— Я. право, и не заметил, как она на дорогу выкатилась! — растерянно бормотал кучер. — Вы же видели, сэр, видели, правда? А что с ней?
— Она жива, слава богу, — сказал доктор и осторожно приподнял лежавшую.
У неё было сухое востроносое лицо с поджатыми губами, тяжёлые морщинистые веки, желтоватые втянутые щёки. На шее, замотанной до подбородка кисейным шарфом, висело пенсне в изящной, но сильно почерневшей серебряной оправе.
— Надо перенести её куда-нибудь, — сказал Уотсон и тут только заметил, что находится возле самого своего дома. — О, вот ко мне и перенесём. Я врач и...
Он не договорил. Старушка неожиданно открыла глаза в тот самый момент, когда доктор обнял её за талию и хотел другой рукой поддеть опутанные подолом пальто и платья тощие ноги. Ощутив, что с нею делают, она отчаянно взвизгнула и что есть силы закатила доктору пощёчину, а силы в её ручке, обтянутой кисеей, было куда больше, чем можно было предположить.
— Хулиган! — возопила пострадавшая, в то время, как растерявшийся доктор выпустил её и отшатнулся. — Да как вы можете?! Изверг! Я всю жизнь была порядочной девушкой и не желаю, чтобы на старости лет какой-то невоспитанный неуч обращался со мной подобным образом!
— Я только хотел помочь вам! — ответил Уотсон, в душе успокаиваясь относительно состояния упавшей — судя по её энергии, она была цела.
— Помочь! Это как? Схватив меня в охапку?! — старушка села, смешно растопырив ноги в больших толстоносых ботинках времён Наполеона Первого, но вдруг увидела рядом конские морды и опять завизжала, схватившись за рукав пальто доктора. — Ах! Уберите от меня эту скотину! Я с детства их боюсь!!!
— Сию минуту, миссис! — ответил кучер, у которого уже начал проходить страх, и которому теперь от души было жалко доктора, ни за что получившего оплеуху.
— Не миссис, а мисс! — поправила старушка. — Мисс Маус, к вашему сведению.
И Уотсон, и кэбмен с большим трудом удержались от смеха. И так-то трагедия оборачивалась комедией, а вся ситуация становилась достаточно смешной, так теперь ещё и фамилия пострадавшей оказалась весьма подходящей к её суетливому поведению, наряду, лицу и пискливому голосу.
— А шляпа? Где моя шляпа? — тут же вскричала мисс Маус, беспокойно оглядываясь. — Боже мой, она соломенная, ваши твари могли её изжевать!
— Не жуют они окаменелостей! — сердито бросил кэбмен. — Вот она, шляпа ваша, извольте получить — цела и невредима, да и вы тоже, кажется... А в другой раз смотрите, когда улицу переходите. Ну, был бы туман, а то ведь такой вечер ясный, так нет, кэба она не заметила!
— Не учите меня, молокосос! — вскипела мисс Маус, сразу перенеся весь свой гнев на кэбмена. — Ишь, ещё указывать мне... Молодой человек,— это относилось уже к доктору, — будьте любезны, подайте мне руку и проводите до угла, я что-то неважно себя чувствую.
Уотсон сунул кэбмену полкроны, и тот укатил, а доктор, бережно подняв эксцентричную старушку, повёл её к тротуару и затем к пересечению улиц.
— Не кружится ли у вас голова? — вежливо спросил он, стараясь забыть о нанесённой ему в присутствии кэбмена пощёчине. — Если вам нехорошо, то лучше всё же зайти ко мне. Я...
— Я не хожу в гости к незнакомым мужчинам! — вновь вскипела мисс Маус. — Я всегда была порядочной девушкой, так неужели теперь на старости лет стану поступать так легкомысленно?
Нервы у доктора наконец не выдержали, и он, в свою очередь, взорвался:
— Я не мужчина, с вашего позволения, я врач! И зову вас к себе отнюдь не с какой-либо пошлой целью, а исключительно желая помочь вам. Ведь вы довольно сильно ударились о мостовую, а учитывая ваши преклонные года, это опасно.
— Вы думаете? — старушка заколебалась было, но тут же надменно тряхнула головой, на которую криво нахлобучила свою воинственную шляпу, и воскликнула: — Нет, нет, я дойду до дома и так. Вот вы сказали бы мне лучше, как избавиться от ломоты в суставах. Так, знаете ли, гадко, когда начинает тебя ломать и как раз тогда, когда собираешься пойти погулять...
