— Доброе утро, господин секретарь, — вежливо поздоровался советник по национальной безопасности. — Что там такое относительно вчерашней демонстрации у нашего посольства в Токио?

— Полагаю, что вы смотрели те же самые новости Си-эн-эн, что и я, — ответил Хансон, словно забыв о том, что одной из задач персонала любой американской миссии за рубежом являлось сообщать более подробные и точные сведения о происходящем в стране их пребывания, чем те, которые мог увидеть любой гражданин за утренней порцией овсянки.

— Да, конечно, но мне очень хотелось бы получить мнение дипломатов посольства, скажем, советника по политическим вопросам, может быть, даже самого советника-посланника, — произнёс Райан, и в его голосе проскользнула нотка раздражения. Посол США в Японии Чак Уайтинг был назначен по политическим соображениям. Сначала сенатор, затем глава юридической фирмы в Вашингтоне, он фактически представлял интересы некоторых японских корпораций, однако его заместитель, советник-посланник, являлся — опытным дипломатом, специалистом по Японии и прекрасно разбирался в проблемах этой страны.

— Уолт решил не привлекать внимания и приказал сотрудникам не покидать посольства, опасаясь провокаций. Я не виню его за это.

— Может быть, и так, но у меня в руках отчёт очевидца, присланный опытным оперативником, который…

— Я тоже уже получил этот отчёт, Райан. Это паникёрство. Как имя оперативника?

— Я уже сказал — это опытный специалист.

— Гм… Вижу, что он знаком с Ираном. — Райан слышал шорох бумаг. — Значит, сотрудник ЦРУ. Думаю, это повлияло на его восприятие происшедшего. Большой опыт работы в Японии?

— Нет, но…

— Тогда всё ясно. Паникёр, как я и подумал. Значит, вы хотите, чтобы я получил дополнительную информацию о случившемся?

— Да, господин секретарь.

— Хорошо, я свяжусь с Уолтом. Что-нибудь ещё? Я ведь тоже занят подготовкой поездки в Москву.

— Вы не могли бы как следует его поторопить?

— Ладно, Райан. Приму меры. Только не забывайте, что сейчас там уже ночь.

— Премного благодарен. — Райан положил трубку и выругался. Подумать только, он не хочет будить посла! Теперь Джеку предстояло решить, как действовать дальше. Типичным для него было выбрать самый прямой путь — он снял трубку телефонного аппарата на столе и нажал кнопку канала, соединяющего советника по национальной безопасности с личным секретарём президента.

— Мне необходимо недолго поговорить с боссом.

— Через тридцать минут устроит?

— Да, спасибо.

Задержка объяснялась церемонией, происходившей в Восточном зале, что упоминалось в ежедневном расписании президента, которое лежало на столе Райана, о чём он просто забыл. Число участников было слишком велико для Овального кабинета, и это вполне устраивало секретарей. Десять телевизионных камер и добрая сотня журналистов наблюдали за тем, как Роджер Дарлинг ставил свою подпись под законом о реформе торговли. В соответствии с важностью закона и существующими традициями требовалось, чтобы для этого использовалось несколько ручек — по одной для каждой буквы в фамилии президента, что превратило подписание закона в длительный и сложный процесс. Первую ручку передали, вполне естественно, Элу Тренту, инициатору законопроекта. Остальные получили председатели комитетов палаты представителей и сената, а также несколько избранных представителей партии меньшинства, без помощи которых законопроект не получил бы одобрения Конгресса так быстро. Последовали аплодисменты, традиционные рукопожатия, и новый закон стал частью федерального кодекса США (с поправками и дополнениями). Отныне закон о реформе торговли вступил в силу.

Одной из съёмочных групп были представители японской телевизионной компании Эн-эйч-кей. Они выглядели мрачными. Теперь им предстояло ехать в Министерство торговли, чтобы взять интервью у юристов, занимающихся анализом существующих японских законов и правил, регулирующих внешнюю торговлю, для немедленного дублирования их в Америке. Для японских журналистов это будет иметь небывалое воспитательное значение.

