На площадке, где порывистый ветер со снегом налетал со всех сторон, пара уцелевших защитников замка насторожилась, увидев поднявшегося к ним гвардейца в полном доспехе. Стряхнув кровь с топора, он решительно приблизился, и наитие заставило выживших взять мечи на изготовку. Стоило одному разлепить губы, чтоб окликнуть незнакомца, тот оказался уже сбоку от его напарника. Немыслимым образом на шее бедняги сама собой разверзлась рана, и тот рухнул в лужу собственной крови. Стражник ринулся к выходу. На бегу прямо перед ним незнакомец возник словно из воздуха, его свободная рука размахнулась, и задохнувшийся от удара в грудь гэл стрелой вылетел с башни. Наблюдающий за долгим полётом Йормундур потряс кистью.

— Кривовато всё-таки вышло. Надо левую разрабатывать.

Тут с неба донёсся взмах огромных крыльев. Вжав голову в плечи и плотней сдавив рукоять, ряженый ирландцем самозванец увидел, как на башню слетела то ли невиданная птица, то ли человек. Длинным шлейфом на землю легли чёрные крылья с изумрудным отливом, покрывающие плечи существа подобием сшитого из перьев плаща. Туловище его совершенно человеческое: средний рост, худощавое телосложение, узкие плечи и торс, стройные ноги. С головы до пят странное создание заковано в литую стальную броню: наручи, заострённые кверху набедренники и поножи, нагрудник, разрезанная посредине латная юбка с чёрным сукном под ней. И всё же перед Йормом стоял не обычный воин. На шею, скрытую за ниспадающим к плечам капюшоном, посажена жуткая воронья голова. По длинному серому клюву вверх тянутся борозды, точно прожилки на кленовом листе. Острыми провалами ноздрей, трещинами и впадинами голова скорее походит на голый череп, но выпуклые чёрные глаза глядят с пугающей живостью. Разинув клюв, существо обратилось к викингу по подобию говорящих воронов.

— Глупец, — низкий трубный голос, какими разговаривают дюжие мореходы с косой саженью в плечах, резанул слух. — Что тебе говорили о фоморах? Ты всё сделал наоборот.

Происходящее так ошарашило Йормундура, что руки вмиг ослабли, а голова налилась свинцом. Он бросил беглый взгляд за околицу деревни, где галопом мчал отряд всадников с узнаваемыми плащами и знамёнами Дал Кайс. Вдобавок к подкреплению из башни вовсю валил удушливый дым, и спиной ощущалось тепло подступающего пожара. Бежать было некуда, потому северянин поднял топор повыше, понадеявшись, что обретённая сила его не подведёт.

Трясучая кибитка ползла по просёлочной дороге в сердце снежной бури. За жалобным воем ветров со всех сторон слабо различались колёсный скрип, ругань конвоя и тяжёлый топот его коней в глубоких сугробах. Бресу с завязанными глазами да к тому же в глухой темени повозки оставалось полагаться на слух. Долгие часы пути ровным счётом ничего не происходило. Пленник дремал, затем вздрагивал, вспоминая, в какую передрягу они с господином попали, а там голод, усталость и болезнь вновь сваливали его в сон. Кибитка то и дело наскакивала на камень или кочку. С ветвей деревьев на крышу падал крупный ком снега. Ни заложники, ни сторожащий их конвойный уже не дёргались от беспрестанных стуков и скрипов. До тех пор, пока на крышу не свалилось нечто огромное.

Не прошло и мгновенья, как по обе стороны экипажа пронзительно заржали лошади. Спереди донёсся крик возницы, грохот падения. Повозку резко накренило в бок, колёса, чуть не срываясь с осей, прошли по чему-то крупному. Разбойники ничем не выдали преследования. Поблизости не слыхать ни чужих скакунов, ни колесниц, и всё же сопровождение полностью перебито. Затаивший дыхание Брес услышал лязг вынутого из ножен оружия. В волосы на затылке грубо вцепилась чужая рука.

— Эй, не горячись, любезный, — затараторил пленный севшим голосом, шея непроизвольно вжалась в плечи. — Мы тут ни причём. Поумерь пыл.

— У меня приказ! — лицо обдало жаром рваного дыхания. Воин надсадно сглотнул. — Риаг Доннован велел убить вас, если случится нападение.

