– Разджедил мою голову, – сказала Бабка. – Мой рот подпрыгнут.

– Означает, что у нее рот на замке, – перевел дядя Чарльз из толпы.

– Абсолютно задельфинена, – согласилась Бабка.

– И, вероятно, также закитена, – пробормотал Крестоманси. – Думаю, лучше вам отморжевать их, мэм, и…

Калитка на обходной дорожке, которая проходила через акры огорода дяди Айзека, с тихим щелчком открылась, впуская Молли и Деда.

Не все увидели их сразу, поскольку их закрывал угол коттеджа. Но Марианна увидела. И поняла, почему Дед добирался так долго. Его ноги были изогнуты и искривлены, а ступни скручены так, что ходить было совершенно невозможно. Обеими руками он держался за спину единорожихи. Она делала один осторожный шаг, а потом останавливалась, чтобы Дед мог подтянуть себя к ней. Каждый раз, когда его ногам приходилось принять на себя его вес, он вздрагивал от боли.

Марианна повернулась и завопила на двоюродных дедушек. Она была так зла, что оба отпрыгнули от нее – почти в живую изгородь у них за спиной.

– Это самая ужасная жестокость, которую я когда-либо видела! Дедушка Эдгар, я никогда больше не буду с тобой разговаривать! Дедушка Лестер, я никогда не приближусь к тебе!

Она бросилась к Деду и сорвала с него чары. Это немного походило на очищение сильно заросшего дерева в мамином саду от сорняков и ползучих растений. Марианна царапала, тянула и тащила. Чары сопротивлялись, словно терния и крапива, но в итоге – задыхающаяся, с изжаленными руками и слезами на глазах – она содрала их и бросила едва видимому народу, чтобы он избавился от них. Они налетели на чары и радостно их унесли.

Дед медленно со скрипом выпрямился, оказавшись одного роста с Крестоманси.

– Спасибо тебе, лапочка, – улыбнулся он Марианне.

Молли повернула к ней голову, чтобы грустно сообщить:

– Я могу исцелить раны плоти, но это была магия, – и добавила Деду: – Продолжай держаться за меня. Ты не сможешь сразу легко ходить.

Они двинулись дальше, обогнув угол коттеджа. Крестоманси, который теперь, стоя рядом с Котом, опирался на длинный черный капот машины, прекрасно их видел. Но Бабка с вертящейся вокруг нее тетей Дайной была слишком занята выкрикиванием оскорблений Крестоманси, чтобы заметить.

– Чернилопузырный комод! – вопила она. – Отклеенное болото!

Кот подумал, что и у единорога, и у высокого старика, ступивших в солнечный свет перед коттеджем, загадочный, нереальный, серебристый вид.

От Пинхоу раздалось протяжное бормотание:

– Старый Дед!

– Это не его старая кобыла Молли?

Это насторожило Бабку. Она резко развернулась, и по ее увядшему лицу разлился ужас.

– Ты! – произнесла она. – Я велела им убить тебя!

– Бывало, я жалел, что они этого не сделали, – ответил Дед. – Чем ты занималась, Эдит? Давай теперь услышим правду.

Бабка слегка пожала плечами:

– Лягушки. Муравьи. Гниды. Блохи. Зудящий порошок, – она хихикнула. – Они решили, что зуд – это новые блохи, и мылись, пока не содрали с себя кожу.

– Кто? – спросил Дед.

Он снял руку с Молли и стоял сам, глядя на Бабку сверху вниз. Единорожиха развернулась назад, шагнула к Крестоманси и, вытянув шею, легонько толкнула рогом его окровавленную руку в лохмотьях.

Крестоманси дернулся и задохнулся. Кот почувствовал исходящий от рога теплый порыв исцеления, хотя оно было направлено и не на него.

– Спасибо, – благодарно произнес Крестоманси, глядя в большие голубые глаза единорожихи. – Действительно, большое спасибо.

Цвет его лица немедленно улучшился, и хотя кровь по-прежнему оставалась на рубашке Джо, Кот был уверен, на руке Крестоманси больше нет пулевого ранения.

– Рада помочь, – ответила единорожиха.

Она подмигнула Коту и развернулась обратно к Деду.

– Кто? – повторил Дед. – Кого ты теперь мучила?

Бабка упрямо опустила взгляд в траву.

– Этих Фарли. Ненавижу их всех. Эта их Доротея встретила грифона у ворот Замка, и они сказали, будто я его выпустила.

