Помедлив, он сделал примирительный жест одной рукой.
— Я принимаю во внимание, что вы не желаете выслушивать эти наблюдения от меня при таких обстоятельствах… особенно после вчерашнего, Квентин. Но это правда. Фаза новорождённого — это аномалия, как я и сказал. Как только Наоко вырастет, он будет больше похож на прежнего себя, и вы сумеете увидеть это своими глазами лишь в том случае, если дадите ему этот шанс.
Вампир просканировал наши лица с настороженным выражением.
В итоге он перевёл взгляд на Блэка, и его стекловидные глаза смотрели совершенно серьёзно.
— Мы бы с успехом познали истинную природу друг друга, — предостерёг он. — Мы ещё можем мирно делить эту планету… и научиться жить с состраданием к людям, с которыми мы делим этот мир.
Молчание по нашу сторону стола сгустилось.
По правде говоря, я бы удивилась, если бы у кого-то из нас нашёлся ответ на такое.
Всё, что приходило мне на ум — это матерные слова.
А ещё всеобъемлющее желание опять увидеть шею вампира, пронзённую мечом Блэка.
Не знаю, увидел ли Брик это на наших лицах или нет.
Когда никто из нас ему не ответил, он продолжил говорить тем же осторожным голосом. Его слова звучали нарочито спокойными, тщательно подобранными.
— Наоко ещё не начал по-настоящему переходить в следующую фазу его трансформации, — сказал он, взглянув на Ника. — Отчасти потому, что он борется с этой переменой… что опять-таки, совершенно нормально, это можно понять, и не из-за чего переживать. Если он подобен большинству молодых вампиров, то он наверняка напуган. Накатывающие на него чувства сильны… намного сильнее всего, что он когда-либо испытывал до сих пор.
Вновь взглянув на Ника, король вампиров деликатно нахмурился.
— В результате естественно, что эти чувства пугают, — продолжил он. — Более того, Наоко весьма умён, как я уже сказал, а значит, можно сделать некоторые поблажки его психическому состоянию. Зачастую самые умные из нашего вида проходят через самые сильные мучения в начале. Опять-таки, полагаю, это естественно. В мире людей наиболее образованные также обречены страдать больше… полагаю, это правдиво и для видящих. Наоко осознает глубину эмоций, с которыми он столкнётся, и поэтому ему хватает ума блокировать эти эмоции различными путями, используя сложные ментальные стратегии. Может пройти ещё несколько месяцев прежде, чем он полностью войдёт в стадию эмоциональных воспоминаний.
Лёгкая улыбка коснулась губ вампира.
Моя ненависть умножилась в разы, когда я осознала, что эта улыбка вызвана гордостью.
— Я начинаю узнавать, что Наоко уникален в некоторых отношениях, — добавил вампир, и та гордая улыбка всё ещё дразнила его губы. — Назвать его умным — это приуменьшение, правда. Теперь я осознаю, что он почти гений.
Брик адресовал эту крайне гордую улыбку Нику.
— По этой причине нам довольно сложно его контролировать, — добавил король вампиров. — Серьёзно, масштабы его ума и изобретательности немного шокировали нас всех. Я знал, что он был неглупым человеком, но я и понятия не имел, насколько он умён, пока не обратил его в вампира. Честно говоря, я понимаю, что нам повезло иметь его среди нас.
Эта гордость просочилась в голос Брика, когда он добавил с менее скромной улыбкой.
— Вы знаете, что он едва не убил Дориана во время своей первой недели тренировок? Вы хоть представляете себе, насколько это экстраординарно?
Брик издал тихий смешок, взглянув на Дориана, который ответил на этот взгляд своей улыбкой и слегка вскинутой бровью.
Ник ни разу не отрывал взгляда от нашего края стола.
В отличие от этих двоих, на его губах ни разу не отразилось улыбки.
— К счастью, — продолжал Брик с той луизианской тягучестью. — Наш Дориан немного мазохист. А ещё его непросто запугать. Он упорно продолжал свои попытки обучить Наоко и начал добиваться некоторого успеха, как только осознал степень его ума и начал обращаться с ним как с равным. И всё же… Поистине изумительно, как он был близок к тому, чтобы сбежать от нас, даже когда вся моя семья активно наблюдала за ним.
