Национальный агент Пайен выступил вслед за мэром и предложил послать двух членов совета на площадь перед ратушей, где собралась громадная толпа, с поручением пригласить народ присоединиться к своим главам и спасти отечество. Затем был составлен адрес, в котором говорилось, что злодеи притесняют Робеспьера, добродетельного гражданина, автора декрета о Высшем существе и бессмертии души; Сен-Жюста, апостола добродетели, прекратившего измены на Рейне и на севере; Кутона, доблестного гражданина, у которого только и есть, что сердце и голова, зато то и другое пылают патриотизмом. Постановили созвать секции и призвать их председателей для сообщения им приказаний. Была отправлена депутация к якобинцам, с приглашением прийти брататься с коммуной и просьбой прислать своих самых энергичных членов и побольше граждан и гражданок с трибун. Не произнося еще решительного слова восстание, коммуна принимала к тому все меры и открыто шла к этой цели. Она не знала об аресте пяти депутатов и потому еще соблюдала некоторую сдержанность.
Анрио в это время разъезжал верхом по улицам Парижа. Он начал будоражить народ, крича, что злодеи угнетают честных депутатов, что арестовали Кутона, Сен-Жюста и Робеспьера. Негодяй был пьян, качался в седле и размахивал саблей как бесноватый. Сначала он отправился к Сент-Антуанскому предместью, поднимать рабочих, которые едва понимали, что он им говорил, притом что они уже начинали с жалостью смотреть на проезжавшие мимо каждый день телеги с новыми жертвами. К несчастью, Анрио встретил такие телеги. Узнав об аресте Робеспьера, народ окружил их и хотел вернуть. Анрио появился именно в эту минуту, разогнал толпу, и эта последняя казнь совершилась по его милости.
Потом он галопом возвратился в Люксембургский дворец и приказал жандармам собраться на площади перед зданием коммуны (ратуши). Он взял с собой отряд и поскакал вдоль набережных к площади Карусель, намереваясь освободить арестованных депутатов, всё еще находившихся в Комитете общественной безопасности. В этой бешеной скачке он сваливает с ног нескольких людей. Какой-то человек, шедший под руку с женой, кричит жандармам: «Арестуйте этого разбойника; он больше не начальник вам!» Один из адъютантов отвечает ему ударом сабли, а Анрио продолжает свой путь и сворачивает на улицу Сент-Оноре. Выехав на площадь Пале-Рояль, он вдруг видит Мерлена, депутата Тионвиля, и бросается к нему с криком: «Арестуйте этого мошенника! Он один из тех, кто преследует честных представителей!» Мерлена хватают и с руганью и побоями ведут на ближайшую гауптвахту.
Во дворе Манежа Анрио приказывает своей свите слезть с лошадей, а сам хочет войти во дворец собрания. Гренадеры не пускают его и скрещивают перед ним штыки. В эту минуту выходит пристав со словами: «Жандармы, арестуйте этого бунтовщика! Так велит декрет Конвента!» Анрио сейчас же обступают, отбирают у него оружие, так же, как и у нескольких его адъютантов, и ведут их, связанными, в залу Комитета общественной безопасности, где они находят обоих Робеспьеров, Кутона, Сен-Жюста и Леба.
До сих пор для Конвента всё шло хорошо: его декреты, изданные твердо и смело, благополучно исполнялись. Но коммуна и якобинцы, еще не провозгласившие открыто восстание, теперь должны были выступить решительно и осуществить свой план переворота. К счастью, пока Конвент неосторожно прервал свое заседание, коммуна сделала то же, так что это время пропало одинаково для всех.
Совет снова собрался лишь в шесть часов. Когда возобновилось заседание, было уже известно об аресте Анрио и пяти депутатов. Совет вне себя объявляет, что восстает против угнетателей народа, которые хотят погубить защитников свободы, и велит ударить в набат в ратуше и во всех секциях. Он посылает по одному из своих членов в каждую секцию, чтобы вдохновить на восстание и уговорить прислать коммуне свои отряды, а затем приказывает жандармам запереть все заставы города, а привратникам всех тюрем – не принимать арестантов, кого бы им ни привели. Наконец, совет назначает исполнительный комитет из двенадцати членов, в том числе Пайена и Коффиналя, для управления восстанием и облекает этот комитет всеми державными правами народа.
