим?..

Кешка вздрогнул, воровато стрельнул глазами по сторонам: нет ли поддержки? Коридор был пуст.

— Обмозгуем, что ты вчера кричал, над чем смеялся, — продолжал Мишка неторопливо и решительно. — Ради этого и урок пропустить не жалко.

Мгновение Кешка оторопело смотрел в глаза Мишке и вдруг стряхнул его руку со своего плеча, закричал плаксиво и пронзительно:

— Опять ты ко мне лезешь? Никуда я не пойду!

Тут же распахнулась дверь учительской, выглянул директор.

— Демин, Ривлин, что у вас произошло? Почему не на уроке?

— Он на меня наскакивает!

Кешкин хитрый прием не вязался ни с какими представлениями о мальчишеской чести. Но Мишке ничего не оставалось делать, как отправиться в класс.

После столкновения в коридоре Кешка появлялся на переменах только в сопровождении Олега Ручкина и Ромки Бычкова. На Мишку он поглядывал вызывающе, с нахальной ухмылкой. Посмеивались Олег и Ромка. Вообще Кешка времени даром не терял. До измышлений, до сплетен он был мастак. Мог так разрисовать, что белое становилось черным. А на этот раз можно было не сомневаться, Кешка постарался.

Под вечер, когда Мишка вышел из дому, он увидел Валерку Сергеева. Парнишка дожидался его, прохаживаясь вдоль ограды. Подошел, кашлянул солидно в кулак и проговорил басом:

— Предупредить тебя хочу. За школой подслушал. Кешка Ривлин агитировал шею тебе намылить. Длинный Семка будто против. Даже спор у них зашел. Потом Кешка стал всякое болтать про тебя и про мою сеструху. В фигурах изображал. Я не вытерпел, обозвал его конопатым псом. Тогда дали они мне жизни…

Мишка внимательно выслушал второклассника. Оказывается, Валерка не такой уж несмышленыш. И держится с достоинством и понимает многое.

— Эй, ребята, где тут шофер Сергеев живет?

Подошли двое — один в полушубке, другой в рыжей собачьей дохе. Второго Мишка узнал. Этот, в рыжей дохе, выпивал с шоферами в мастерских, когда завгар выкинул Мишку за двери.

Валерка насторожился.

— Зачем вам Сергеев? Я его сын.

— Есть у нас, сынок, одна выгодная работенка. Мы с начальством договорились. Твой папка должен нам кое-что перебросить во внеурочное время.

— Опять во внеурочное время! Знаем мы вас таких! — напустился на неизвестных Валерка. — Напоите его водкой — вот и все. Нету папки дома!

Двое переглянулись, рассмеялись и ушли. А Мишка восхищенно хлопнул Валерку по плечу.

— Молодец! Так и надо! И за предупреждение тебе спасибо. Если тронут тебя еще раз, скажи.

На другой день, когда Мишка возвращался из школы, Валерка снова встретил его.

«Понятно! Опять поколотили».

Сам Мишка после всего, что услышал вчера от Валерки, явился в школу с ременной плеткой в кармане — на случай, если нападут скопом. Он независимо, расхаживал по коридору, ждал. Но его не трогали: видно, ждали какой-нибудь зацепки. Между тем что-то затевалось. Слишком оживлены были Олег, Ромка и Кешка, а Семен ходил насупленный. На переменах Олег, широко расставив ноги, обучал Кешку приемам бокса. Кешка наступал, Олег отражал удары.

Мишка и виду не подал, что догадывается, чем пахнет.

С Ниной Сергеевой он поздоровался за руку и даже поинтересовался, какую книгу она читает. Держался с нею так, как держался бы с Семеном при хороших отношениях. А чем она хуже!

Однако вид у Нины был расстроенный. По-видимому, кое-что до нее дошло.

Мишка с трудом сохранял на лице невозмутимость. На душе было тяжко и тоскливо. Тем более одиноко казалось после школы. Ведь ждал — нападут на перемене, ждал — нападут на улице… Нет, не напали, и ременная плеть не понадобилась.

