Время шло, но про них никто не вспоминал. Из-за закрытой двери постоянно неслось бормотание, звучавшее то громче, то тише. Даже сквозь дубовые доски чувствовался накал страстей. Андрею даже стало интересно: а в бороды уже вцепились горячие финские парни, или пока приноравливаются? А что, подборку лучших баттлов депутатов Госдумы он в инете любил пересматривать. Хотелось бы теперь сравнить с нынешним положением вещей. Словно в живую представив себе мутузящих друг друга бояр, он невольно заухмылялся, чем вызвал неодобрительное покачивание головой со стороны брата и удивление дружинников, застывших на посту.

Наконец двери распахнулись, и в коридор степенно вывалилась распаренная толпа людей в дорогих одеждах. Почти сразу распавшись на группки, она быстро расползлась в стороны, не прекращая что-то увлечённо обсуждать. Последним из зала появился Немой. Застыв в дверном проёме, он оглядел комнату и, увидав братьев, кивком головы позвал их за собой, после чего вошёл обратно в зал. Вздохнув, Михаил и Андрей последовали за ним. Дежурившие у двери дети боярские плотно прикрыли створки, едва они вошли внутрь.

День уже клонился к вечеру, и сквозь высоко проделанные полукруглые оконца его тусклый свет боролся с мерцающим светом восковых свечей, горящих в медных поставцах. Массивные каменные колонны подпирали расписанный красками потолок. Высокий, худой, с крупным мясистым носом на бледном лице и короткой темной бородой государь восседал в кресле, поставленном на специально сколоченном помосте, чтобы возвышаться над остальными. По правую и левую руку от него вдоль стен, увешанных оружием, стояли лавки, на которых ещё недавно восседали думцы. Князь Шуйский немой скалой застыл в сторонке, красноречиво показывая, что он лишь зритель в этом театре.

Остановившись посреди зала, братья согнулись в поясном поклоне, приветствуя государя. Грозное молчание окутало их, заставляя нервничать.

Первым негромко заговорил сам государь.

- Дошло до меня, что ты, Андрейко, самовольно покинул пределы державы моей, - начал он, барабаня пальцами по подлокотнику. - Отчего так? Меня не чтишь, али порядки наши, от дедов завещанные? И что делал ты в пределах брата моего, Жигмонта?

- Службу твою, государь, нёс, - Андрей решил, что время многословных объяснений ещё не пришло.

- И как же? Хватая полон и набивая свою мошну?!

- Прости, государь. Но что с бою взято, то свято. Однако, повели объясниться.

Василий с интересом глянул на него. Гнев ещё плескался в чёрных глазах, но вместе с тем блеснул и огонёк интереса.

- Повелеваю, - коротко кивнул он и откинулся на спинку трона. До того он сидел прямо, словно кол проглотил.

- Нынешняя война, государь, это, прежде всего, деньги. И нет, я не оговорился. Именно на деньги нанял литовский князь тех наёмников, что привёл переветник Острожский под Оршу, а потом и под Смоленск. Ведь шляхта литвинская не дети боярские, на войну собираются долго, а уходят с неё быстро. Вот и получается, что нет денег - нет у супротивника и большой армии. А деньги, они в казну по-разному собираются. В том числе и от пошлин торговых. Ведь не только наши купцы ходят в земли дальние.

Который год пря меж нами идёт. Не по разу мы земли литвинские жгли, но ведь дальше Полоцка не ходили русские рати. А люди в тех местах живут без опаски, жируют да деньгами казну Жигимонтову наполняют. Вот тут и вспомнился мне поход князей Ушатых, что отец твой отправил зорить внутренние земли свейского наместника. А как лучше к тем местам прийти? Да только по морю. Вот и наняли мы лодьюшки у купцов, да и отправились в те места. Разорили и сожгли дотла два местечка портовых, да товар, что в амбарах был и на суда не поместился, тоже огню предали.

Оттого поруха казне жигимонтовой изрядная вышла. И ещё выйдет, ведь порт им всё одно восстанавливать надобно. А значить хоть на одну роту, но меньше наёмников наймёт Жигимонт, на бой с тобой государь собираючись.