Кутон
Между тем на площади перед ратушей уже собрались несколько отрядов, присланных секциями, несколько команд канониров и множество жандармов. Приступают к принятию присяги от начальников всех этих отрядов, а потом Коффиналь с несколькими сотнями человек отправляется в комитет освобождать арестантов.
В это время Робеспьера-старшего уже отправили в Люксембургскую тюрьму, Робеспьера-младшего в – Сен-Лазар, Кутона – в Пор-Либр, Сен-Жюста – в Экоссе, а Леба – в здание суда. Приказ, отданный коммуной, был исполнен в точности, и арестантов нигде не приняли. Полицейское начальство взяло их на свое попечение: их посадили в кареты и повезли в мэрию. Там Робеспьера бросились обнимать, заверять в преданности, клялись умереть за него и за всех честных депутатов. Тем временем Анрио один оставался в Комитете общественной безопасности. Коффиналь, вице-президент якобинцев, явился туда с обнаженной саблей и несколькими отрядами, выгнал из залы всех членов и освободил
Анрио с его адъютантами. Анрио тотчас побежал на площадь Карусель, еще застал там своих лошадей, оседлал одну из них и с немалым присутствием духа объявил канонирам, что комитет оправдал его и возвратил начальство над войсками. Тогда его обступили, и он начал отдавать приказы о штурме Конвента и готовить осаду здания.
Было семь часов вечера. Конвент только еще собирался, чтобы возобновить прерванное заседание, а коммуна уже успела немало переделать. Она могла при некоторой смелости быстро пойти на Конвент и принудить его отменить свои декреты. Сверх того, коммуна рассчитывала на Военную школу, начальник которой, Ла Бретеш, был вполне предан ей.
Депутаты наконец собираются и с ужасом сообщают друг другу последние известия. Члены комитетов, неуверенные, испуганные, сходятся в небольшой зале рядом. Там они совещаются, не зная, на чем остановиться. Несколько депутатов сменяются на кафедре и рассказывают обо всем, что произошло в Париже за последние часы. Бурдон предлагает выйти всем собранием и показаться народу, чтобы вразумить его. Лежандр старается успокоить депутатов, уверяя, что он везде найдет верных и честных монтаньяров, которые защитят его, и вообще в эту критическую минуту выказывает мужество, которого не выказал против Робеспьера. Бийо всходит на кафедру и сообщает, что Анрио находится на площади Карусель; что он уговорил канониров обратить орудия против здания Конвента и сейчас начнет атаку. Колло д’Эрбуа тут же садится в президентское кресло, в которое, по расположению залы, должны попасть первые ядра, и говорит: «Представители, вот минута умереть на нашем посту. Злодеи вот-вот вторгнутся во дворец собрания». При этих словах все депутаты садятся на свои места и погружаются в торжественное молчание. Напротив, с трибун со страшным шумом разбегается толпа, оставляя за собой облако пыли. Конвент, покинутый всеми и убежденный, что пришел его последний час, но твердо решивший лучше умереть, чем терпеть нового Кромвеля, остается на своих местах. Поразительна власть обстоятельств над духом людей! Эти самые люди, так долго и раболепно покорявшиеся напыщенному ритору, теперь с геройской твердостью ждут ядер из направленных против них орудий!
Приходят известия о том, что делается на площади Карусель. Анрио всё еще распоряжается там. «Вне закона! Поставить разбойников вне закона!» – раздаются в зале голоса. В ту же минуту составляется декрет, и несколько депутатов выходят с ним на площадь, чтобы обнародовать его.
Анрио, обманувший канониров, теперь убеждает стрелять по Конвенту. Но канониры колеблются. Депутаты кричат им: «Неужели вы себя опозорите?! Этот разбойник – вне закона!» Тогда канониры твердо отказываются повиноваться Анрио, который едва успевает ускакать в коммуну.
