Дворцовый дьяк Лука Семёнов хоть и жил за пределами Кремля, но двор имел обширный, а дом - в два жилья - добротный. Причём первый этаж был сооружён по новомодному - каменный, а второй по старине - из брёвен. Всё ж привычней русскому человек в деревянной избе жить, где даже стены дышат, а не в холодной каменной храмине, которую зимой и не протопишь.

Сегодня дьяк поднялся поздно - отдыхал от дел государевых. Как перевели его в особые дьяки - ведать делами поместными - так и зарылся в свитках. Жалованные грамоты, купчие, несудимые: всё просмотреть надобно было. Потому как государь надумал заняться наведением порядка в использовании земель государственных. Вот и просматривали дьяки старые уложения, дабы оценить да подтвердить кто, какими землями и на каком основании владеет. Ох и нелёгкая это была работёнка. Ведь теперь его подпись на любой грамоте как бы подтверждала их законность. А ежели не подтвердить, то, получается, заведёшь себе врага из сильных мира сего. И ведь не откажешь государю. Кто он? Бедный сын боярский был, а теперь дьяк Дворца! Сколь людишек ему завидуют, а за что? Глупцы! Побывали б в его шкуре - мигом бы поняли, что к чему. Одна заступа у него - государь, дай бог ему здоровья. Только он может прикрыть от гнева княжат да бояр. И пока что всё так и было. До него сим неблагодарным делом занимался дьяк Болдырь Паюсов и ничего, ныне у Траханиота под рукой сидит. Да и правду сказать, сильно-то никого не задирали. Так, в основном вели пересмотр старых жалованных грамот с целью ограничения содержащихся в них иммунитетных привилегий. А то в былые годы бояре да монахи столько себе понавыпрашивали, что казалось, будто одного права на держание земли им мало было. И ведь чего только не просили: одним хотелось иметь право принять на себя часть управленческих решений, что бы, к примеру, не пускать в имения непонравившихся им людей, да тех же скоморохов, попрошаек или незваных гостей; другие просили право судить самим на своих землях; но в большинстве своём у государя добивались освобождений от уплаты на время или навсегда различных видов податей и несения повинностей. Ну, это и понятно, предоставление фискального иммунитета или перевод на себя части выплат от той же таможни давало огромные преференции, и было вожделенной мечтой и князей, и бояр, и церковников. И столько ныне было этих грамот, что государь всерьёз забеспокоился о наполняемости казны, потому и задумал всё перебрать и навести в этом деле хоть какой-то порядок. А пока шло дело, жаловал подданых землёй без освобождений от податей и лишь за очень редким исключением даровал кому-либо такую милость. Очень редким!

А ведь окромя разбора старых грамот, необходимо было вести выдачу новых, ведь жизнь-то не стояла на месте. И даже если не ему самому, потому как имелись у него в подчинении и писцы, и подьячие, но визировать-то грамоты да государю нести - то работа только его. Его и второго дьяка. В общем, дел на работе Луке хватало.

Накинув шубу прямо на исподнее, дьяк вышел на гульбище и по-хозяйски оглядел двор. Но придраться было не к чему: расторопные слуги работали не покладая рук. Эх, лепота! И день тоже выдался под настроение: по-зимнему тёплый и солнечный. А уж вкусные запахи, разносящиеся от кухни, и вовсе размягчили его. Мда, хорошо поспал, вон и обед уже скоро.

И тут дьяк вздрогнул. Охти, обед скоро, а на обед ведь гость пожалует. Не сказать, что дорогой, но всё ж таки. Князья к нему, дьяку, редко захаживают. Так что нельзя лицом в грязь ударить, а он ещё даже не одет.

И спустя пару минут спальня дьяка превратилась в маленькое подобие сумасшедсшего дома.

Прошли те времена, когда у Андрея было всего два костюма. Ныне он в этом отношении ничем не выделялся из местных. Ну, почти ничем, так как в отличие от них всё же больше предпочитал одежду тёмных цветов - от чёрного до средне-синего. Вот и сейчас на нём была накинута долгополая, распашная расширяющаяся книзу, с длинными широкими рукавами шуба, отороченная мехом и с большим меховым воротником. Снаружи она была обшита узорчатой темно-красной парчой. Правда и тут Андрей отступил от обычаев - шуба его была не до земли, как у местных, а заканчивалась где-то посреди голени. Под шубой скрывался короткий кафтан из тёмно-синей тафты с золотой вышивкой. Из той же тафты пошиты были и штаны, заправленные в мягкие сафьяновые сапоги расшитые жемчугом. Меховая шапка довершала его наряд. Впрочем, хоть и выглядел он богато, но всё сидело просто идеально и практически не сковывало движений настолько, насколько это вообще возможно в верхней одежде. Князя сопровождали четверо боевых холопов, одетых с иголочки, дабы показать богатство своего хозяина. А что поделать, поговорку "встречают по одёжке" не вчера выдумали.

