Гридя, которому сей план был вскоре озвучен, собирался недолго. Отобрал четверых мореходов, чтоб с парусом справиться могли, и занялся перегрузкой товаров. Оно, конечно, на бусе всё уже уложено было как надо, но уж слишком тесновато стало на её борту. А ведь обратно ещё и людей везти придётся. Да и сам он не так давно мечтал о вместительной мореходной лодье. Вот и получил кораблик тонн в 60 водоизмещением. Мореходов, правда, для такого кораблика у него в обрез было, но для первого раза и дружинушка подсобит, а потом в новогородских землях наймём недостающих.

Вот так получилось, что следующим утром корабли под одинаковым флагом разошлись в разные стороны. Бусе до дома было значительно ближе, но и шанс нарваться на разбойников тоже был выше. Зато успеет до ледостава в Новгород вернуться. Всё же для открытого моря маловат был кораблик, а потому ходить ему отныне вместе с другой бусой из Новгорода в Выборг или Борго. А для нарвского плавания суда нужны покрепче и повместительнее.

Больше до самого Любека никаких приключений не свершилось и краер, переименованный в "Святого Николая", благополучно бросил якорь на рейде столицы Ганзы.

Здесь уже начали работать договорённости с Мюлихом: русский груз был принят, обсчитан и на получившуюся сумму в трюма краера были загружены любекские товары. А вот Хинрих Брунс подкачал. Точнее, это Андрей, скорее всего, завысил ожидания. В общем, к исходному дню на "Святой Николай" взошли лишь две семьи: самого Брунса и литейщика Коппа, так же решившая попытать счастье на чужбине. Впрочем, учитывая, что у него так и не появилось государево разрешение на найм инородцев, и этого было много, ведь их ещё нужно было контрабандно доставить до мест, где им предстояло трудиться.

Обратный путь получился скорым, ведь теперь не нужно было подолгу ожидать попутного ветра. Хотя, поначалу, мореходам и было трудно, но опыт и практика вещи воистину великие: весь обратный путь они уже вполне сносно работали с парусами, позволяя краеру идти своим курсом практически при любом ветре.

В общем, до Тютерса они добежали довольно таки быстро, однако в знакомой бухточке их уже поджидал Гридя, пришедший туда на небольшом карбасе. Именно отсюда должна была начаться операция по незаконному въезду княжих работников. Как таковой пограничной стражи в этом мире ещё не существовало, и возможности проскочить мимо государевых застав было просто валом. Саму операцию взвалили на плечи Годима, тем более что Брунсов как раз и нужно было доставить в родные Бережичи, ну а Коппы тронутся в камские земли уже по зимнику.

Сбросив гостей, краер теперь вполне официально появился на виду у норовских таможенников и спокойно бросил якорь в ожидании их появления. Благодаря Гриде и Сильвестру дьячки уже знали об очередной напасти корабельщиков, а потому разрешение на вход было легко получено и вскоре краер с тихим стуком приткнулся у причала, открыв трюмы для разгрузки.

Впереди предстояло ещё много работы, ведь с разгруженного судна нужно было снять всю оснастку и вытащить его на берег, подготовив к зимовке. Но этой работой займётся уже ревельский шкипер, как полновластный работник компании, за что ему в карман ныне стабильно капали серебряные монеты. А вот Андрею предстояло провести зимний марафон по знатным семействам, завлекая их в дольщики. И главной надеждой тут был, конечно, Василь Васильич. Имея в компаньонах такого человека, можно было не бояться, что молодую компанию сожрут до того, как она оперится.

Но прежде чем покинуть портовое село, князь в сопровождении дружины заехал в гости к ивангородскому наместнику, чтобы решить вопрос с землёй под строительство. Не с пустыми руками, как понимаете, ехал.

Город-крепость вырос по указу Ивана III Васильевича в 12 верстах от берега залива быстро став форпостом русской земли на Западе, на границе с Ливонией. Место для него выбрали очень удобное. Девичью году, на которой Ивангород был поставлен, с трёх сторон защищала быстрая Нарова, делающая в этом месте сильный изгиб. Понимая всю важность крепости-порта, а так же учитывая все недочёты, что выявили прошедшие войны, уже сын основателя повелел поставить в городе новую крепость, чтобы улучшить её обороноспособность.

