— Мерзлячка, — просопел Висар, целуя ее в щеку. — Ты знаешь верный способ немного разогреться?
— Да, — улыбнулась она мужу и внутри затеплилась надежда. Вдруг это милость судьбы?! Может Странник хочет, чтобы она зачала дитя именно здесь, на еретических островах?
Почему он немилостив? Конечно, они уже не столь активны в плотских утехах как пять или пятнадцать лет назад. Но Висар все также холоден в разговорах с людьми и горяч наедине с ней, в супружеском ложе. Она все также любит мужа, а он любит ее. Доверенная служанка Нельва вытравила уже второй плод, похоже лишившись возможности родить, притом ничуть о потерянных детях не сожалела. Нельва по-прежнему весело щебетала, шутила с Иланной, пересказывая ей сплетни и слухи, которые ей удалось разнюхать в различных тавернах, замках и естественно, в чужих постелях.
А Иланне Маурирта приходилось пить настойки и отвары для зачатия, читать древние книги, выуживая из них магические ритуалы. Искатели рассказывали ей об одних благоприятных днях, явители о других, бабки-повитухи советовали третьи. Несколько лет назад он выполнила месячное бдение в Бирюзовом Храме вместе с немытыми старухами и припадочными молельщицами. Висар по настоянию лекарей пил снадобья, увеличивающие мужскую силу и крепость семени. Она рискнула бы всем для рождения дитяти! Однако Бог не дал ей радости! Все напрасно!
Плохие мысли утекали под натиском мужа. Оставались лишь его страстные поцелуи, родные глаза вблизи, сильные руки, проникшие под сорочку и ласкающие отзывчивую грудь. Его набухающий орган тревожил ее бедро, а сладкая дрожь зарождалась и разливалась по телу.
— Кот… — томно прошептала она, и Висар тихо хохотнул где-то над ухом. Он положил руку на ее лобок, отчего она вздрогнула, желая и не желая. Еще в первые годы муж стал ласкать ее там руками или ртом, и Иланна обвинила его в добрачном опыте, а может даже в хождении к шлюхам. Первая из редких ссор их союза. Висар вознегодовал — он чтил бога с юности, храня себя в чистоте. Однако показал ей большой трактат «О познании тел» великого философа Авартура, признавшись, что купил его ко дню свадьбы.
Они испробовали многое из этой книги, но сейчас она просто хотела ощутить плоть мужа внутри. Он и не стал затягивать, повернул ее набок и вошел в лоно, не переставая целовать ее губы, и прижимать к себе тело. Долгие мгновения Висар двигался, как она любила: все быстрее и глубже, все приятнее и сладостнее. Когда они достигли пика, вкусив блаженства вдвоем, как часто бывало, Иланна попросила мужа, не торопиться, не разделять сразу их единую суть, хотя в день отплытия хлопот предстояло немало. Они лежали некоторое время, переводя дыхания, шепча признания друг другу, пока Висар не присел в постели и не спросил:
— Он там не сдох? Не задохнулся?
Иланна рассмеялась. Она приподнялась, поелозила ногой по необъятной постели – Тухлый лежал там же, где его оставили вечером: через мех и шкуру чувствовалось его сонное мурлыканье.
— Живой. Ему как брату, ничего не сделается…
Висар поцеловал ее снова, рывком соскочил на помост, взял со стула бриджи, нижнюю рубаху и начал одеваться. Сквозь тусклые окна пробивались лучи ока, в полусвете от торса мужа шел пар; мышцы, закаленные тяжелым мечом, топором и плотницким рубанком, покрылись гусиной кожей. От его вида Иланна вмиг замерзла и натянула одеяло повыше.
— Пора вставать, — определил Висар. — Сказать слугам, чтобы принесли горячую воду?
Как бы вода не оказалась еле теплой. И неизвестно принесут ли чистой из речушки далеко внизу или грязной из дождевого резервуара?
В чертоге стояла новая дубовая кадка — как похвастался Арацог — подарок Энки Уклончивой, главы Тинасург — дома Завершающего Пирса. Иланна с удовольствием купалась в ней, смывая конский пот, сажу, пыль дорог.
— Не нужно. Времени мало, и я лучше еще полежу. Хочу, чтобы твое семя укоренилось!
Висар покачал головой. Она знала, что муж давно смирился с их бедой, но она… Она еще не отчаялась, она еще уповала на Странствующего Бога.
