– Они пришли с огнем, мечами и могущественной магией и убили всех, кого могли, – Милли обвела взглядом двор и людей, толпившихся в воротах. – Когда они закончили, остались лишь дети – и все они были младше присутствующих здесь детей. Мы думаем, кровожадные забрали всех детей, которых смогли поймать, и воспитали их в своей религии, а некоторые дети сбежали в леса. Интервал длился около пятнадцати лет, так что у тех детей было время вырасти. Затем, благодарение небесам, кровожадных самих завоевали – вероятно, римляне, – и вы снова собрались: те, кто сбежал в леса, и те, кто был пленен, и начали заново строить свою жизнь.

Когда Милли замолчала, Крестоманси глубоко вздохнул и, качнувшись, оперся о ручки кресла. Кот встревоженно отметил, что он выглядит ужасающе больным.

– Но, видите ли, что из этого следует, – произнес Крестоманси. – Те дети были слишком юны, чтобы правильно понять. Они знали только то, что их испуганные родители внушили им перед резней. Они думали, что должны скрывать свое ремесло. Они верили, что их долг – держать скрытый народ взаперти. И у них было смутное представление о том, что, если они этого не сделают, им будет грозить опасность. И они знали, что, если Дед изрекает пророчество, произойдут ужасные вещи – поэтому они избирали Деда из тех, кто умел хорошо приказывать, а не с ведовством или даром предсказаний. И, – печально добавил Крестоманси, – боюсь, кровожадные доктрины религиозных людей оставили отпечаток на многих из них, и они видели свой религиозный долг в том, чтобы так поступать.

За этим последовало долгое задумчивое молчание. Пока оно длилось, Кот наблюдал, как из-за кресла Крестоманси вытянулась паучья рука – новая, серебристо-белого цвета – и передала Крестоманси маленький стакан зеленоватой жидкости. Крестоманси взял его с пораженным видом. Кот наблюдал, как он нюхает его, смотрит на свет, а потом осторожно погружает туда палец. Когда он вынул палец обратно, тот искрился зеленым и золотым, словно фейерверк. Мгновение Крестоманси изучал его, а потом прошептал:

– Большое спасибо, – и выпил весь стакан.

На мгновение у него на лице появилась страшная гримаса, и он прижал ладонь к животу. Но затем ему явно стало гораздо лучше.

Тогда все зашевелились – кроме Бабки Норы и Доротеи, которые, похоже, заснули. Папа поднял взгляд:

– Что ж, интересное предание.

– Это не просто предание, – сказал Крестоманси и, повернувшись к пространству рядом с собой, спросил: – Ты всё записал, Том?

Неожиданно оказалось, что рядом с Крестоманси стоит его секретарь Том с блокнотом в руках. Рядом с ним стояла библиотекарь Замка, старая мисс Розали. Она спустила очки на кончик носа и почти зарылась носом в большую синюю папку у нее в руках, которую она жадно изучала.

– Каждое слово, сэр, с самого начала, – ответил Том.

Мисс Розали подняла взгляд от папки и в своей обычной бестактной прямолинейной манере объявила:

– Никогда не встречала столь вопиющего злоупотребления магией, ни разу. Не говоря уже о сговоре. Вы можете всех их засудить.

Крестоманси и Милли посмотрели так, словно предпочли бы, чтобы мисс Розали держала рот на замке. По всему двору поднялся вопль гнева и страха. Дяди Пинхоу угрожающе встали – как и большинство родственников Фарли. Бабка Нора резко проснулась и свирепо вытаращилась.

К несчастью, именно в этот момент проснулся и Кларч и с любопытством поковылял по булыжникам.

Кот не сомневался, что Кларча разбудили либо Крестоманси, либо Милли – или даже оба сразу. Иначе как еще объяснить то, как легко Кларч выскользнул из сжимавших его пальцев Кота, или как Марианна промахнулась, попытавшись поймать его за хвост.

– Что это такое, черт возьми? – спросил папа.

– То, что появилось из яйца, – ответил дядя Чарльз. – Я разве не говорил тебе? Артуру я точно сказал.

Их голоса почти потонули в вопле Доротеи:

– Это мерзость! Убей его, матушка! О, народ  освободился! Нам всем крышка! Убей его!

