Правительство умудрилось ввести еще другую моду, не менее выгодную. Было легче набрать людей и изготовить оружие, нежели найти лошадей: в артиллерии и кавалерии был в них большой недостаток. Пришлось прибегнуть к последнему средству – реквизиции, то есть забирать лошадей насильно. В каждом кантоне взяли одну лошадь из двадцати пяти, платя за нее по 900 франков. Однако как ни могущественна сила, добрая воля еще сильнее. Комитет тайно подговорил якобинцев пожертвовать отечеству одного всадника с полной экипировкой. Этот пример мигом вызвал подражания: общины, клубы, секции поспешили последовать ему, и Республика обогатилась так называемыми якобинскими всадниками, безукоризненно экипированными.
Солдаты нашлись, теперь требовались офицеры. Комитет и тут распорядился с обычной своей быстротой. «Революция, – сказал Барер, – должна всё торопить для своих нужд. Революция для человеческого ума – то же, что солнце Африки для растительности». Восстановили Военную школу на Марсовом поле; выбранные во всех областях молодые люди пешком, военным порядком, пришли в Париж. Им устроили лагерь, где они наскоро обучались всем отраслям военного искусства, а оттуда отправились по армиям.
Не меньше усилий было совершено для возрождения флота. В 1789 году он состоял из пятидесяти кораблей и стольких же фрегатов. Беспорядки, сопряженные с революцией, и несчастье в Тулоне свели его к пятидесяти судам, из которых едва тридцать могли выйти в море. Чего недоставало в особенности, так это экипажа и офицеров. Морская служба требовала опытных людей, а опытные люди были несовместимы с революцией. Реформа, произведенная в главных штабах сухопутных армий, была еще неизбежнее в штабах морской армии и должна была расстроить ее гораздо сильнее. Два министра, Монж и д’Альбарад, не справились с этими трудностями и ушли в отставку.
Комитет и тут решил пустить в ход чрезвычайные средства. Он послал Жанбона Сент-Андре и Приёра, депутата Марны, в Брест с полномочиями, какие обыкновенно давались комиссарам Конвента. Брестская эскадра, четыре месяца прокрейсировав вдоль западных берегов, чтобы препятствовать сообщениям вандейцев с англичанами, взбунтовалась, измученная страданиями. Как только она вернулась, адмирал Морар де Галь был арестован комиссарами и привлечен к ответу за беспорядки, происшедшие в эскадре.
Поселяне, никогда не бывавшие на море, были посланы на корабли Республики, где они должны были маневрировать в виду опытных английских матросов; простые офицеры получили высшие чины, и корабельный капитан Вилларе-Жуайёз был произведен в начальники эскадры. В какой-нибудь месяц флот из тридцати кораблей оказался готов выйти в море и вышел, исполненный энтузиазма, напутствуемый громкими приветствиями горожан, – не для того, правда, чтобы напасть на страшные эскадры Англии, Голландии и Испании, а чтобы конвоировать транспорт из двухсот судов, который вез из Америки большое количество хлеба, и драться до последнего, если бы того потребовало спасение транспорта.
В Тулоне тем временем совершались не менее быстрые преобразования. Уцелевшие после пожара суда ремонтировались, и строились новые – всё это за счет богатых жителей, которые содействовали сдаче порта неприятелям. За неимением больших судов, еще не готовых после ремонта, множество каперов рассыпались по морям и захватывали значительные призы. Смелая и мужественная нация, у которой недостает средств на большую войну, всегда может прибегнуть к войне раздробленной и применить к ней весь свой ум и храбрость; на суше она ведет партизанскую войну, а на море корсарскую. Согласно докладу лорда Стенхопа, французские каперы в 1793 и 1794 годах взяли 410 судов, тогда как англичане – взяли только 316 французских. Следовательно, правительство не отчаивалось поправить свои дела даже на море.
Такие граничащие с чудом труды должны были принести свои плоды, и в 1794 году предстояло получить награду за усилия, совершенные в 1793-м.
