Оглядываясь в поисках свободного места, Джордж заметил немало иностранных мундиров и услышал столько чужих языков, что их вполне хватило бы для большого дипломатического приема. Вашингтонцев он тоже увидел, и в том числе сенатора от штата Иллинойс Трамбулла, который был с большой компанией.
Были и знакомые лица, которые заставили его поморщиться.
– Доброе утро, Стэнли! – крикнул Джордж, не останавливая лошадей и от души радуясь, что рядом с каретой Стэнли не нашлось свободного места.
– Три корзины с едой и ящик шампанского… Ну и ну! – сказала Констанция.
– Я ничего не вижу! – снова начал хныкать Уильям.
– Если и так, мы все равно не можем подъехать ближе, – ответил сыну Джордж. – А, вот тут есть местечко.
Усталый и мокрый от пота, он повернул к свободной площадке в конце ряда экипажей. Наручные часы показывали десять минут второго. С этого места были видны только клубы густого дыма вдалеке.
– Они сейчас не стреляют… – с явным облегчением проговорила Констанция, расстилая на траве одеяло.
Может, все уже закончилось? Джордж сказал, что попытается что-нибудь разузнать, и пешком пошел в сторону дороги.
Проходя мимо Стэнли, он все-таки решил остановиться на минуту – просто из вежливости. За деревом близнецы увлеченно колотили друг друга. У потного Стэнли от шампанского косили глаза. Изабель заявила, что артиллерийский огонь еще несколько минут назад был «ужасающим» и что бунтовщики наверняка уже бегут назад, в Ричмонд. Джордж приложил руку к полям шляпы и отправился искать более надежные источники.
Он прошел мимо нескольких шумных компаний и вдруг понял, что его раздражает их веселость – может быть, потому, что он уже догадывался, что на самом деле происходит за завесой дыма. Он дошел до дороги и осмотрелся в поисках кого-нибудь достойного доверия.
Вскоре он увидел, как через временный мост через Каб-Ран с грохотом проехала двуколка и остановилась на противоположной стороне дороги. Сидевший в коляске довольно крупный мужчина в хорошем костюме не спеша водрузил на нос очки, которые висели у него на груди на цепочке, и достал из-под сиденья тетрадь в твердом переплете и карандаш. Джордж быстро перешел дорогу.
– Вы репортер? – спросил он.
– Совершенно верно, сэр.
Характерный британский акцент удивил Джорджа.
– Моя фамилия Рассел. – Выждав немного и не увидев никакой реакции, мужчина холодно добавил: – Лондонская «Таймс».
– О да, конечно… Я читал ваши статьи. Вы были там, впереди?
– Насколько позволило благоразумие.
– И какая там обстановка?
– Наверняка сказать не берусь, но федералы как будто одерживают верх. Впрочем, воодушевление царит с обеих сторон. Один из генералов Конфедерации отличился в жаркой схватке недалеко от какой-то фермы близ Садли-роуд. Мне подробно рассказали об этом сражении на одном из федеральных кавалеристских постов. Зовут этого генерала… – Он перевернул пару страниц в своей тетради. – А, вот. Джексон.
– Томас Джексон? Из Виргинии?
– Не могу сказать, старина. На самом деле мне просто нужно было срочно попасть сюда. Сейчас обе стороны отдыхают и перестраиваются. Но я не сомневаюсь, что уже скоро все продолжится.
Джордж был просто уверен, что герой описанного сражения – не кто иной, как его старый друг и вест-пойнтовский однокашник, немного странноватый и одержимый какой-то внутренней силой виргинец, с которым они вместе сидели в учебных классах, ели их знаменитое кадетское рагу в спящей казарме, вели нескончаемые разговоры в залитых солнцем уличных кафе в побежденном Мехико. Перед войной Джексон преподавал в военном институте, и казалось вполне естественным, что он вернулся в армию и проявил себя с лучшей стороны. Еще в Академии о нем всегда было два противоположных мнения – одни пророчили ему блестящее будущее, другие считали сумасшедшим.
Джордж поспешил обратно к семье. Около двух часов, когда они обедали, затишье кончилось. Снова началась сотрясавшая землю канонада, приводя в восторг Уильяма и пугая Патрицию. Сотни зрителей схватились за бинокли и подзорные трубы, но почти ничего не увидели, кроме вспышек огня и клубящегося сизого дыма. Прошел час. Потом еще один. Перестрелка не утихала. Поскольку даже самые лучшие солдаты не могли стрелять из дульнозарядника чаще четырех раз в минуту, Джордж понимал, что непрерывность огня говорит об огромном количестве людей.