Бабка Нора вскочила на ноги и наставила палец на Кларча, вопросительно повернувшего к ней голову.

– Смерть, – пропела Бабка Нора. – Умри, скверное создание ночи.

К замешательству Марианны и искреннему облегчению Кота, ничего не произошло. Кларч просто моргнул и посмотрел удивленно. В свою очередь наставив на него палец, Доротея рявкнула:

– Растай! Умри! Прочь!

Кларч таращился на нее, пока толпа едва видимых существ устремлялась к нему, чтобы окружить его, защищая. Многие люди смогли их увидеть. И все начали кричать:

– Народ свободен! Народ свободен!

Некоторые из собравшихся у ворот кричали так же громко, как Доротея.

Крестоманси нетвердо встал на ноги и устало произнес:

– Тихо, вы все. Это всего лишь детеныш грифона.

Шум стих, если не считать Бабки Норы, которая сердито вопросила:

– Почему я не убила его? Почему оно не мертво?

– Потому, миссис Фёрлонг, – ответил Крестоманси, – что, пока мы разговаривали, мой коллега Джейсон Йелдэм забирал вашу магию.

– Что? – задохнулась Бабка Нора.

– Это наверняка чушь, – сказал папа. – Магия – врожденная часть человека. И, Марианна, ты не имела никакого права отдавать то яйцо проклятому мальчишке. Ты предала наш священный долг, и я очень сердит на тебя.

Крестоманси вздохнул:

– Вы не слышали ни слова из того, что мы говорили, да, мистер Пинхоу? Нет никакого священного долга, и скрытый народ был заперт только в качестве временной меры для их собственной безопасности. И магия, может, и врожденная, но таковыми являются и аппендикс, и гланды. Их тоже можно удалить. Лучше покажи им, Джейсон.

Джейсон кивнул и сделал мягкий отталкивающий жест. От его колен откатился громадный шар из полупрозрачных смотанных сине-зеленых нитей – словно большой клубок вязальной шерсти. Легко, будто плывя по воздуху, он выкатился в центр двора и там остановился.

– Вот, – сказал Джейсон. – Это вся магия Фарли. Каждая частичка.

Бабка Нора, Доротея и родственники Фарли вытаращились на клубок.

– Вы не имели права делать с нами такое, – сказал один из родственников.

– Я не только имею право, – произнес Крестоманси, – но это мой долг как государственного служащего. Нельзя доверять магию людям, которые используют ее, чтобы насылать на целую деревню опасную болезнь, вроде оспы.

– Это просто россказни Марианны, – сказал папа.

Крестоманси кивнул Тому, и тот, перелистав назад страницы своего блокнота, зачитал вслух:

– «Мы послали вам коклюш, мы послали вам оспу, но вы всё равно не остановились!» Это точные слова миссис Фарли, мистер Пинхоу.

Папа ничего не ответил. Он снова взял пилу и многозначительно согнул ее.

Айрин пихнула Джейсона локтем и зашептала ему. Джейсон ухмыльнулся и ответил:

– Да! – а потом повернулся к Крестоманси: – Айрин считает, лесной народ должен получить эту магию в качестве компенсации за несправедливое заключение.

– Отличная идея, – согласился Крестоманси.

Айрин встала и радостно приглашающе замахала стенам, забыв, что у нее на коленях спит Чудик. Он хлопнулся на землю, раздраженно огляделся и увидел, как полувидимые существа оставляют Кларча, чтобы восторженно ринуться на шар магии. Чудик сорвался с места, точно черная стрела. Он первым добрался до шара магии и нырнул в него, пройдя насквозь и выскочив с другой стороны. С тянущимися за ним длинными сине-зелеными нитями и толпой преследовавших его рассерженных существ он взлетел наверх по Доротее, по составленным друг на друга бочкам позади нее, а оттуда – на стену.

Теперь на Чудика совсем не будет управы, подумала Марианна, наблюдая, как он спрыгивает со стены в переулок, а Доротея зализывает царапины на руке. Марианна была подавлена и встревожена. Папа никогда не поймет и не простит ее. А Дед так до сих пор и не появился. В довершение всего, с понедельника начинались школьные занятия. «Впрочем, есть и светлая сторона, – подумала она. – По крайней мере, днем я буду вдали от семьи».