Весело покачав головой, Брик взглянул на Ника, затем снова на нас.
— Он расставил ловушки для нас. Физические ловушки, которые действительно сработали. Одна из них подвесила Дориана под потолком в наших частных апартаментах в Париже.
Брик усмехнулся, словно ничего не мог с собой поделать.
— …Позднее, — добавил он. — Когда мы решили, что более-менее приструнили его, он прибегнул к более деликатным стратегиям, чтобы контролировать нас. Однажды он даже сумел обратить в некотором роде принудительную тренировку против Дориана, манипулировал им, разыграл настоящий психологический гамбит, чтобы опять сбежать от нас. Он весьма проницателен в психологическом плане… и в высшей степени умеет адаптироваться, вдобавок к его стратегическим и пространственным навыкам.
Улыбнувшись Нику в знак открытой привязанности, Брик добавил:
— …А ещё, боюсь, он буквально вьёт верёвки из меня и Дориана.
Брик разжал руки и поднял ладони в преувеличенном беспомощном жесте, словно говоря «Ну что тут поделаешь?»
Его веселье испарилось, когда он повернулся к Блэку.
— Я знаю, что это не оправдание, Квентин.
Голос вампира изменился, возвращаясь к тому насыщенному присутствием тону, становясь глубже, серьёзнее — таким серьёзным, какого я ещё никогда от него не слышала.
— Я ни в коем разе не оправдываю случившееся вчера, — продолжил Брик. — Я приношу свои искренние извинения и принимаю на себя полную ответственность за то, что случилось с вашей подругой. Узнав об этом, я пришёл в ужас… в откровенный ужас. Я также испытал облегчение, узнав, что он хотя бы никого не убил. Вы не представляете, насколько это необычно для вампира его возраста. Хоть это и малое утешение, знаю, но это всё равно стало облегчением для всех нас.
Очередное молчание повисло над группой собравшихся.
В это время Брик смотрел на всех нас, включая ряд видящих, которые стояли за мной.
Я осознала, что пристально смотрю на Ника и не могу отвести взгляд.
Когда никто ничего не сказал, заговорила я — ещё не успев осознать, что хочу открыть рот.
— Он сделал это с Кико, — сказала я.
Я почувствовала, как каждый взгляд в комнате метнулся ко мне.
Я смотрела лишь на Ника.
— …Он изнасиловал Кико, — сказала я. — Он написал на стене то послание Блэку. Кровью Декса. После того, как едва не убил Кико. Это сделал Ник.
Я подождала мгновение, чтобы Ник посмотрел на меня.
После намеренной паузы он всё же перевёл взгляд. Его лицо выражало безразличие, хрустальные глаза сделались плоскими, всматриваясь в мои.
— Зачем? — спросила я, в этот раз обращаясь к нему. — Зачем тебе делать такое, Ник? Объясни мне, как ты можешь сохранять в себе хоть крупицу знакомого мне Ника, и в то же время изнасиловать ту, которую ты когда-то считал другом? Объясни мне, как ты мог едва не убить её, а затем оставить это бл*дское послание на стене для меня и Блэка?
Молчание затянулось.
Ник не отворачивался от меня. Он даже не моргнул.
В те же несколько секунд я осознала, что не вижу, как он дышит.
Я собиралась заговорить вновь, когда позади меня раздался голос Джема.
— Ты говоришь, что он изменится? — спросил видящий.
В его голосе звучал такой сильный акцент, какого я никогда от него не слышала.
Я повернулась и посмотрела на него через плечо.
Джем не смотрел на меня, но я видела, как напрягся его подбородок, пока он смотрел на Брика. Его зелено-фиалковые глаза отражали свет от промышленных потолочных ламп.
— Ник, — пояснил Джем, когда вампир поднял взгляд, сосредоточившись вместо меня на Джеме. — Наоко, как ты его называешь. К этому сводится вся твоя длинная лекция, na? Что он станет больше похож на себя, как только восстановит свои «эмоциональные воспоминания», или как ты их там называешь? И что как только это случится, у нас будет основание для настоящего союза?