Украшенные деревянной резьбой ворота к приезду князя были уже отворены, и Андрей степенно въехал во двор. Ратники соскочили с коней сразу после въезда, а Андрей проехал почти до крыльца, где уже встречали его дьяк с женой, державшей в руках чашу с мёдом. Традиции, традиции, кругом одни традиции. И порой их столько, что и на дела времени не остаётся.

Спрыгнув с Хазара и отдав поводья в руки конюха, князь шагнул к встречающим. Хозяйка тут же вышла вперёд и, поклонившись в пояс, протянула гостю кубок со словами: "Здравствуй, гость дорогой! Просим!". Что ж, надо отдать должное, мёд в нём был хорош. Выпив, Андрей вернул кубок женщине и поклонился ей. После чего почтил хозяйку поцелуем в обе щёки, держа руки за спиной, как того требовал этикет. И лишь затем все последовали в дом.

Стол, покрытый скатертью, стоял по обычаю в "красном углу", под иконами, на которые Андрей привычно перекрестился. По его мнению, место было не ахти, так как с боков от него были неподвижно закреплённые к стене лавки, сидеть на которых, однако, считалось почётнее, чем на приставных. Разумеется, Андрею предложили сесть именно на "почётное" место, хотя он бы, честное слово, предпочёл бы ему обычный стул.

Поклонившись мужу и гостю, жена вышла из горницы, и настало время обедать. Андрей уже давно привык к тому, что современные традиции, касающиеся порядка подачи блюд, существенно отличались от будущего: в первую очередь тут ели пироги, затем приступали к мясным, рыбным блюдам, дичи, а завершали трапезу супами, после которых переходили к сладким заедкам. И хоть правило: пока я ем, я глух и нем - тут не действовало, но и вести деловой разговор было не принято. За столом говорили о чём угодно: о погоде, о видах на урожай, об охоте, о слухах и новостях, наконец, просто шутили и пели, но только не о делах. И к этому Андрей никак не мог привыкнуть. Он-то хорошо помнил, сколько дел решалось в былой жизни за столом да под рюмочку.

Но, слава богу, приём пищи сильно не затянулся (ну по местным меркам). А вот когда слуги унесли последние тарели с остатками трапезы, настало время иных бесед.

Казалось бы, какой разговор может быть у князя с дьяком. Ведь тот простой винтик, ну ладно, пусть большой винтик, в огромной государственной машине. Однако, именно такие винтики и ведут всю техническую, текущую и иную черновую работу, оставляя начальникам лишь право поставить свою подпись. Они пишут бумаги, раскладывают бумаги, получают и отправляют бумаги, а бумаги управляют государством. И как бы ни хотел начальник, но вникнуть во всё он просто не может, это выше человеческих сил. Для того и существуют помощники, которые должны вовремя заметить, исправить, отобрать и вставить нужное. Да, иногда бывают накладки и тогда, по итогам, летят головы и дьяков и князей, но в основном хорошо отлаженная управленческая система при правильно расставленных клерках работала без сбоев и выдавала вполне удобоваримый результат.

Да никто и не поверит, что государь сам вникает в имущественные проблемы каждого удаленного монастыря или любого служилого человека, наделяемого поместьем. И раздачу земель, и выделение поместий осуществляют чиновники. Степень же личного участия Василия III Ивановича в выдаче этих жалованных грамот чаще всего сводилась к их подписанию, ведь они всё же выдавались от его имени. В то же время, конечно, какая-то их часть делалась и по личному распоряжению монарха или с представлением перед ним принятого решения (кстати, процедура такого представления называлась доклад, а принятое по нему постановление - приговор). Но, конечно, далеко не все. И имя Василия III Ивановича как лица, якобы выдавшего ту или иную грамоту, здесь никого не должно вводить в заблуждение.