– Грифонша всего лишь искала свое яйцо, бедняжка, – заметил Дед. – Она подумала, что к тому моменту оно могло попасть в Замок. Что ты сделала с ним?

Бабка потерла траву пальцем ноги и хихикнула:

– Оно не разбивалось – даже когда я сбросила его с лестницы. Я заставила Гарри засунуть его на чердак, обвязав его, и надеялась, оно умрет. Мерзкая штука.

Дед поджал губы и посмотрел на нее с величайшей жалостью.

– Ты стала будто испорченный маленький ребенок, да? Совсем не думаешь о других. Но твои чары на них сильнее, чем когда-либо, и они по-прежнему исполняют твои указания.

Тихонько подошла единорожиха.

Бабка подняла взгляд и увидела приближающийся к ней длинный витой рог.

– Нет! – вскрикнула она. – Это не я! Это Эдгар и Лестер!

Дед покачал головой, и края его широкополой шляпы закачались.

– Нет, ты, Эдит. Прекрати уже. Ты прошла свой путь.

Он отступил в сторону и позволил Молли мягко коснуться кончиком рога лба Бабки. Кот снова почувствовал теплый порыв, но на этот раз он, похоже, дул в другую сторону. Бабка издала короткий звук, который до жути походил на «Хнык!» Кларча, и медленно осела на траву, где и осталась лежать, свернувшись калачиком, словно младенец.

Тетя Дайна бросилась вперед.

– Что сделало это чудовище?

Дед посмотрел на нее, и по его сморщенным щекам стекали в бороду слезы.

– Ты же не хочешь подчиняться сумасшедшей еще десять лет, не так ли? – его приятный голос стал совсем хриплым; он кашлянул. – Она протянет еще три дня. У вас есть время выбрать новую Бабку, прежде чем она умрет.

Тетя Дайна беспомощно посмотрела на других Пинхоу, столпившихся вокруг машины и пруда.

– Но у нас есть только Марианна, – сказала она.

У Марианны упало сердце.

– Ах, нет, – ответил Дед. – У Марианны свой путь и своя борьба, благослови ее небеса. Вы не должны возлагать это на того, кто еще не нашел свой путь в жизни.

Он обратил взгляд в сторону задней двери машины, где Айрин и Джейсон пытались засунуть Кларча обратно внутрь. Кларч хотел выбраться наружу и изучить уток.

– Жена моего друга Джейсона обладает большим количеством ведовства, чем я встречал за всю жизнь, – сказал он. – Подумайте над этим.

Айрин подняла взгляд, встретив разом обратившиеся на нее взгляды всех Пинхоу, и залилась ярким жарким румянцем.

– Ох ты! – вскрикнула она.

Дядя Ричард и дядя Айзек осторожно обошли по краю пруда, за ними следовал преподобный Пинхоу. С опаской, держась подальше от единорожихи, дяди подняли Бабку и унесли ее внутрь дома. Тетя Дайна бросилась следом. Папа, нахмурившись, наблюдал за ними.

– Я в любом случае не принял бы Марианну, – сказал он. – Она не подходит.

– Конечно, нет, – согласился Крестоманси. – Она может отменить любые ваши чары, когда только захочет. Неловко для вас. Скажи, Марианна, как ты относишься к тому, чтобы обучаться в Замке? Скажем, на недельном пансионе с возвращением домой на выходные? Я только что заключил такой же договор с твоим братом Джо. Хочешь присоединиться к нему?

От необъятного боязливого восторга Марианна едва могла думать, не то что говорить. Она почувствовала, как лицо растягивается в широчайшей улыбке. Посмотрев на Деда, она увидела, что его глаза ободряюще мерцают ей, хотя он и был занят вытиранием щек рваным рукавом.

Прежде чем кто-нибудь успел что-то ответить, вмешался папа:

– Джо, вы сказали? Чего вы хотите от него? Он еще большее разочарование, чем Марианна!

– Напротив, – возразил Крестоманси. – Джо обладает громадным и необычным талантом. Он уже изобрел три новых способа соединения магии с техникой. Пара волшебников из Королевского Общества приезжают завтра, чтобы побеседовать с ним. Они в восторге от него. Так что ты скажешь, Марианна?

– Понятно! – опять взорвался папа раньше, чем Марианна успела ответить. – Понятно. Вы собираетесь забрать их и внушить им мысль, будто они слишком хороши для своей семьи!