Клебер, советами которого всё еще руководствовалась армия, хотя главнокомандующим был не он, предлагает, чтобы довершить истребление вандейской колонны, блокировать ее и извести голодом, нуждой и болезнями. В республиканской армии панические бегства стали таким обыкновенным делом, что рисковать общей атакой было слишком небезопасно. Напротив, укрепляя Антрен, Понторсон и Динан, можно было запереть вандейцев между морем и тремя укрепленными пунктами, и при ежедневных мелких стычках с Вестерманом и Мариньи они должны были неминуемо погибнуть. Комиссары одобрили этот план и издали все необходимые приказы. Но вдруг является офицер, присланный Вестерманом, и говорит, что если поддержать этого генерала и атаковать Доль со стороны Антрена, пока Вестерман поведет атаку со стороны Понторсона, то католической армии не будет никакого спасения. Комиссаров это предложение очень воодушевляет. Приёр, депутат Марны, такой же храбрец, как Вестерман, настаивает на изменении первоначального плана; решено двинуть против Доля колонну под началом Марсо.
Двадцать первого ноября Вестерман с утра выдвигается на Доль. В своем нетерпении он даже не думает удостовериться, пришла ли колонна Марсо, и спешит в атаку. Неприятель встречает его страшным огнем. Вестерман развертывает пехоту и двигается вперед; вдруг обнаруживается нехватка зарядов. Генерал вынужден податься назад и стать на плато. Вандейцы пользуются этим обстоятельством и кидаются на колонну – она рассыпается.
Тем временем наконец подходит Марсо. Вандейцы, ободренные победой, объединяются против него; он целый день с геройской твердостью отстаивает поле битвы и окончательно его удерживает. Но позиция республиканцев весьма ненадежна, и Марсо посылает за Клебером. Клебер спешит к нему и советует занять позицию в окрестностях Трана, правда, несколько далее, но очень сильную. Сначала этому совету не решаются следовать, но вандейские стрелки заставляют войска податься назад. Они сначала разбегаются, но скоро опять собираются на указанной Клебером позиции. Тогда Клебер снова предлагает свой первоначальный план – блокировать вандейцев. С ним соглашаются, но не хотят возвращаться в Антрен, а решают остаться в Тране и укрепиться тут, чтобы быть ближе к Долю. Вдруг, с непоследовательностью, отличавшей все эти решения, совет еще раз меняет мнение и опять решает действовать наступательно, несмотря на вчерашний опыт. Вестерману посылают подкрепление с приказом атаковать со своей стороны, пока главный корпус армии поведет атаку со стороны Трана.
Клебер тщетно возражает, что войска Вестермана, деморализованные вчерашним событием, не выдержат сражения; комиссары настаивают, атака назначается на следующий же день и действительно выполняется. Но Вестермана и Мариньи предупреждает неприятель. Их войска, несмотря на подкрепление, разбегаются, они тщетно собирают вокруг себя горсть молодцов: вандейцы, одержав победу, оставляют этот пункт и бросаются вправо, навстречу армии, шедшей из Трана.
В то время как вандейцы, одержав одну победу, готовились к другой, пушечная пальба наводила ужас на город Доль и тех из повстанцев, кто еще не участвовал в боях. Женщины, старики и дети метались во все стороны и бежали по направлению к Динану и морю. Священники с распятиями и крестами в руках тщетно старались вернуть их. Наконец всю толпу удалось собрать и направить на дорогу в Тран, вслед за храбрецами, опередившими ее.
Не меньшая сумятица царила в главном лагере республиканцев. Россиньоль и комиссары командовали все вместе и никак не могли поладить между собой и решить что-нибудь определенное. Клебер и Марсо в отчаянии выдвинулись вперед, чтобы провести рекогносцировку местности и попробовать выдержать напор вандейцев. Завидев неприятеля, Клебер хотел развернуть авангард Брестской армии, но солдаты разбежались от первого выстрела. Тогда он выставил бригаду Канюэля, состоявшую, по большой части, из солдат Майнцского батальона; эти храбрые солдаты не изменили своей славе, сражались весь день и наконец оказались одни на поле битвы, оставленные всеми войсками. Но вандейский отряд, разбивший Вестермана, напал на них с фланга и заставил отступить. Вайдейцы воспользовались этим преимуществом и гнались за республиканцами до самого Антрена. Наконец необходимость вынудила республиканскую армию уйти из города и отступить в Ренн.