Кибитка резко остановилась, едва не отправив пассажиров в полёт. На миг всё, кроме бушующего ветра, утихло. Потом, хрустя сапогами, кто-то неспешно соскочил с места кучера, прошествовал назад, и широкие двери повозки настежь отворились. Солдат подхватил Бреса на ноги. Тычок в спину вытолкнул вперёд, пока заложник не запнулся о край. Шею обжог холод короткого лезвия. Даже с расстояния отчётливо слышался бешеный стук сердца, однако нож лежал в твёрдой руке как влитой.

— А ну назад! Остальные где? — гаркнул служивый под ухо. — Ты из Дал Кайс? Отвечать, не то глотку ему вскрою! — равнодушное молчание обнаружило в тоне трусливую дрожь. — Значит так! Ты и твои дуболомы отходите на двадцать шагов. Этих двоих я заб…

Речь мужчины оборвалась, когда его силком оторвали от заложника. Выкрученная рука уронила нож. Замерший на месте Брес услышал прямо за спиной треск вжимающейся в кожу ткани и хрип. Бедняга мучительно долго делал крохотные глотки воздуха. За удушьем последовал предсмертный припадок, и шаркающие об пол ноги безжизненно повисли. Тело подручного мак Катейла рухнуло на пол кибитки. Раздался скрип шагов, нож шаркнул о доски, и парой уверенных движений верёвка на запястьях Бреса ослабла. За ней упала на грудь и разрезанная повязка.

Как только взор привык к свету, советник молча уставился на стоящего перед ним риага. Махун расправился во весь свой величавый рост. Его лицо расслабилось и вместе с тем обрело невиданную живость: под маской проступили краски мельчайших эмоций, жёлтые глаза налились блеском золота. Теперь они не искали какую-нибудь фибулу или яркую пуговицу, а глядели прямо и изучающе. Почему-то Бресу вспомнилась их первая встреча в Киллало. То был забитый, вечно сгорбленный отрок, отчего он казался меньше Бриана сейчас. Разум отказывался верить, но отныне не Махун, а сам Брес глядел на него, как завороженный.

Не легче пришлось и сыну Кеннетига. Проснувшийся от бесконечно долгого сна, он видел помощника и всё вокруг, словно в первый раз. Он хотел так много сказать и сделать, что не мог подобрать слов, однако за него всё решил нечаянный освободитель.

— Эм. Ваше высочество, вы как, жив-здоров?

Пара обернулась к ожидающему внизу ратнику в облачении гвардейца Дал Кайс. Брес с минуту всматривался в смутно знакомое лицо, пока его не поразила догадка.

— Да это же ты, — молодец ловко выхватил оружие из ладони Махуна, направив в неприятеля. — Что ты наделал, кретин… В зеркало-то смотрелся?

Йормундур, так неприветливо встреченный старым знакомым, получше натянул на голову шлем, закрывающий щёки и нос заострёнными пластинами.

— Мы ему не доверяем, Брес? — низкий бас риага также до неузнаваемости преобразился, наполненный живыми чувственными нотами.

— Слушай, приятель, — всплеснул руками нормандец. — У нас могло возникнуть недопонимание в прошлом. Но я всё осознал и твёрдо принял сторону наших с тобой общих друзей… о которых ты, похоже, не спешишь распространяться.

Возбуждение молодца наконец сменила его циничная холодность. Вдруг повозку качнуло от сильного толчка, и с крыши на землю слетел тот самый полувран-получеловек, с которым встретился Йорм в Сеан Корад. Махун и Брес разом вздрогнули от увиденного, последний сподручней перехватил нож для защиты, но плеча успокоительно коснулись.

— Что ты такое? — смело спросил рыжеволосый.

Хмуро оглядев невиданное чудовище, помощник риага заключил:

— Это вальравн. Есть придания о воронах, упившихся кровью убитых на ратных полях. Считается, что они обретают человеческий облик.

— Ты серьёзно? — озадачился Махун после долгого молчания. — Я надеялся, ты скажешь, что это фигляр в маскарадном костюме.

Пришелец без слов упал на колено в снег. Удар кулаком по коленке склонил простонавшего викинга следом.

— Мой сир. — пробасил вальравн, склонивший голову перед благородными гэлами. — Позволь мне и моему ассистенту служить тебе.

— Понял, это не маска, — риаг настороженно вскинул брови, но отодвинул в сторонку заслоняющего его советника.