Прямо напротив, на левом обрубистом берегу реки Наровы высился замок с высокой четырёхугольной башней, построенной из плитняка. Это ливонский город Нарва. От русской крепости до рыцарского замка всего шестьдесят саженей и русские пушки вполне добивают до неё.

Несмотря на жаркий денёк, в большой комнате наместничной избы, было прохладно. Воевода был ростом невысок, зато выделялся своими объёмами. Вьющиеся от природы волосы уже тронула благородная седина, а узкая борода росла почти до пояса. Гостя принял с распростёртыми объятиями: всё же, как-никак Шуйский, а Шуйские в поморских землях это было имя. Да и с Великим Немым гость был в хороших отношениях. Так почему бы и не приветить человека, а там, глядишь, и он чем поможет. В жизни ведь всё случиться может.

От предложенного угощения Андрей и не подумал отказываться: и хозяина обижать не след, да и проголодался в дороге. Стол накрыли прямо в горнице. Поскольку день был постный, то преобладали на нём рыбные блюда. Андрей с большим удовольствием отведал отварного осётра, пожевал пирог с грибами. А вот хмельного не пригубил, высказав туже мысль, что и любекскому олигарху. Воевода словам князя подивился, но тут же нашёл выход. Вместо иноземного вина на стол встала корчага с мёдом. А вот медовуху князь любил, что в той, что в этой жизни. Особливо на берёзовом соке стоянную. Так что угощение вышло на славу.

- И почто тому купчишке благоволишь так, князь?

- А пото, что он мой человек. Он товары продал, мне в кубышку серебро упало. Чем больше у него товара, тем больше мне навара. Но товар на землю не сложишь, для него амбары нужны, а землицы под строения нету. Всё купцы новогородские выкупили. Право слово, не на государнвой же трети моему человечку строится.

- Ну, княже, любой вопрос решаем. А купчишка твой зело силён. Уже дважды морских разбойников побил.

- Ну ещё бы, я ж ему своих дружинников в охрану даю. А что, сильно разбойники те мешают?

- Ой, князь, - махнул рукой воевода, - иной год спасу торговому люду от них нет. Некоторые лодьи топят, некоторые в полон берут. Купцы мне пишут, жалуются, а что я могу. Шлю ревельцам письма, а те от всего открещиваются. За руку-то их никто не ловил. А в море обороняться я не в силах. Нет у меня лодий.

- Так обскажи купцам, чтоб не к тебе слёзно жаловаться бежали, а объединялись в ватаги и так бы и шли караваном, как то немцы делают. Да пусть в складчину возьмут одну лодью с воинами, чтоб было кому силу показать. Вон мой купчишка сам говоришь, уже двоих побил. Морские разбойники токмо силу понимают.

- Так-то оно так, да кто ж из толстосумов этих раскошеливаться захочет?

- Да тот, кто барыши считать умеет. А коли не захотят, так и плюнь на них. Ты, воевода, человек государев, твоя доля - крепость блюсти, а не лодьи купеческие.

Дальнейший разговор плавно перешёл к проблемам самого князя и его "купца" и окончился взаимными договорённостями. Потом, по обычаю, пришло время подарков. Для хорошего человека не жалко. Да и для дела выгодно: как известно, "таможня даёт добро" нужно не только в фильмах. А таможенные дьяки ведь под воеводой ходят. Расстались князь и воевода вполне довольные друг другом.

В Великий Новгород Андрей направился Ивангородской дорогой, проложенной ещё повеленьем старого государя, не дожидаясь обоза с товарами. Всем этим занимался приказчик, которому для охраны оставили десяток воинов из личной дружины князя.

Дорога эта служила самым коротким путём доставки продовольствия и грузов, а, в случае необходимости и войск. Но хоть путь и был самый короткий и почти прямой, но оставался довольно трудным. Он проходил по западной части Водской пятины, причём почти сразу от Новгорода дорога уходила в непроходимые Мшинские болота у озера Вялье, и почти треть пути представляла собой гать из связанных брёвен, набросанных прямо в болото. Поскольку дорога была важна, то по её краям уже появились ямы, пункты замены лошадей и деревни, в которых жили дорожные рабочие - гать и вообще дорогу приходилось часто подновлять. Впрочем, это не мешало купцам жаловаться на качество дороги, которая не позволяла перевозить тяжёлые грузы, на отсутствие мостов и ночлега.