Андрея в это общество ввёл в своё время игумен Иуавелий. И бывать здесь ему нравилось больше, чем в государевых палатах или боярских чертогах. Здесь царил дух вольнодумства и книжности. Здесь спорили до хрипоты, обсуждая новый трактат, и хвалили автора за точность перевода. Здесь обсуждались вопросы, о которых Андрей и подумать не мог. Да сами представьте такую картину: игумен и дьяк обсуждают устройство мира и игумен, ссылаясь на учёных древности, объясняет дьяку, что Земля видом похожа на желток и окружена тонким слоем аэра, как белком. И этакое вот яйцо мчится себе божьим помыслом в великом эфире! И даже яичной скорлупе находили место в этом устройстве. То была твердь небесная, не дающая аэру истечь от Земли. Да-да, вот такие встречались тогда монахи на Святой Руси. А некоторые шли дальше и утверждали даже, что Птолемей был не прав и это не Солнце кружится вокруг Земли, а Земля и другие планеты вокруг Солнца. Потому как всё созданное богом к свету стремится. Вот так! И куда всё это делось потом? Уже ведь всего через век те же монахи будут считать подобные измышления ересью. И Петру придётся приложить немало сил, чтобы продавить церковное сопротивление.

М-да, неисповедимы пути господни!

Кстати, самого Андрея в ближний круг приняли не сразу. Но стоило ему принести первые главы его "Повести о богатырях земли Русской", как на него уже стали смотреть совсем по-другому. А некоторые даже помогать взялись. Тот же псковский дьяк Мисюрь-Мунехин привёз переписанное сказание о псковском удальце, и Андрей принял его с благодарностью. Его труд рос и ширился на глазах, а шероховатости удалялись при бурном обсуждении написанного. Многие подсели на "Повесть" как на наркотик. Тот же Мунехин не раз писал Андрею, прося прислать новые главы, поскольку дела государевы не дают ему возможности приехать в столицу. Что же, для хорошего человека ему было не жалко!

- О чём задумался, княже, - вырвал Андрея из мыслей голос Дмитрия Герасимова. Посольский дьяк, в своё время обучавшийся в Ливонии, был уже стар, но по-прежнему крепок и полон сил.

- О том, что неправильно это, Митрий. Вот мы космографию всё по книге Козьмы Индикоплова изучаем, хотя когда ещё патриарх Фотий дал ему весьма низкую оценку. Да сам вспомни: недавно обсуждали устройство мира, но ведь Козьма прямо говорит, что только язычники верят, что небеса сферичны. А его труд на Руси-матушке популярен чрезмерно.

Старый посол внимательно оглядел князя.

- А кто новое напишет? Слыхал ведь, что немцы испанские за морем-окияном новую землю нашли. Мир меняется, но не все за этим поспевают. Видел я космографии немецкие новые. Но не смог приобресть ныне.

- А что нам немецкие? Вот ты и напиши, - с жаром набросился Андрей на старика. Тот даже опешил.

- Я? Господь с тобой, княже, о чём я напишу?

- Да о поездках своих. Ведь в скольких землях ты был, сколь разного видел. Вот и опиши. Вон послы немецкие чуть в чужую землю заехал: талмуты испишут. Неужто послы Руси Святой хуже!

К их разговору стали прислушиваться остальные гости. Кряхтя, подошёл Григорий Истома. Но видимо только для того, чтобы и на него набросился молодой князь.

- Вот ты, Григорий. Почто не опишешь своё плавание в земли датские? Ведь оно интерес не малый вызовет. С флотом князей Ушатых вышел, видел, как бусы шведские в море били, а потом отдельно вдоль норвежских берегов плыл аж до самого Дронта. А Митрий Зайцев - он ведь, когда из Копенгагена в Холмогоры возвращался, морского разбойника Якова в море полонил. Чем не поучительная история, как надобно государево дело править! Так почто не опишите сие? Считаете деяния свои не героическими? Скромность украшает человека, не спорю. Но как потомки наши о том знать будут? Чем гордится? А ведь гордиться славой предков не только можно, но и должно!

- Не принято такого на Руси, - строго проговорил Власий - толмач Посольской избы.