Сидевший до того без движений, словно статуя, государь вдруг негромко бухнул концом окованного посоха в пол.

- Лепо говоришь, князь. Да только сам сказал, что Ушатого государь воевать послал, а ты самовольно то свершил.

- Винюсь в том пред тобой, государь. Но не было в том злого умысла. Боялся, коль приду, отстранишь меня от дела за младостью лет. А дело морское от сухопутного вельми разнится. Князю Петру лишь доплыть до берега надобно было, а потом сухим путём шагать. А здесь лишь земельку разорить, а основное в море вершилось.

- Считаешь, и Василь Васильевич не потянул бы?

Андрей вздрогнул. Это что, попытка вот так незамысловато вбить клин между двумя ветвями одного рода? Разделяй и властвуй по-русски?

- Василь Василич муж опытный. Под его рукой я не раз в походы хаживал и знаю, что он бы с делом справился точно. Вот только ныне он наместник Смоленска и я и думать не мог, что ты, государь, его ради малого похода от дел наместничных оторвёшь.

- А иные бояре, значить, не совладают?

- Отчего же, научиться всему можно. Вот только захотят ли учиться? Ибо делу морскому учиться долго.

Василий Иванович легко поднялся с трона. Мягко постукивая посохом, подошёл почти вплотную, заглянув в глаза княжичу.

- Ведомо мне стало, что ты с купчишками якшаешься более чем с людьми знатными. Отчего сие?

- Не верь, государь, тому, кто сей навет принёс.

- Стало быть, не просил ты за купчин проезжую грамоту для торга заморского?

- Было такое, государь. Так не за абы кого! То холоп мой, Ондрюшка, сильно к торговлюшке пристрастие имеющий. Винюсь в том пред тобой, просил за него. Дал ему обельную грамоту - пусть торговое дело пытает. Он торгует, а с него мытом да пошлиной деньга в казну капает.

- А в твою мошну, знать, не капает?

- Как без того, государь, чай мой же человек.

- А Федьке Карпову, что про Казань говорил?

Андрей сглотнул. Разговор с боярином у него состоялся на одном из литературных вечеров. Фёдор Иванович как бы отвечал за восточную политику и не поделиться с ним своим видением казанского вопроса он просто не мог. Они тогда довольно долго проспорили, но Андрей чувствовал, что боярина он не убедил. Почему-то все были строго уверенны, что с ханством делать нужно именно так, как покойный ныне Иван Васильевич. То есть, не вводить там "прямое федеральное управление", а держать на казанском троне вассального хана. А с учётом невиданного упорства, с которым его сын, Василий, добивался поставленных целей, становилось понятно, что сажать будут до последнего. И ведь весь опыт Василия Ивановича и думцев (отнюдь не дураков в шубах, как их любят выставлять некоторые) показывал, что надеяться на постоянство казанцев не стоит. Но, взвесив все "за" и "против", они решили- таки Казань не брать, а оставить все как есть. Даже после того, как было заключено перемирие с Литвой, а в 1523 г. ногаями был убит Мухаммед-Гирей I и Крым почти на десять лет погрузился в пучину смут и раздоров, перестав быть реальным фактором восточноевропейской политики, казанский вопрос так и не был решён. Что, не было сил? Да полноте! На Смоленск три раза ходили, а уж рать на Казань собрать, до которой не как до Смоленска, пешочком, а легко по воде добраться можно было, точно бы насобирали. Измором бы взяли, коли было бы на то политическое решение. Но его-то почему-то и не было.

В последние годы его пребывания в 21 веке об этой проблеме начали задумываться многие. Андрей тогда с интересом читал статьи, блоги, альтернативы и участвовал в спорах. И, разумеется, кой какая информация отложилась в его голове.

Прежде всего, все оппоненты вспоминали пресловутые "четыре татарские сабли" секущие русскую землю. Но они-то как раз и стали возможны в результате взятия Казани и Астрахани, когда перед лицом московской экспансии, враждующие татарские юрты смогли объединиться по принципу "Против кого дружить будем?". А ведь в казанской истории (да и в астраханской тоже), помимо самих казанцев, были задействованы ещё три основных силы - Москва, Крым и ногаи.