Но родители Ника уже давно не жили на Хантерс-Пойнт.

Старшая сестра Ника, Нуми, выпустилась лучшей среди своего класса в Гарварде. Она отучилась на полной стипендии и получила работу в крупной фирме Сан-Франциско, как только получила лицензию. Вскоре после этого она переселила родителей в это местечко на Потреро-Хилл.

Ник и его младшая сестра тогда всё ещё учились в старших классах.

Чтобы не смотреть на дверь, Энджел покосилась на Блэка, затем вверх по улице, затем на обочину перед дверью Танака, где стояла её машина, на которой мы приехали — Плимут Хеми Барракуда полночного цвета с белыми гоночными полосками, в идеальном состоянии.

Я не каталась в этой машине года два, с тех пор как мы с Блэком уехали в Лос-Анджелес.

Я всё ещё смотрела на неё, переводила взгляд между Энджел и её машиной, когда дверь перед нами открылась. Мы обе напряглись, затем повернулись.

Там стояла Юми Танака, мать Ника.

Её глаза удивлённо распахнулись, когда она увидела нас.

Затем она моргнула, и её губы изогнулись в улыбке. Не успела я сказать ни единого слова, как она вышла на крыльцо и обняла меня.

— Мириам! — воскликнула она.

В её голосе звучало столько радости, что я почувствовала, как тошнота в моей груди превращается в полноценную паническую атаку.

— Тебе надо было позвонить! Я бы приготовила ужин! У меня сейчас даже торта нет…

Отпустив меня, хотя я всё ещё даже пискнуть не успела, она повернулась к Энджел и просияла ещё ярче.

— Энджел, дорогая. Иди сюда! Обними меня!

Энджел получила такое же крепкое объятие, как и я.

Ей чуть лучше удалось улыбнуться, обнять в ответ и заговорить.

— Привет, Юми, — сказала она, обнимая её крепче обычного. — Отлично выглядишь.

— Ещё чего, — мама Ника отмахнулась от неё, просияв. — Я выгляжу старухой.

Однако она действительно выглядела отлично.

Миссис Танака, как я всё ещё называла её мысленно, хотя она настаивала, чтобы я называла её Юми, было немного за семьдесят, хотя выглядела она намного моложе. Её тёмные глаза смотрели пронизывающе, черные волосы были забраны в идеальный пучок. Она была одета в опрятное пудрово-голубое платье с пояском на талии — такой наряд можно встретить на вечеринке-чаепитии где-то в шестидесятых.

Я смотрела, как она отпускает Энджел и поворачивается, переводя взгляд своих темных глаз — таких похожих на глаза Ника, что у меня перехватило дыхание — на ступени крыльца, где стоял Блэк. Она смерила его резким взглядом. Этот взгляд тоже поразительно напоминал взгляд Ника.

Всё ещё с откровенной пытливостью разглядывая моего мужа, она улыбнулась, словно вопреки собственному желанию.

— Ты всё ещё боишься меня, здоровяк? — усмехнулась она.

Блэк не колебался.

— Да, — сказал он. — Несомненно, миссис Танака.

Она рассмеялась, качая головой.

— То есть, не обнимешь меня? — она снова усмехнулась. — Знаешь, если бы я хотела твоей смерти, я бы отравила тебя на последнем Рождестве, на которое ты позволил моей Мириам приехать, — сообщила она ему. — Суши могут быть опасны. Разве ты не читал?

Блэк издал сдавленный смешок, словно тоже ничего не мог с собой поделать.

— Буду иметь в виду, — сказал он. — И сожалею, что мы не приехали в прошлом году.

— Конечно, сожалеешь, — фыркнула она, уже не так забавляясь. — Я знаю, что это ты виноват.

Повернувшись, Энджел вскинула бровь и посмотрела на Блэка, слегка улыбаясь.

— Ну, нельзя сказать, что он ни при чем.

— Вот видишь? — миссис Танака торжествующе показала на Энджел. — Я знала!

— Не помогаешь, Эндж, — пробормотал Блэк, скрестив руки под полами мотоциклетной куртки и переступив с ноги на ногу. — Если помнишь, это была не совсем моя вина.

В этот раз миссис Танака рассмеялась по-настоящему, махнув нам троим следовать за ней.