— Пусть Нельва и Толуска придут чуть позже. Покормят кота, причешут меня и помогут одеться.
Тухлый слишком толст, ленив и высокомерен, чтобы мяукая просить еды. Иланна рассчитывала посадить кота на голодный паек, но Кимирра прознал об ее намерениях и предупредил, что страшно обидится.
— Я буду ждать тебя к завтраку в парадной зале. — Висар полностью облачился в официальный, насыщенный синим цветом дублет. Он перекинул чрез плечо перевязь, будто сотканную из свежего снега, опоясался, прицепил меч и тубу с договорными свитками. В этом костюме муж выглядел красавцем, и она пару мгновений наслаждалась его видом, затем он галантно наклонил голову, развернулся и вышел.
Иланна потянулась, перебирая в памяти счастливые моменты недавнего соития. Ей повезло с мужем, как немногим знатным женщинам, однако она уже чувствовала вину за одолевшую тело утреннюю негу, и ее мысли перескочили на поручение короля-отца и дяди-свекра.
Вопреки ожиданиям знакомство с Арацогом прошло гладко. Ему понравились гости, а особенно привезенные ими дорогие подарки. Двойное стекло, заключенное в серебряную оправу, подходило не только для чтения, но и для розжига огня от божественного Ока. Секрет его изготовления тщательно охраняли королевские искатели. Еще один подарок — девяносто шесть медных карт с гравировкой различных сценок: например, карта горного леопарда изображала сцену охоты Хауренка Скалолаза на последнего такого зверя в горах Лабиринта. Иланна была в приятельских отношениях с мастером Негасом и уговорила его выполнить эту работу. Хоть он и торопился, получилось неплохо. Карты укладывались по двенадцати мастям в шикарный буковый ларец, покрытый лаком золотого дерева. Наконец, летопись Цога — искатель Хенрих переписал для нее часть своей истории: древнюю часть, еще до раскола, когда Маурирта и Цога союзничали, заключали браки и вместе воевали с безбожниками Слезы, тонка и южными староверами. Иланна лично вписала туда пафосные речи: благодарности Сихантасара Первого островитянам за их помощь в войнах с тонка — Хенрих полагал, что похожие слова вполне могли произноситься в действительности.
На пирах, в дипломатических или простых беседах она старалась проявить радушие и участие. Кимирра посоветовал им не трогать религиозную тему, и поэтому даже Висар, постаравшись, нашел с Арацогом общий язык. Лорд Цога любил пошутить, как и ее сводный брат, а его жена — леди Хи под стать мужу заливалась раскатистым смехом. Несколько вечеров они засиживались за полночь большой компанией. Два взрослых сына лорда, его младший брат Амцог, их жены, Морис — верный слуга-собутыльник Кимирры, Выжившие, седобородый Царцог – хранитель верфей Укрытия, а также большой любитель вин и кораблей, его сын Одноглазый Цанцог — язвительный и грубоватый. Последний иногда переругивался с Кимиррой, видимо имея на того давний зуб, но с остальными послами вел себя учтиво.
Цанцог рассказал чудесную историю о том, как погнавшись за небольшим китом, затерялся в океане и в отчаянии принял обет: отдать глаз ради спасения экипажа. Его судно тряслось целый месяц под проливными дождями и бурями, а запасы провизии начисто иссякли. Лишь по случайности Неумолимая недоглядела, и Странствующий бог привел корабль обратно к островам. Цанцог пришел к лекарям с твердым намерением избавиться от глаза, хотя оба они воспалились от влаги и сырости. Лекари решили немного обождать, вмешался и лорд Арацог, приказав своим явителям снять тяжелый обет. Они уже уговорили капитана, когда его левый глаз захирел, стал мутнеть и видеть все хуже. Обет исполнился по воле бога, а не слабого человека; Цанцог получил его отметину и находил это замечательным.
Послы побывали на острове Укрытия, находящемся в половине дня плавания от главного острова. Лорд Цога и его хранитель верфей продемонстрировали им остовы двух кораблей Странствия, заложенные незадолго до их приезда. Каркасы были неполные — Арацог жаловался, что длинных продольных балок для судов у него не хватает, а Тинасург задерживают, уже обговоренное, купленное еще в начале осени дерево. Иланна всегда считала, что высокие сосны еще сохранились в горах Южного Лабиринта, а уж крепкий корабельный дуб для шпангоутов, если где и произрастает, то только у язычников, килиханис или фаалаату.
