— До чего же непроходимый дурачина, — вздохнул Брес с улыбкой. — С вашего позволения я закончу этот балаган.

Еле уловимым хлопком гэл как есть испарился, тут же очутившись возле Шипа, ловко поддетого носком и перехваченного налету. Ещё одна вспышка — и он в мгновенье ока перелетел весь зал, возникнув за спиной у Йорма. Лезвие очертило в воздухе широкую дугу, время на миг остановилось, и Брес передал Шипу такую силу, что он вылетел вперёд быстрей стрелы. За секунду до того, как клинок пронзил бы сердце Йормундура, случилось странное. Тот, словно вырвавшись из оцепенения, крутанулся назад, а рука крепко ухватилась за лезвие, запросто его остановив. Брес отказывался верить, но этот тугодум видел мир таким же, как видят его фоморы.

— Оп, попался! — оскалился северянин в жуткой улыбке, рука с дрожью сдерживала натиск. — Теперь-то мы с тобой попляшем… дурачина.

Йормундур движеньем мысли собрал в свободной руке недюжинную тяжесть и тычком, который посторонний зевака бы проморгал, направил собранную мощь в живот противника. От силы удара туника на Бресе всколыхнулась, точно срываемая ветром, а сам он с хрипом переломился надвое. Не сбавляя скорости, викинг легко подхватил молодца под пояс, оторвал от земли и так уложил на лопатки, что под Бресом пол вздыбился и пошёл трещинами.

— Так. Эта ковырялка для зубов не для меня, но лучше заберу её подальше, — нормандец поднял уроненный Шип.

— Похвально, дитя, — заговорили тени на стене. — Осталось направить обретённый тобой дар в верное русло.

— Тетра! Индра! Элата! — вдруг заорал Брес как резаный, с трудом оторвав затылок от пола. — Какого дьявола вы помогаете ему?!

— Я же сказал, — Йормундур бросил игривый взгляд свысока. — Тебя больше не любят, неудачник. Хотя мне тоже интересно. Так какого дьявола?

Фоморы хором затянули протяжную речь:

«Смысл каждой жизни в том сокрыт,

Чтоб стать, кем истинно ты создан.

О естестве не говорит

Ни прошлое, ни образ жизни.

Твой быт, семья и ремесло —

Плоды нечаянных событий.

Но знай: куда б не занесло,

Там ищем мы предназначенье.

Лелей же зов души своей

И стань избранником богов!

Забудь врагов, отринь друзей!

Вершить их волю будь готов».

Йормундур задумчиво поскрёб бороду:

— Что тут скажешь? И на этом спасибо. В следующий раз, как соберусь дать кому-то размытый ответ, обращусь к стихам.

Оценив обстановку в просторном зале, викинг встретился глазами с всё ещё беспомощно распластанным Бресом. Тот привстал на локте и напряжённо ждал от чужака какого-то подвоха. Поймавший растерянный взгляд северянин весело подмигнул, а мигом позже его и след простыл.

В другом конце комнаты раздался вопль, похожий на звериный. Бешено затрепетали птичьи крылья, и с коротким хлопком Йомундур перенёсся уже к золотой статуе. На плече его сидел ворон. Брес, вскочив на колени, подполз к тому месту, где разглядел в потёмках второго круга камней чьё-то шевеление. На свет с кряхтеньем вышел шут, насквозь пронзённый Шипом прямо посредине груди. Истекая кровью, карлик сделал всего пару шагов и замертво упал. Брес встал, устремил шалый взор на нормандца. Тот как ни в чём не бывало теребил край волос, которые теперь доставали ему до ушей.

— Раздери меня церковный грим! — викинг ойкнул от клевка в ухо и с серьёзностью заговорил, — Господа фоморы! Я тут покумекал над вашим щедрым предложением… В общем, мы с пернатым другом мало доверяем чудищам из потустороннего мира, так что мне нужен залог. Ну, к примеру, голова мумии. Засим… ещё увидимся! Бывайте.

Опасающийся трогать Балора после пережитого наваждения Йормундур взял голову за клок торчащих волос. Брес собрал остаток сил для длинного прыжка, и мигом позже оказался у статуи, но остановить беглеца не успел. Норманн вместе с вороном и останками великанского фомора канул сквозь землю. Его противник гулко вдарил кулаком по опустевшему постаменту, ведь мог ещё пуститься вдогонку, вот только контролировать время силёнок бы не хватило. Метания Бреса остановили тени, переместившиеся на другой край стены перед ним.

