В общем, проходить пороги решили с утра, а покамест бросили якорь и дополнительно крепко привязали кораблики к прибрежным деревьям. Ночь прошла спокойно, но с рассветом русло окутал густой туман, и пришлось ждать, пока он не рассеется. И лишь после обеда настала возможность преодолеть речную преграду. Причём за проводкой своих бус Андрей наблюдал с берега. Как и весь его отряд. Смысла испытывать судьбу он не видел.

После порогов и до самого моря не случилось больше ничего неординарного. Так, обычное плавание. Подзадержались лишь в Устье, общаясь с таможней. Но все вопросы закрыли быстро и вот, наконец, впереди блеснула синяя гладь залива.

К началу XVI столетия территория нынешней Финляндии всё ещё оставалась заселённой в основном лишь по морскому побережью. И представляла собой не самую развитую шведскую провинцию, львиная доля жителей которой занимались крестьянским трудом. Городское же население было в разы менее значительно, чем сельское, да и то его значительную часть составляли немцы, вернее купцы, говорящие на нижненемецком диалекте. Именно они избирали бургомистра и совет, а также делились на гильдии, как и в немецких городах. Впрочем, и этих-то городов было не так много, всего шесть: Або, Выборг, Ульфсбю, Раумо, Нодендаль и Борго.

И всё же Финляндия, занимающая узловое положение на торговых путях, была очень значима для шведской казны. Раскинувшиеся по побережью Финского и Ботнического заливов города были довольно оживлёнными торговыми пунктами и приносили вполне ощутимый доход. Главным торговым партнёром для финских купцов являлся лежавший напротив ливонский Ревель, однако оживлённые контакты с финскими городами имели также Любек и Гданьск.

Большую часть экспорта из Финляндии составляли меха, кожа, сливочное масло, мясо и рыба (поскольку оказалась, что северная часть Финского залива ею много богаче, чем южная). И этого вполне хватало, чтобы оплатить ввоз нужных для жизни товаров. Однако кроме основного списка, была ещё пара товаров, которые пока что не стали основой финского экспорта. Природа ведь, как известно, не наградила страну благоприятными условиями, и жителям её, чтобы просто прокормиться и получить хоть какой-то достаток, кроме земледелия и рыболовства, приходилось заниматься и отхожими промыслами: охотой, смолокурением, добычей древесины и обработкой болотного железа. Да, пусть до открытия первого предприятия по добыче железной руды в Оямо оставалось ещё почти три десятка лет, но кузнецы-умельцы веками работали с болотной рудой и выковывали из неё вполне годные изделия. По крайней мере, русские армии, зорившие финские поселения, железные вещи брали охотно. Так вот, смолу и кричное железо и везли крестьяне в города, где их скупали немецкие купцы и на своих судах развозили по балтийским портам.

И именно смолой и железом и был загружен корабль, выходивший ранним утром из маленького городка Борго, что приютился в устье реки Порвоонйоки. Владелец кораблика - ревельский купец Гред Критманн - довольно потирал руки, предвкушая хорошую прибыль. Ведь смола ныне была в цене на ревельской верфи. А это значило, что дыры, образовавшиеся в купеческой казне после того, как в ходе прошедшей войны датчане обобрали его судно в Зунде, окончательно затянуться. И купец вновь полноправно войдёт в число богатых и уважаемых граждан. А заодно и подумает о смене судна. Всё же его кораблик уже давно просился на слом.

Выйдя из каюты, купец поднялся на кормовую надстройку и огляделся. Но зацепиться хозяйскому взгляду было незачто: моряки занимались своим делом, а охранники стояли наготове по своим местам. Шхеры - место не только красивое, но и довольно опасное. Вдоль всего южного побережья раскинулись на таких вот многочисленных островах деревеньки, чей промысел составлял рыболовство и скотоводство. Но некоторые со временем предпочли совсем иной род деятельности, посчитав, что перехватывать купеческие корабли в этом лабиринте мелей и островов, где лёгкие и маневренные гребные шкутты имели преимущество над кургузыми парусниками занятие более прибыльное. Увы, но отнюдь не все желают заниматься честной коммерцией. Вот и приходилось степенному купцу раскошеливаться на внушительную охрану.

К задумчиво застывшему у борта купцу неспеша подошёл шкипер.