Дул теплый ветер. Небо, закрытое серыми тучами, низко нависло над тайгою, над заснеженными хребтами. Казалось, оно касается своими краями ближних подступов к поселку. Все вокруг было неприглядным, пасмурным, как сам день.

Мишке было не до Валерки с его жалобами. Разговоры, замыслы Олега и его компании перестали интересовать Мишку. Он хотел одного — боя.

Поэтому Мишка посмотрел на Валерку хмуро и недовольно.

— Ну, что тебе?

— Ничего. Так. Те, двое мужиков, еще раз к нам приходили. Мамка не пускала, Нинка плакала, а папка не послушался.

— А я при чем?

Валерка не обратил внимания на Мишкин раздраженный тон, сосредоточенно поковырял в носу и кивнул в сторону реки.

— Эвон тоже пьяный «МАЗ» едет!

Мишка глянул туда, куда указывал Валерка. По речной дороге мчался «МАЗ». Ход его был неровен. Он мотался от одного края дороги к другому. Того и гляди зароется в сугроб.

— Наш грузовик, — узнал Мишка.

«МАЗ» свернул с речной дороги, выскочил на крутояр, на главную улицу поселка. Какая-то женщина вовремя отпрянула в сторону, едва не угодив под колеса. Она что-то крикнула и погрозила кулаком вслед машине.

Взобравшись на катушку, Мишка и Валерка наблюдали за «МАЗом». Возле их переулка грузовик метнулся к правому краю дороги, скользнул у самого кювета и врезался в столб. Мотор заглох.

Из кабины «МАЗа» вывалился мужчина в дохе — один из тех, что вчера спрашивали Сергеева. Он плохо держался на ногах.

Мишка и Валерка мигом очутились возле грузовика. Незнакомец в собачьей дохе выругался:

— Ну и черт! Думал, не сносить мне головы, расшибет! Сошло!

Заплетающейся походкой он двинулся прочь.

Грузовик, уткнувшийся радиатором в телеграфный столб, напоминал рассерженного быка. Буфер и крыло у машины были исковерканы, радиатор погнут.

Мишка заглянул в кабину и увидел Сергеева. Шофер полулежал на сиденье. Наверно, ударился о баранку грудью и потерял сознание.

Мишка открыл дверцу кабины, попробовал приподнять Сергеева.

— В дымину пьян, — услышал он спокойный голос Валерки. — Теперь — каюк, засудят. Я так и знал! Напоили его.

Мишка обернулся. Парнишка был бледен как мел. И вид его никак не вязался с трезвой, почти взрослой речью.

Пустынный переулок стал шумным. Откуда только взялись люди? У грузовика толпились женщины, мужчины. Прибежали Нина Сергеева и ее бабушка.

Шофер не приходил в себя, как его ни тормошили.

— Уши снегом трите, — посоветовал кто-то из толпы. Появился завгар Ручкин. Раздвигая крепким плечом толпу, он протиснулся к грузовику, потрогал рукой исковерканное крыло, осмотрел помятый радиатор. Лицо и шея Ручкина побагровели.

— Скотина! — выругался он, с презрением поглядев на шофера.

Сергеев стоял на четвереньках в снегу, мотал головой, пытаясь спрятать уши, бормотал хрипло и бессвязно.

Бабушка Сергеевых, всхлипывая и причитая, терла ему снегом уши, терла яростно, изо всей силы. Наконец он поднялся, на ноги, мутным взглядом обвел грузовик, толпу. Заметил заведующего гаражом, что-то понял и нетвердо шагнул к Ручкину.

— Уведите его!

Завгар отвернулся от Сергеева, расстегнул тугой воротник полушубка и, тяжело дыша, сказал собравшимся:

— Каков прохвост? Искалечил машину! А ведь только что из капитального вышла. Угробил! Да в самый разгар лесовозного сезона.