Тогда стало очевидно, каким верным был совет Клебера. Россиньоль, уступая одному из тех благородных порывов, на которые был способен, несмотря на свою неприязнь к майнцским генералам, явился в военный совет с бумагой в руках.
– Я не гожусь командовать армией, – сказал он. – Дайте мне батальон, и я исполню свой долг, но быть главнокомандующим – это не для меня. Поэтому вот моя просьба об отставке, и не принять ее – значит быть врагом Республики.
– Не надо отставки! – восклицает Приёр. – Ты старший сын комитета. Мы дадим тебе генералов, которые будут помогать тебе советами и нести за тебя ответственность за ход войны!
Между тем Клебер, донельзя огорченный всеми этими промахами, предложил план, который один мог всё поправить, но не был по душе комиссарам.
– Нужно, – объявил он, – оставляя Россиньоля в звании главнокомандующего, назначить начальника пехоты, начальника кавалерии и начальника артиллерии.
До сих пор предложения его принимались, и он решился предложить на первую должность Марсо, на вторую – Вестермана, а на третью – Дебийи, несмотря на то, что эти офицеры были подозрительны правительству в качестве членов Майнцского батальона. Завязался спор о личностях, но совет наконец уступил влиянию этого искусного и благородного генерала, который любил Республику не из экзальтации, а, так сказать, по темпераменту, служил ей с изумительной преданностью и бескорыстьем, любил свое дело до страсти и в высокой степени обладал военным гением.
Клебер назначил Марсо потому, что вполне мог рассчитывать на этого молодого и храброго офицера. Он был уверен, что если только Россиньоль не будет ни во что вмешиваться, то он, Клебер сможет благополучно закончить войну.
Шербурская дивизия, пришедшая из Нормандии, соединилась с Брестской и Западной армиями, после чего республиканцы выступили из Ренна и направились к Анже, где вандейцы старались перейти обратно Луару. Последние, обеспечив себе обратный путь двойной победой, только и думали о том, как возвратиться на родину.
Они невозбранно снова прошли через Фужер и Лаваль, намереваясь занять Анже. Последняя их попытка против Гранвиля еще недостаточно убедила их в неспособности брать запертые города.
Третьего декабря они ворвались в предместья города Анже и начали стрелять по крепости. Но как ни сильно было желание вандейцев пробить себе путь на родину, от которой их отделяла одна только река, они скоро отчаялись в успехе. Авангард Вестермана, прибыв 4-го, окончательно отнял у них всякую надежду и заставил отказаться от своего предприятия. Повстанцы пошли вверх по Луаре, не зная, где бы через нее переправиться. Пока они совещались, Клебер подъехал со своей дивизией по большой дороге на Сомюр и вновь заставил их спасаться в Бретань. И вот эти несчастные, голодные и босые, не имея повозок для своих семейств, ослабевшие и страдающие болезнями, опять пустились по Бретани, не находя себе ни приюта, ни выхода. Они падали прямо на дорогах, и перед Анже, на биваках, были найдены дети и женщины, умершие от голода и холода. Многие бросали оружие и убегали домой потихоньку от других. Наконец, наслушавшись о Мансе, о богатстве этого края и настроении его обитателей, они решили идти туда. Взяв Ла-Флеш, вандейцы вступили в Мане после легкой стычки.
Республиканская армия последовала туда за ними. Между республиканскими генералами возникли новые несогласия. Клебер своей твердостью укротил неугомонных и заставил комиссаров отослать Россиньоля в Ренн с дивизией Брестской армии. Тогда Комитет общественного спасения отдал Марсо титул главнокомандующего и отрешил от должности всех майнцских генералов, тем не менее разрешая Марсо временно оставить при себе Клебера. Марсо объявил, что не примет начальства, если Клебер не останется с ним и не будет всем распоряжаться.