- Герр, на горизонте судно. Похоже русские. И идут в Борго.

Критманн встрепенулся. Ну вот, опять всё настроение испортили. И кто? Московиты! Их недавно построенный Ивангород стал притягательным местом для датчан, шведов и купцов из немецких земель, не входивших в Ганзу. Все они презжали в него и вели торговлю настолько большую, что его Ревель завел старую песню о гибели города. Да! Уж кто-кто, а он-то знал, как часто ревельский рат жаловался в Любек и просил воздействовать на русское судоходство: "Мы стоим на стенах и со слезами смотрим, как торговые суда идут мимо нашего города к русским". И это было именно так.

Убытки, которые несли ревельские купцы, росли с каждым новым кораблём. А в последнее время и сами русские стали разъезжать по морю всё дальше и дальше. И даже свои, прикормленные пираты, базирующиеся на Аэгне - острове недалеко от Ревеля - не могли остановить этот всё возрастающий поток. И вот теперь эти варвары добрались и до Борго, города, с которым Критманн давно вёл выгодную торговлю. Нет, ну такую наглость спускать явно не стоило.

Подхватив шляпу, купец стремительно перебежал на нос когга и внимательно вгляделся в приближающийся кораблик. А ведь тот был явно меньше его судна и народу на нём тоже, наверное, не сильно много. Думается, дюжине его молодцов они будут на один зуб. Так может?! Ну да, ведь море вполне молчаливый свидетель, а Критманну уже не раз приходилось преображаться из мирного купца в грабителя. В этих водах встреча двух одиночек часто означала конец плавания для одного из них. Ну а товары, что везут эти схизматики хорошо дополнят груз в трюмах его когга.

Обернувшись, Критманн подозвал начальника войсковой команды:

- Вайс, как только мы поровняемся с ними, берите их на абордаж. Шкипер, курс на схизматиков!

Последний раз вместе торговые бусы ночевали на Березовых островах. А с утра они разделились. Буса, ведомая Игнатом, отправилась по не раз уже хоженному маршруту в Выборг, а вот вторая, с самим Андреем и его людьми, двинулась вдоль финского побережья, собираясь продефилировать мимо всех портов вплоть до Або. Рассчёт у князя был на то, что кто-то из купцов не выдержит и соблазнится лёгкой добычей. Ситуация вполне в духе нынешних нравов, где каждый второй купец был готов стать пиратом, а каждый первый им по совместительству и являлся.

Однако первых три дня не происходило ничего, хотя им и посчастливилось повстречать пару коггов. Но те спокойно прошли мимо, и тогда Андрей решил заглянуть в Борго. В его время этот городок, сменивший имя на Порвоо, стал неплохим туристическим местом, расположенным всего в полсотни километров от Хельсинки. Однако теперь он был по местным меркам крупным перевалочным центром, так как будущей столицы ещё не существовало и даже Густав Ваза - основатель города - ещё был простым дворянином и даже не мечтал о короне.

И вот сейчас, идя узким проливом между островами, они наткнулись на очередного ганзейца. Разрезая податливые воды высоким носом, неуклюже переваливаясь с волны на волну, прямо навстречу им под огромным полосатым парусом шёл одномачтовый когг. Свисток дудки сорвал дремлющих бойцов, заставив их облачаться в бронь и натягивать тетиву на луки. Часть людей, по привычке, укрылась рогожей, дабы не бросаться преждевременно на глаза. Ну так, на всякий случай. С виду лежит себе какой-то груз, укрытый от непогоды, и пусть себе лежит. Сам князь встал у руля, рядом с кормщиком. Гридя же лишь крепче вцепился в румпель, удерживая бусу на курсе. Умный парень, он давно уже понял, что на его судне творилось что-то интересное. Гридя, конечно, не был воином, но глаз имел намётанный и прекрасно видел, что большая часть тех, кто грузился к нему, были людьми больше привыкшими к сабле, чем к иному труду. Да и ворох вооружения, сваленного в трюме, тоже говорил сам за себя. Нет, многие купцы нанимали охрану на корабли, ибо в море любой встречный может оказаться пиратом. Но чтобы целый корабль из охранников. Это больше напоминало сборы ушкуйников, байки про которых часто рассказывали в новгородских корчмах. Но мысли свои он покамест держал при себе.