- Много чего не принято было, да появилось в княжение отца государя нынешнего, - запальчиво отреагировал Андрей. - Да и почему не принято-то? Разве мало "Хождений" написано русскими людьми. Да вот даже у меня есть список с рассказа тверского купца о его мытарствах в землях индийских. Нет уж, мужи, коль собрать все сказки ваши вместе, это же какая космография получится! Должны, должны деяния ваши быть описаны в назидание потомкам.

- А ты не кипятись, молодец, - усмехнулся в бороду монах Савватий, приехавший в Москву из Троице-Сергиева монастыря, ещё не ставшего лаврою. - Ты дело высказал, дай людям обдумать. Чай не глупей тебя будут. А я вот что хочу сказать. Помнится, обсуждали мы в Хронографе повесть о взятии Константинополя. Так вот, привезли тут нам в обитель древнее сказание. Писано оно неким Нестором и повествует о взятии града Константинова безбожными агарянами. Да вот писано была больно плохо. Тяжёл язык, да и поучительного мало. Вот наш брат Василий, ну да вы его знаете, и взялся её переписать, чтоб зазвучала она благозвучно и поучительно.

- А прочесть её? - вскинулся Андрей.

- Ох и тороплив же ты, княже, - опять усмехнулся монах. - О том и речь, что привёз я её. Так честь, аль не честь?

- Чти, отче, - махнул рукой Герасимов.

Савватий, хлебнув из чаши холодного кваса, степенно развернул свёрнутый рулоном лист и хорошо поставленным голосом начал чтение.

Слушая красочный и очень образный рассказ, Андрей лишь усмехался про себя. Нет, мастерство автора не подлежало сомнению, но вот простой солдат Нестор вряд ли столь хорошо владел словом. И ведь не отличить, где писатель приводит свои мысли и знания, а где цитирует неизвестную рукопись. Вот только в истории навсегда останется именно эта, прилаженная и причёсанная версия. А что конкретно хотел описать, донести до потомков неизвестный автор так и останется тайной.

Но всё же повесть была великолепна. Труд автора стоил похвалы. И Андрей предвидел, что читающая часть русского общества примет её и будет привычно гоняться за редкими экземплярами, которые вряд ли доживут до знакомого ему будущего...

*****

Ещё вилось русло средь полей, а уже потянуло знакомым запахом. Запахом моря: йодом, водорослей и рыбой. Где-то там, за горизонтом раскинулось оно, и именно к нему не спеша плыл по Луге большой караван судов. Струги и дощаники глубоко сидели в воде, вот только не позавидуешь тем речным разбойникам, что решились бы пошарпать таких "торговцев". Потому как ничего, кроме воинов и воинского припаса кораблики не везли.

Поначалу Андрей хотел пройти путь до побережья на лошадях, но потом отказался от подобного, так как табун выходил очень даже приличный, а ведь на корабли его не посадишь, и придётся кому-то им заниматься, пока он ходит в набег. Оттого пришлось срочно наймовать все речные суда, что ещё оставались не востребованными. Зато, хоть и намучились на переволоках, но в основном путь был очень даже лёгкий. На вёслах махали в четыре смены, а всё остальное время предавались отдыху.

Устье Луги с его деревеньками проскочили поутру, и смело вошли в Лужскую губу. Где-то верстах в трёх от устья, подальше от любопытных глаз должны были ждать их морские суда, нанятые Сильвестром. Однако то ли Гридя слегка ошибся, то ли наоборот, решил перестраховаться, но три морских лодьи стояли аж в семи верстах. Сам Григорий ожидал командира на краере.

Да, в этом году учли свои ошибки и кормщиков наняли заранее. Причём ставку делали на молодых, с которыми проще было работать. Ведь компании нужны были не просто кормщики, а шкиперы и умельцы-навигаторы. На это, кстати, и была рассчитана новая школа, основанная Сильвестром по совету Андрея. Там занятия велись с бывшими зуйками четырнадцати-пятнадцати лет. Морскую школу они прошли неплохую, многие аж по шесть навигаций отходили. И вот теперь их отобрали для того, чтобы превратить в будущих штурманов и капитанов для кораблей княжеской торговой компании. Учиться им предстояло много, и не только навигации. Но это был задел на будущее. Ведь нельзя же постоянно решать лишь сиюминутные задачи!