Кампания открылась сначала в Альпах и Пиренеях. В Западных Пиренеях она шла довольно вяло, зато энергичнее разыгралась в Восточных, где испанцы взяли линию Тека и еще занимали знаменитый лагерь при Булу. Рикард ос умер, и этого искусного генерала заменил один из его офицеров, граф Ла-Унион, отличный солдат, но посредственный начальник. Не получив еще ожидаемых подкреплений, новый начальник хотел лишь сохранить Булу. Французами командовал храбрый Дюгомье, победитель Тулона. Часть складов и войск, с которыми он взял этот город, Дюгомье перевел под Перпиньян, пока новобранцы организовались у него в тылу. Дюгомье мог вывести в бой 35 тысяч человек и воспользоваться расстроенным состоянием испанцев. Дагобер, всё такой же пламенный, несмотря на свои годы, предлагал план нашествия через Сердань: французы перешли бы через Пиренеи и, обойдя испанцев с тыла, заставили бы их отступить. Дюгомье предпочел начать атакой против лагеря при Булу, и Дагобер, находившийся со своей дивизией в Сердане, вынужден был ждать результата этой атаки. Лагерю Булу, расположенному на берегах
Тека и прислоненному к Пиренеям, выходом служила большая дорога на Бельгард, ведущая из Франции в Испанию. Дюгомье, вместо того чтобы напасть на отлично укрепленные неприятельские позиции с фронта, стал искать способ пробраться между Булу и большой дорогой, чтобы отрезать испанский лагерь. Всё удалось ему превосходно. Ла-Унион перед тем перенес свои главные силы в Сере и оставил высоты Св. Кристофа, господствующие над Булу, недостаточно защищенными. Дюгомье перешел через Тек, часть своих сил бросил к этим высотам, с остальными атаковал испанские позиции с фронта и после довольно горячего сражения овладел высотами.
После этого испанцы не могли оставаться в своем лагере; им надо было отступить по дороге на Бельгард, но Дюгомье завладел и ею, оставив испанцам только узкий и неудобный выход через ущелье Коль-де-Портель. Отступление скоро превратилось в беспорядочное бегство, и французам достались 1500 пленных, 140 орудий, 800 мулов со всей кладью и лагерные принадлежности на 20 тысяч человек. Эта победа, одержанная в начале мая, возвратила французам реку Тек и возможность перейти через Пиренеи. Дюгомье тотчас же блокировал Коллиур, Пор-Вандр и Сент-Эльм. Пока одерживали эту победу, храбрый Дагобер, заболев лихорадкой, окончил свою долгую и славную жизнь. Благородного старца провожали любовь и сожаление всей армии.
Ничто не могло быть блистательнее такого дебюта. В Западных Пиренеях французы взяли долину Бастан, и победы над испанцами, первые в эту войну, вызвали общую радость.
Надо было установить оборонительную линию по всей главной цепи Альп. Французы в предыдущем году отбросили пьемонтцев в их долины в Савойе, но следовало еще взять Малый Сен-Бернар и Мон-Сени. В Ницце Итальянская армия всё еще стояла лагерем перед неприступным Саорджио и никак не могла взять его. Место генерала Дюгомье в этой армии занял старик Жадар дю Мербьон, храбрый, но постоянно страдающий от подагры.
К счастью, он во всем слушался молодого Бонапарта, который, как мы видели выше, решил вопрос о взятии Тулона, посоветовав атаковать Малый Гибралтар. Эта заслуга доставила Бонапарту чин бригадного генерала и большое уважение в армии. Осмотрев неприятельские позиции, он убедился в невозможности взять лагерь, но ему пришла в голову такая же счастливая мысль, как та, которой он возвратил Республике Тулон. Саорджио стоит в долине реки Роны. Параллельно этой долине располагается долина Онелья, пересекаемая рекой Таджа. Бонапарт решил послать отряд в 15 тысяч человек в эту долину, приказав подняться вверх до истоков реки Танаро, потом взойти на гору Танарелло и таким образом перерезать дорогу в Саорджио между лагерем и Коль-ди-Тенда. Отрезанный от главных Альп, лагерь неминуемо должен был сдаться. Против этого плана можно было выдвинуть лишь одно возражение: армии приходилось пользоваться территорией Генуи. Но Республика не должна была этого стесняться, потому что в предыдущем году две тысячи пьемонтцев прошли по ее территории в Онелью и сели там на суда, отправляясь в Тулон; да и покушение против фрегата «Да Модесте», совершенное англичанами в порту Генуи, являлось несомненным нарушением нейтралитета.
