Когда провидец почти уверился в глухоте к словам богов и всерьёз усомнился в их бытности, в двери землянки настойчиво постучали. По совету своих людей хёвдинг пришёл к ворожею за последней помощью. Он сулил тому щедрую награду и почётную дружбу, лишь бы Гутрум наконец затяжелела. Прислушавшись к мольбам, слезам и посулам, провидец крепко призадумался. Ежели никакими средствами жене так и не удалось понести, давать хёвдингу надежду — лишь испытывать время. Ведун раскинул кости и выдал просителю всю правду как на духу. Гутрум бесплодна, но ещё не поздно подыскать вторую жену, помоложе и хорошо, если с ребёнком от первого мужа.
Сперва лютая злость одолела воина: об измене Гутрум он и слышать не желал. Месяц за месяцем чета не отлеплялась друг от друга, пытаясь зачать, но провидец-таки своего дождался, и руки у вождя опустились. По наущению ведуна он посватался во второй раз, приведя в дом разведённую молодку с младенцем в корзинке. Гутрум предательства не стерпела, и вскоре ярл принял сестрицу в старый отчий дом.
Шли дни, голова мрачного хёвдинга помалу седела, а вторая супруга беспечно нянчила дитя, не спеша сообщать о новом наследнике. Тогда провидец вновь услышал стук в своей землянке. Воин лил слёзы горче прежнего: возлюбленная Гутрум его оставила, а ярл и горожане поговаривают, мол, их избранник так же плодовит, как поле среди лютой зимы. Раскинув руны, вещун призадумался и предложил такой расклад: хёвдинг призовёт в свои покои молодого дружинника, лучше многодетного отца, и возляжет с ним и с супругой на одно ложе. Тогда от чужого семени жена забеременеет, а отцом будет считаться законный муж.
Больше прежнего злость одолела воина: двери вылетели из петель, когда он покидал землянку. Но ничего не попишешь: сцепив зубы, хёвдинг в точности выполнил наказ, а молчание дружинника купил высоким званием и подаренным паем земли. По весне вождь ушёл в долгий поход, а вернувшись, воскликнул от радости, ведь ходила его молодая жена с круглым животом. Покуда она не разродится, будущий отец решил не покидать Нидарос, и до зимы семья зажила дружно и счастливо, как не бывало.
Удача пришла и к провидцу, которому благодетель отстроил большой каменный дом и привёл туда трэллов да пышнотелых тир в придачу. На священный праздник Йоль, когда морозы стояли до того трескучие, что берега фьорда покрыла корка льда, у жены хёвдинга начались схватки. Повитухи плескали в ладоши и пели песни, ведь дитяти, рождённому на Йоль, старое поверье сулит большое счастье и удачу. Отец с ближайшими бондами и дружиной поспешили пировать, и в людном доме от рассвета до заката лился сидр и звучали саги. После бессонной ночи взошло солнце, но детский писк из сеней так и не доносился.
Пока хозяин отводил тяжёлое похмелье очередной чаркой браги, к собутыльникам спустилась печальная тира. Когда кровью напиталась последняя простыня в доме, немыслимым усилием мать извергла из себя чадо, но было оно уже мертво. Поговаривали, что перед повитухами проклинала роженица и нерадивого мужа, и обесчестившего её дружинника, вот только горе её прошло вместе с телесными ранами, а шрамы на сердце хёвдинга не затягивались.
В третий раз услышал провидец слабый стук в свою дверь. Уже подрастала дочка второй жены, а на воспитание управитель взял двух ребятишек из дружественных родов, ставших под его началом храбрыми преданными воинами, но никто из них не был настоящим наследником. Ярл и соратники смеялись над ним, супруги презирали, а сам вождь готов был утопиться в чарке с элем.
Ворожей не стал раскидывать руны и кости. Всё, на что есть человеческая воля, они испробовали. Оставалась лишь воля богов, но умудрённый годами так и остался к ним глух. Двое мужей долго молчали, сидя за широким каменным столом. В чём предназначение такого как он, вопрошал себя провидец, ради чего асы подарили ему столь никчёмную жизнь? Ответ ворожей дал себе сам: он поклялся хёвдингу искать до тех пор, пока правдами или неправдами не найдёт способ продлить его род.