— Как всё-таки ты наивен, сынок. — вздохнул первый фомор. — С другой стороны, твоя несдержанность сыграла нам на руку. Весьма правдоподобная была сценка.

— Не слушай ты этого словоблуда Элату, парень! — пробасил второй голос. — Поезжай лучше в Сеан Корад, где вершится судьба Эйре. Помни, упускать Махуна из виду нельзя, когда ты к нему так близко. Ещё эта клятая ворона покоя не даёт, разорви её свора Аннуина!

— Не горячись, Индра. Всё идёт по плану, — раздался голос старика.

Брес в сердцах перегнулся через статую, махнув распущенными кудрями:

— Да как же по плану, Тетра! Балор теперь у них!

— Оттого хуже для них, мальчик. Ты же видел, на что он по-прежнему способен за одно жалкое мгновенье! А этот тупоголовый смельчак, который получил часть его плоти, отнесёт Балора прямиком к своим хозяевам. Да и ему самому бегать недолго. Сам вернётся.

У околицы Киллало Йормундур оказался немногим за полночь. Уже за стенами заколдованной твердыни его осенило, что короткой прогулки не выйдет даже с обретённой силой фоморов. Кони Бреса и его прихвостня-шута умчали повозку, казалось, в другой край острова. Норманн проследовал обратно по еле различимой колее, выжав из себя всю скорость, на какую был способен после битвы. Дорога оставила по себе странные чувства: он будто нёсся по бескрайнему туннелю, за границами которого время замерло. Падающий снег, ночные силуэты и далёкие огни размывались в длинные яркие полосы, накладываясь друг на друга. Если Йорм останавливал бег, мир попросту замирал, как на картине. В действительности же снег продолжал падать, а огонь — гореть, но так неспешно, что глазом не уловить. В скором времени путник стал узнавать окружающий ландшафт, а впереди забрезжили окна деревенских домов и печной дым. На диво Киллало викинг покинул на каких-то пару часов.

После полуночи непогода утихла, и тучи развеялись, открыв в небе надломанный серебряник луны. Йормундур сидел на деревянном мосту за деревней, перекинутом через Шаннон, где берега близко подходят друг к другу. Рука по-прежнему непривычно подкидывала круглый камушек, когда старые доски заскрипели от чьих-то шагов. Повернув голову, северянин узнал в лунном свете Ансельмо, остановившегося на краю моста.

— Йемо, — камень последний раз упал в сомкнувшуюся ладонь.

— Это ты, Йорм? — паренёк подступился ближе, боясь поскользнуться на льду, но как только отчётливей разглядел хозяина, замер как вкопанный.

— Ну в чём дело, трэлл! — викинг закинул одну ногу обратно на мост, повернувшись на заду. — Я это, я!

Разинутый рот Йемо с трудом захлопнулся, он тряхнул головой, снимая оторопь.

— Йорм, твоя рука!

Мужчина крепче сжал кулак на колене, губы расплылись в победоносной ухмылке.

— Да, дружище. Теперь я в форме. И даже лучше прежней.

Монах понурил тревожный взгляд. Казалось, им овладело разочарование в собственной беспомощности, ведь Йорму в конце концов не понадобился ни Диан Кехт, ни он сам. В то же время происходящее оборачивалось столь немыслимым образом, что Ансельмо стало попросту дурно. Вечером они с Йормом провожают Олалью и Стюра, а среди ночи он заявляется совершенно другим человеком — с отросшей рукой!

— С тобой что-то не так. Твоё лицо… Почему ты в шлеме? — затараторил Йемо с недоверием.

Викинг и вправду нацепил на голову солдатский шлем, в которых расхаживала стража Киллало. С самого первого взгляда юноше почудилось, будто Йормундур смертельно измотан, и от этого лицо его осунулось.

— Я беглый остман и между прочим скрываюсь. — воин поставил на край моста вторую ногу и выдвинул из-за спины внушительных размеров мешок. — Как раз поэтому нам следует поторопиться, — заново отросшая рука похлопала по круглому предмету.

— Что это? — Ансельмо нагнулся к мешку, но викинг быстро его отодвинул.