— Лучше всего избегать прогулок в особенно сырые и холодные дни, — посоветовал Уотсон. — А как лечебное средство эффективнее всего ежедневные тёплые ванны. Только не перегревайте воду, чтобы не навредить сердцу.
— Так просто? — восхитилась мисс Маус. — А шарлатан, к которому я обращалась двенадцать лет назад, наговорил мне, наговорил бог знает чего. И не помогло нисколько. Спасибо, сэр. Мне в последнее время часто встречаются мастера своего дела. Настоящие врачи, настоящие сыщики...
— Сыщики? — против воли насторожился Уотсон, хотя до сих пор болтовня мисс Маус мало его занимала. — Вы имеете в виду полицейского сыщика?
— Да что вы, сэр! — всплеснула руками старушка. — Да разве они бывают приличными? Такие нахалы и дураки, спаси господи! Нет, нет, милый диктор, мне повезло, очень повезло. Когда три месяца назад вдруг пропали из моей собственной квартиры все мои сбережения и драгоценности, я готова была, вы знаете, наложить на себя руки. Представьте: на старости лет лишиться всего, что удалось скопить! И вот тут-то мне дали адрес мистера Лайла, частного сыщика.
— Мистер Лайл? — удивлённо спросил доктор. — Никогда не слышал о таком. Полагаю, о нём мало кто слышал. И я прежде не слышала, — мисс Маус доковыляла до угла и выпустила локоть доктора. — Это имя пока неизвестное, но я ручаюсь вам: у него выдающееся будущее. Я слышала, он считает себя учеником мистера Шерлока Холмса... Но вот здесь мы расстанемся, молодой человек. Прощайте. Благодарю всем сердцем!
— Простите, миссис Маус! — вскрикнул Уотсон, бросаясь за ней.
— Мисс Маус! — она была непреклонна, требуя уважения к своей девичьей чести. — Мисс!
— Мисс, мисс Маус, дорогая! Умоляю вас, дайте мне адрес мистера Лайла. Мне тоже очень нужен частный сыщик. Очень!
— У вас тоже что-то пропало? — изумилась старушка.
— Нет. То есть да. Я в крайне затруднительном положении.
— Вот видите, — мисс Маус гордо выпрямилась под гнетом своей шляпы. — Как удачно вы сшибли меня своими лошадьми, сэр. Терпеть не могу лошадей! Как они фыркают, просто ужас! Что же касается мистера Герберта Лайла, то вы смело можете ему доверять. Он мне помог, очень помог, — а миссис Салли Кристофер, у которой я получила его адрес, просто жизнью ему обязана. Да и я тоже. И потом, не случись этого, не вмешайся мистер Лайл, я бы никогда не узнала, что мой племянник Сэнди — подлец и не уничтожила бы завещания, написанного на его имя... Надо же, обокрасть меня! Уф!
— А вы помните, где живёт мистер Лайл? — спросил Уотсон, с невероятным терпением вынесший всю тираду милейшей мисс.
— Молодой человек, — торжественным тоном произнесла старушка, и её вуаль заколыхалась, как перья на шлеме Афины Паллады. — Я этот адрес не забуду никогда в жизни. Извольте: Гудж-стрит, дом шестнадцать. Мистер Герберт Лайл. Увидите, сэр, он и вам поможет.
Уотсон далеко не был в этом уверен, но всё же это была надежда, и у доктора явилось желание поцеловать мисс Маус, но он побоялся получить вторую пощёчину и ограничился тем, что галантно поднёс к губам её ручку, охваченную чёрными кружевами далеко не первой свежести.
Расставшись наконец с достойною девицей, доктор хотел было перейти улицу и отправиться домой, но вдруг у него явилась мысль, что ещё не поздно, и можно попробовать уже сегодня познакомиться с мистером Лайлом. В памяти доктора обнадёживающе звучали слова мисс Маус: «Он считает себя учеником мистера Шерлока Холмса». Считает! Однако так ли это на самом деле?
Доктор взглянул на часы. Они показывали половину восьмого. Холмс принимал посетителей до глубокой ночи, порой и ночью. А каковы привычки мистера Лайла?
«Будь же, что будет!» — отважно решил доктор и, заметив проезжающий кэб, решительно поднял руку и остановил его.
На Гудж-стрит он был около восьми часов. Уже темнело. Дом номер шестнадцать оказался обычным четырёхэтажным строением без особенных украшений. На звонок вышел пожилой мужчина со стаканом недопитого чая в руке.