Как только проситель ушёл, ведун приказал трэллам собрать харчей на семь дней вперёд и телегу доставить в горы на близлежащем полуострове Фосен. Там он поселился в глубокой тёмной пещере у водопада, где согревался лишь шкурами да хлебной брагой. Много дней и ночей провёл в кромешном мраке, не разводя костра, слушая мерный шум воды и собственное эхо. Всё своё время посвятил размышлениям и молитве асам. Если уши не внемлют богам, а очи не зрят, так пускай сделается он глухим от рёва водопада и слепым от вечной темноты.
Часы утекали вместе с разбивающимися оземь каплями. Спустя какую-то вечность отшельник потерял счёт времени, тело охватила слабость и ломота. Казалось, и за пределами пещеры весь мир растворился в беспроглядной бездне. Слепец перестал ощущать свою плоть, даже думать о себе как о телесной сущности, разобщённой с единым разумом бытия. Он испугался того, что лежит за пределами мира живых. Ринулся к выходу, но не отыскал его.
Тогда в безумном смятении чувств ведун услышал голоса. Сотни, а может, и тысячи женщин бессвязно шептали: ухо выхватывало из хора обрывочные фразы, но ум не улавливал сути. Казалось, за мучительные годы молчания слова водопадом обрушились на прорицателя, и он закричал, умоляя духов сжалиться.
Голоса утихли, сплетясь в один, громкий и чёткий. Дрожа и распадаясь множественным эхом, он обратился к просителю с вопросом: кто говорит с богиней? Но ведун больше не знал, кто он. Голос сказал: провидцу лишь предстоит родиться и исполнить своё предназначение. А оно в том, чтобы принести хёвдингу не одного, а великое множество потомков.
Тут душа просителя возрадовалась: что же ему следует делать? Богиня велела собрать большое войско и плыть с ним на юг. Там воевать — много и беспощадно, беря в рабы пленников, но ещё охотней — убивать во славу богов. Проигравшие мужчины должны быть преданы огню, ибо не чтят асов и не достойны нести их волю в Мидгарде. Богине же провидец принесёт кровавую жатву из младенцев и малых детей, чтобы стала она им матерью. Хёвдинг и люди его воздадут жёнам потерю, став отцами нового потомства. Лишь когда жертва будет достаточной, предводитель вернётся домой с долгожданным наследником.
Но как долго нормандцам воевать в чужих землях? Как много колосьев должно быть срезано в кровавой жатве? Целое поле, ответствовала богиня. И даже его будет мало, если провидец не положит судьбу за правое дело.
Голос обратился с последним вопросом: готов ли проситель понести эту ношу? Ведун усомнился. В душе животный страх спорил с величайшей гордостью: наконец боги презрели на него, избрали для великого дела!
Ответ был очевиден. Вышел из пещеры служитель асов уже не крестьянским ворожеем, а личным жрецом хёвдинга, с которым пошёл в следующий поход. Страсть и непреклонная вера наставника превратили его солдат в яростных жнецов богини. Правитель Нидароса пропадал в налётах всё чаще, добра привозил всё больше, и вскоре отрядов под его началом стали бояться и славить по всему Хладиру.
Тогда шурин хёвдинга, вырвавший власть над Норвегией из рук соперников, нарёк мужа сестры ярлом. Вскоре Гутрум увидела из окон родительского дома разодетых сватов с дарами. Супруг отстроил их старое гнездо ещё краше и просторней, и домочадцы не могли дождаться, когда вернётся к ним законная хозяйка. Да и сам ярл всем сердцем истосковался по той, которую хотел сделать матерью и любил больше жизни.
Любила его и Гутрум. Но лишь тем добрым и мудрым воином, каким он был много лет тому. Детоубийце и насильнику прекрасная Гутрум предпочла жизнь старой девы в ветшающем, как и она сама, доме. Гундреду ничего не осталось, как продолжить свой вечный поход.
В те дни ярл и представить не мог, в какие дали путь его заведёт. А войско хладирских викингов очутилось в самом сердце Аль-Андалуса, где вместе с журчащими фонтанами из уст в уста струились тайные заговоры. Встречались они, словно впадающие в море реки, под сенью приёмного зала халифа. Беседовал со своими подданными и заморскими гостями аль-Хакам в ярком дневном свете, падающем из больших зарешёченных окон на восточной стороне. Стены громадного зала в синем, бордовом и золотом цветах сплошь выложены мозаикой и златом, всевозможные орнаменты переплелись с вязью строк Корана. Приспособили в качестве украшений и редкие ценные дары со всего света. По углам высятся греческие амфоры на каменных постаментах, пол устлали коврами тонкой выделки, развесили цветы, зачехлённое трофейное оружие и прочие диковинки.