У Криса Кука, как и у большинства высокопоставленных государственных служащих, в кабинете стоял телевизор, и он следил за процедурой подписания закона. Теперь возможность его ухода в «частный» сектор исчезала в туманной дали. Оставаясь на федеральной службе и принимая со стороны плату за свои услуги, Кук испытывал тревогу. Разумеется, деньги поступали на номерной банковский счёт, но разве это законно? Ему не хотелось нарушать закон. Он стремился к укреплению дружественных отношений между Америкой и Японией, а сейчас они быстро ухудшались, и, если ситуация быстро не изменится, его карьера закатится, несмотря на то что всего несколько лет назад она выглядела такой многообещающей. Кроме того, Кук нуждался в деньгах. Сегодня вечером ему предстоял ужин с Сейджи. Они обсудят меры, направленные на улучшение торговых отношений между их странами, подумал заместитель помощника государственного секретаря и вернулся к работе.

В здании посольства на Массачусетс-авеню Сейджи Нагумо смотрел ту же программу и испытывал такую же тревогу. Уже никогда все не будет так, как было раньше, думал он. Может быть, новое правительство… Нет, Гото демагог и дурак. Его рисовка и хвастовство только ухудшат ситуацию. Для решения возникшей проблемы требуется… что?

Впервые за свою карьеру Нагумо не мог найти выхода. Дипломатия потерпела неудачу. Лоббисты оказались бессильны. Даже шпионаж — если так можно назвать его действия — и тот не смог привести к желаемому результату. Шпионаж? Неужели это правильное слово, характеризующее его поведение в Америке? Формально, да, был вынужден признать Нагумо. Он платил за получаемую информацию, платил Куку и другим государственным служащим. По крайней мере они занимают достаточно высокие должности, и он смог своевременно предостеречь своё правительство. Министерство иностранных дел знает, что он сделал всё возможное, даже чуть больше. И он будет продолжать свою работу, будет через Кука воздействовать на то, как американцы станут истолковывать японские законы о внешней торговле. Однако у американцев есть хорошее выражение, характеризующее запоздалые усилия: переставлять шезлонги на палубе потонувшего «Титаника».

От подобных размышлений настроение Нагумо только ухудшилось, и очень скоро испытываемые им чувства можно было охарактеризовать одним словом: отчаяние. Теперь пострадают его соотечественники, пострадает Америка, пострадает весь мир. И все из-за одного несчастного случая на шоссе, в результате которого погибли шестеро каких-то там людей. Безумие.

Безумие это или нет, но такова жизнь. В кабинет вошёл курьер и вручил Нагумо под расписку запечатанный пакет. Дипломат подождал, пока курьер уйдёт, и лишь затем вскрыл конверт.

Уже сопроводительная записка говорила о многом. Депеша адресована лично Нагуме, даже посол никогда не узнает о содержании того, что лежало сейчас на столе. Прочитав инструкции на двух страницах, он почувствовал, что у него дрожат руки.

Нагумо вспомнил историю. Франц-Фердинанд, титулованное ничтожество, которому придавали так мало значения, что на его похороны даже не приехал никто из важных особ, погиб 28 июня 1914 года в проклятом городе Сараеве, но его убийство стало тем глупым событием, из-за которого началась первая мировая война, охватившая весь земной шар. В данном случае роль таких малозначащих людей сыграли несколько американских девушек и капитан полиции.

Из-за подобных мелочей начнётся вот такое? Лицо Нагумо покрылось смертельной бледностью, но у него не было выбора, поскольку его жизнь регулировалась теми же силами, которые заставляют вращаться мир.

Учения «Океанские партнёры» начались в назначенный срок. Подобно большинству таких военных игр, они представляли собой сочетание инициативы и строгих правил. Огромные размеры Тихого океана давали большие возможности для манёвров, которые должны были проходить между японским островом Маркус и атоллом Мидуэй. В соответствии с замыслом моделировалось столкновение Военно-морского флота США с небольшим, но очень подвижным соединением, состоящим из современных фрегатов и эсминцев.