Внезапно из дыма, повисшего над дорогой, показались лошади. Следом вырвалась одна повозка, за ней еще две. Они мчались к мосту через Каб-Ран, и каждый раз, когда фургоны подпрыгивали на ухабах, зрители слышали громкие стоны раненых.
– Джордж, – сказала Констанция, наклонившись к мужу, – что-то во всем этом есть отвратительное. Нам обязательно здесь оставаться?
– Думаю, нет. Мы уже видели достаточно.
Словно подтверждая его слова, на дороге появилась телега, в которой сидели офицеры в нарядных шлемах, украшенных конскими хвостами. Один из офицеров вдруг встал и, покачнувшись, как пьяный, рухнул на землю. Телега остановилась. Когда товарищи помогали ему сесть обратно, его вырвало прямо на них.
– Да, более чем достаточно…
Договорить Джордж не успел. Внезапно в толпе стоящих рядом людей началось сильное волнение, и он посмотрел в ту сторону, куда показывали все вокруг. По дороге бежал какой-то рядовой в синем мундире, направляясь к мосту. За ним появился еще один, а следом – с десяток или даже больше.
Джордж слышал, как первый солдат что-то неразборчиво кричал. Те, что неслись за ним, швыряли в стороны свои фуражки, ранцы… Боже милостивый, даже мушкеты!
И тут Джордж понял, что́ кричал парень, уже добравшийся до моста.
– Нас разбили! Разбили!
Желудок Джорджа сжался в тугой комок.
– Констанция, быстро в ландо! Дети, вы тоже! Бросьте все!
Он стал спешно разворачивать лошадей. Еще раньше он собирался напоить их в ручье, но теперь на это не было времени. Даже в самом воздухе, пропахшем гарью и порохом, он чувствовал смертельную опасность.
– Быстрее! – подтолкнул он сына и дочь.
Его тон встревожил детей. В конце ряда зрителей двое мужчин тоже вскочили в седла, но больше никто не проявлял тревоги. Джордж вывел карету на открытое пространство и погнал лошадей к дороге, глядя, как вниз по холму бегут уже толпы солдат, появляясь снова и снова из объятого дымом леса.
– Черная кавалерия! – пронзительно кричал совсем молодой паренек. – Черная кавалерия прямо за нами!
Джордж уже слышал об этом страшном полке из округа Фокир. Он хлестнул лошадей вожжами, чтобы заставить этих кляч двигаться быстрее, и, проезжая мимо Стэнли и Изабель, которые даже, казалось, были удивлены его спешке, крикнул им:
– Я бы на вашем месте убрался отсюда, если вы не хотите!..
Остальные его слова заглушил свист снаряда. Выгнув шею, Джордж увидел, как еще одна телега с ранеными докатила до моста через ручей как раз в тот момент, когда снаряд взорвался. Лошади встали на дыбы, телега перевернулась… и въезд на мост был перекрыт.
На Уоррентонской дороге и в окружавшем ее лесу появлялось все больше и больше экипажей и людей. Фонтаны дыма и земли взлетали вверх, когда в склон ударяли снаряды далеких пушек, бивших по холму и по берегам ручья. Федеральные солдаты продолжали бежать; попасть на мост было невозможно, санитарные повозки и телеги с припасами все прибывали, а в толпе зрителей разливался ужас, стремительный, как пожар в прерии.
Какой-то тип в штатском запрыгнул в ландо Хазардов и попытался схватить поводья. Его ногти царапнули по руке Джорджа, оставив кровавые полоски. Джордж изогнулся вбок и двинул наглеца ногой в пах. Тот свалился на дорогу.
– Черные всадники! Черные всадники! – кричали бегущие солдаты.
Дорога уже была заполнена ими до отказа; многие промокли, переходя ручей вброд, поскольку мост был перекрыт. Констанция тихо вскрикнула и обняла детей, когда очередной снаряд разорвался в поле справа от них. Карету осыпало землей.
Джордж достал из кобуры кольт, взял его в левую руку и попытался справиться с испуганными лошадьми правой. Это удавалось с трудом, но он был полон решимости доставить свою семью в безопасное место во что бы то ни стало. Теперь он держался в стороне от дороги – огромные толпы бегущих людей мешали двигаться по ней с хорошей скоростью. Среди синих мундиров мелькала и пестрая форма зуавов, – казалось, вся союзная армия, перемешанная в беспорядке, уже собралась здесь.
