Или это просто следствие его возраста, и поэтому он знает Наоко лучше, чем сам Наоко?

Очевидно, Дориан тоже не посчитал его протесты слишком убедительными.

В любом случае, он не потрудился на них ответить.

— Я вгоняю тебя в скуку, Наоко?

Наоко умолк. Его грудь тяжело вздымалась, как при воспоминании о Джеме в тех пещерах. Опять-таки, ему не нужно было дышать, но его грудь всё равно вздымалась от страха, подчиняясь мышечной памяти с былых времён. А может, просто психологический тик, который он ещё не поборол.

— Нет, — ответил он наконец.

— Это значит «да»? Сексу? — уточнил Дориан.

Наоко нахмурился, посмотрев на женщину.

Теперь она ласкала его грудь, слегка надув полные губы и чуть царапая ногтями его кожу, прослеживая ребра и мышцы. Его член пульсировал в ней, будучи как никогда твёрдым. Он знал, что это не только из-за женщины.

Он знал это с тех самых пор, как они начали.

— Наоко? Это «да»?

— Это не «нет», — прорычал он.

Дориан усмехнулся.

Наоко услышал, что вампир позади него переместился.

Он ощутил смещение воздуха.

Он не поворачивал голову, но вместо этого закрыл глаза, прислушиваясь, как Дориан стягивает рубашку через голову. Он слышал, как тот расстёгивает штаны, видел мысленным взглядом, как тот ненадолго встаёт, быстро избавляясь от остатков одежды, как только застёжки оказались расстёгнуты, и легко переступает через груду одежды.

Наоко слышал, как он кидает свою одежду на кровать выше места, где лежали они с женщиной.

Тревога переполнила его грудь, когда он почувствовал приближение вампира.

В этот раз он не сумел ничего с собой поделать и повернул голову.

Когда он поднял взгляд на вампира, Дориан улыбнулся ему.

Он не замедлил своих шагов, продолжая улыбаться и идти к нему так быстро и грациозно, что всё тело Наоко замерло совершенно неподвижно, как пойманный в ловушку зверь.

Ему едва представилось время, чтобы принять настоящее решение.

Вампир наклонил к нему голову и губы, и вот они уже целовались. Язык и губы Ника покусывали клыки, ласкал проворный пробующий язык, и он издал надрывный звук, сам не осознавая, чего хотел добиться.

Он не знал, как долго это продолжалось до тех пор, как он начал расслабляться.

Руки вампира вновь опустились на его спину и позвоночник, что тоже помогло.

Его член затвердел до той болезненной пульсации, а вампир продолжал мять его мышцы, кожу и кости. Наоко застыл, нависая и не двигаясь в киске женщины, пока Дориан целовал его, углубляя поцелуй, целуя его всё крепче. Наоко чувствовал, что расслабляется ещё сильнее.

Спустя ещё несколько минут этих болезненных, сводящих с ума, бл*дь, просто невероятных поцелуев, он издал очередной невольный звук и толкнулся в женщину под ним — в этот раз жёстко, стиснув её бедро пальцами.

Теперь это была не капитуляция, а нечто более близкое к требованию.

— Да, — пробормотал он, когда вампир отстранился.

Он почувствовал, как его грудь и горло сдавило. Он не смотрел прямо Дориану в глаза, но стиснул челюсти и снова кивнул. Его язык разбух ещё сильнее.

— Да, — повторил он.

И вновь он услышал улыбку Дориана.

Затем вампир устроился над ним и над девушкой.

Наоко не знал, чего ожидать, как подготовиться, как…

— Толкнись навстречу, — приказал ему Дориан. — Когда почувствуешь меня, толкнись навстречу, словно пытаешься вытолкнуть его. Так будет проще.

Наоко постарался не напрягаться, возбуждение в его груди боролось с лёгкой паникой. Он не пытался отвечать другому вампиру, даже не кивнул.

Он спрашивал себя, какого черта он творит…

… когда вампир вошёл в него.

Всё тело Наоко напряглось. Затем через считанные секунды он подумал, что вот-вот потеряет сознание.

Вампир ошибался. Было больно.

Чего он не ожидал, так это того, что эта боль будет ощущаться так чертовски приятно.