— Идёмте, — сказала она, делая резкий жест ладонью. — Заходите! Даже ты, здоровяк. Я хотя бы только что заварила целый кофейник. Нуми принесла мне ещё один пакетик добротного кофе.

Нуми меняла работу после той первоклассной должности следом за выпуском из юридической школы Гарварда. Я почти уверена, что теперь она работала на какую-то гигантскую технологическую фирму, но не помню, на какую именно; к тому времени она поработала во многих крупных компаниях в районе залива. Судя по словам Ника, её имя хорошо известно в деловых кругах. Я даже видела её профиль во многих деловых журналах и на сайтах.

Нуми была матерью-одиночкой с тремя детьми.

Она также жила ниже по улице, так что больше времени проводила здесь, с остальными детьми Танака, у которых уже были свои семьи — у всех, кроме Ника.

Эта мысль застала меня врасплох.

Затем вызвала адскую боль.

Эта боль пырнула меня в грудь, словно пыталась пробить себе путь наружу.

Ник шутил, что его прокляли тремя сёстрами, но по правде говоря, они отчаянно его защищали. Он и его отец уступали девочкам по численности, но с ними определённо не обращались как с гражданами второго сорта. Энджел утверждала, что именно поэтому Ник всё ещё одинок. Она шутила, что он слишком привык, чтобы женщины постоянно ухаживали за ним.

Конечно, он только отшучивался.

Я выбросила это воспоминание из головы, вытерла глаза, кашлянула и поморгала. К счастью, мы заходили внутрь, следуя за миссис Танака на кухню, так что она на меня не смотрела. И всё же я отвернулась от её спины, надеясь, что она ничего не заметила.

Мне нужно держать себя в руках.

Бл*дь, я просто обязана.

Тёплая рука обняла меня за плечо, на ходу прижимая к ещё более тёплой груди. Я чувствовала, как его свет ещё глубже вплетается в меня, притягивает меня в его жар, в ту твёрдую почву под его ногами.

— Никаких поцелуйчиков, — сказала Юми Танака, погрозив Блэку пальчиком, как только мы переступили порог её кухни.

Я осознала, что смотрю на безупречную кухню с белым кафелем, тупо сосредотачиваюсь на кастрюльках из нержавеющей стали и сковородках, висевших на вешалке, которая крепилась к потолку. Я заметила идеально белые шкафчики с небесно-голубыми ручками, старомодной печью и газовыми горелками.

— Если моего сына здесь нет, это ещё не значит, что вы можете вести себя как перевозбуждённые подростки, — продолжала миссис Танака, всё ещё сверля нас с Блэком шутливо-хмурым взглядом. — Мне не нужно на это смотреть. Насмотрелась, пока Ник рос.

В этот раз Блэк не засмеялся.

И я тоже.

Блэк прочистил горло.

— Нам нужно кое-что сказать вам, Юми, — произнёс он. — Мицуко здесь?

В отличие от меня Блэк без проблем называл родителей Ника по именам.

Она слегка нахмурилась, обернувшись через плечо с места, где она расставляла кофейные чашки и блюдца на подносе. Достав кофейник из кофеварки из нержавеющей стали, она разлила кофе по четырём чашкам, затем поставила рядом маленький молочник и мисочку с кубиками сахара, а также положила четыре маленькие ложечки.

Кофейный сервиз был очень красивым и напоминал настоящий фарфор.

Юми Танака обладала теми самыми старомодными манерами, которые я ассоциировала со своей бабушкой.

— Его здесь нет, — сказала она после паузы, показавшейся очень долгой. — Мицуко. Он уехал в Салинас на несколько дней. Навещает брата. Тому только что сделали операцию.

Мы с Блэком переглянулись.

— Вы не хотите говорить со мной? — парировала она, услышав наше молчание. — Что бы там ни было, я могу ему передать.

Блэк снова поколебался.

Я тоже.

И Энджел тоже.

Но теперь мы обязаны ей сказать.

Мы пришли сюда. Мы не могли просто развернуться и уйти.

Наверное, она и так разозлится, что мы ждали так долго и ничего ей не говорили. Если мы скажем ей позднее, она расстроится ещё сильнее. Она захочет знать, почему мы не сказали ей, как только узнали относительно наверняка. Наверное, она захочет знать, почему мы не позвонили ей в то же мгновение, когда узнали об его пропаже, до того, как потратили недели и месяцы на его поиски.