Его руки стиснули пол, и он в шоке уставился вниз перед собой. Он удерживал себя над женщиной, его член оставался в ней. Член Дориана находился в нём, и он мог лишь стонать — наполовину от неверия, наполовину от того, что это ощущалось так охерительно божественно, что он действительно боялся потерять сознание. Его грудь вновь заработала, втягивая воображаемые вдохи. Женщина жалобно вскрикнула, когда Дориан вогнал Наоко глубже в неё.

— Не кончай, — скомандовал Дориан.

Наоко издал полный неверия звук, но заставил себя кивнуть.

Затем дыхание Дориана оказалось возле его уха.

— Тебе это нравится. Ты хотел, чтобы я сделал это, с тех самых пор, как я выпустил тебя из клетки.

Наоко мог лишь кивнуть, закрыв глаза.

Он чувствовал, что вампир смотрит на него, смотрит на его лицо. Затем пальцы сжали его волосы, стиснули до боли, удерживая совершенно неподвижно. Крепко сжимая его волосы в одном кулаке, вампир позади него издал низкое рычание.

Наоко услышал в этом звуке потерю контроля и едва не кончил вопреки тому, что только что сказал вампир. Он всё ещё старался контролировать себя, часто втягивал эти фантомные вдохи, когда вампир укусил его, впившись клыками в то место, где плечо встречалось с шеей. Наоко вскрикнул, подаваясь назад к нему, затем в женщину, и вампир принялся сосать сильнее, вытягивая из него кровь, вызывая у него головокружение.

На протяжении одного долгого момента Наоко не видел ничего вокруг себя.

Исчезла женщина, ковёр, на котором они лежали, корпус кровати, деревянный пол.

Вместо этого его сознание заполонил Дориан.

Он видел мелькающие образы из прошлого вампира, улавливал проблески его в разных странах, разных одеждах. Волна его присутствия на мгновение ошеломила его, поразила нюансами, которые он ощущал, интенсивностью эмоций вопреки обычно стоическому, внешне молчаливому облику вампира.

Наоко постарался увидеть больше, пойти глубже, и образы изменились, исказились вперёд, пока он не увидел старшего вампира после того, как тот впервые затащил Наоко в эту комнату, после того, как он впервые сломал ему шею, чтобы не дать дальше кормиться в том клубе. Он видел, как Дориан некоторое время наблюдал, как он спит на полу клетки до того, как прийти в себя. Он чувствовал, как в вампире борется раздражение, злость на него, растущее восхищение… даже веселье.

Он также ощутил желание вампира привязать его, трахать и кусать до тех пор, пока Наоко не сделает так, как ему, бл*дь, сказано.

Он также ощущал проблески любопытства Дориана в его адрес.

Он видел вампира поздней ночью в той же комнате, только уже за столом. Он сидел голышом перед компьютером, читал файлы, смотрел на его фотографии, когда Наоко был человеком, когда он был молодым. Он чувствовал, как вампир становится всё более и более возбуждённым, заинтригованным, любопытствующим…

В сознании Наоко проносились такие интенсивные воспоминания, что он застонал.

Дориан притянул его, не переставая пить, плывя в его сознании. И Наоко лежал там, наполовину парализованный, пока не увидел собственную человеческую семью.

Этого не было там, но потом вдруг появилось.

Там был Ник.

Он не просто смотрел на это, он вновь находился там.

Его мама стояла на газоне, болтая с его дядей Тецуо на ломаном японском и английском о том, что делать с рождественской ёлкой, жалуясь, что гирлянда не работает как надо, и её надо починить, поскольку отец Ника поехал купить ещё алкоголя. Он видел двух своих старших сестёр, Майю и Нуми — они лежали в шортах и майках на шезлонгах, впитывали холодное декабрьское солнце Калифорнии и распивали белое вино, одновременно наблюдая, как их дети носятся по траве и радостно визжат, гоняясь за футбольным мячиком.

Затем он увидел её.

Это его шокировало.

Одна лишь физическая реальность её шокировала его сердце.

Мири запрокинула голову, рассмеявшись над чем-то, что сказал его племянник, Джейсон. Затем ужасно пнула мячик сапогом на высоком каблуке, держа в одной руке бокал мартини, потом вновь запрокинула голову и захохотала.