— Вы хорошо знакомы с японскими железными дорогами? — спросил он.

— Да, мне довелось бывать там достаточно часто. Вот почему меня и привлекли к работе с вами.

— Тогда скажите, что вы думаете вот об этой линии. — Скотт указал на экран.

— Чертовски совершенный радар, — заметил техник. Трейлер с оборудованием доставили на транспортном самолёте в Элмендорф для технического обеспечения операции, в которой принимали участие бомбардировщики Б-1. Лётные экипажи сейчас отдыхали, а специалисты по радиолокации, офицеры и сержанты, изучали магнитные плёнки с записями, собранными во время разведывательного полёта.

— Многофазовая радиолокационная антенна? — спросил майор.

— Похоже на то. Несомненно, это не тот радар типа APY-1, что мы продали им десять лет назад. Здесь мощность превышает два миллиона ватт — и посмотрите, как меняется сила излучения. Знаете, что это такое? — спросил сержант. — Это вращающаяся дисковая антенна, возможно, планарного типа. Да, она, конечно, вращается, но и действует на различных частотах.

— Слежение и сканирование?

— Почему бы и нет? У них меняющаяся частота. Черт побери, сэр, жаль, что у нас нет ничего подобного. — Сержант взял фотографию самолёта. — Эта штука причинит нам немало неприятностей. Такая огромная мощность — похоже, они могли заметить наши самолёты и даже вести слежение за бомбардировщиками Б-1.

— С такого расстояния? — Строго говоря, бомбардировщик Б-1Б не был построен по технологии «стеле». С носа он действительно был плохо виден на экране радиолокатора, зато со стороны борта радиолокационный силуэт казался значительно больше, хотя и не таким большим, как у любого обычного самолёта такого же размера.

— Да, сэр. Мне хотелось бы ещё поработать с этими записями.

— Что вы надеетесь обнаружить?

— Радиолокационная дисковая антенна вращается, по-видимому, со скоростью шесть оборотов в минуту. Записанные импульсы должны находиться примерно в таком же интервале. Если дело обстоит не так, то они направляли на наши самолёты свой луч.

— Хорошая мысль, сержант. Действуйте.

Ямата испытывал раздражение — приходилось возвращаться обратно в Токио. Все тридцать лет своей деловой деятельности он занимался тем, что планировал операции, давал указания, а затем группа подчинённых выполняла его инструкции. Сам же он разрабатывал другие стратегические операции. Ему казалось, что в данном случае всё пройдёт проще. В конце концов, двадцать самых видных представителей дзайбацу входили теперь в состав его команды. Сами они, конечно, думали о себе иначе, улыбнулся Ямата-сан. Это была пьянящая мысль. Оказалось так просто заставить правительство плясать под свою дудку, а вот для того, чтобы убедить дзайбацу, потребовались годы. Однако теперь и они плясали под его дудку, хотя время от времени им и требовался дирижёр. И вот теперь он вынужден прилететь обратно в почти пустом авиалайнере, чтобы успокоить их.

— Это невозможно, — сказал им Ямата.

— Но он заявил…

— Козо, президент Дарлинг может говорить все, что ему заблагорассудится. Я уверяю тебя, что американцы не смогут восстановить свои документы меньше чем за несколько недель. А если они попытаются открыть свои финансовые рынки сегодня, это приведёт к ещё большему хаосу, а хаос, — напомнил им Ямата, — играет нам на руку.

— А европейцы? — спросил Танзан Итагаке.

— Они проснутся в конце будущей недели и увидят, что мы купили их континент, — сказал Ямата, обращаясь ко всем представителям дзайбацу. — Через пять лет Америка превратится в нашего бакалейщика, а Европа станет галантерейным магазином. К этому времени иена будет самой прочной валютой в мире. К этому времени у нас будет полностью интегрированная национальная экономика и мощный союзник на континенте. Мы оба сможем полностью удовлетворять свои потребности в природных ресурсах. Нашему населению больше не понадобится убивать нерожденных детей, чтобы избежать перенаселения страны. И, — добавил он, — у нас появится политическое руководство, достойное нашего положения в мире. Это будет наш следующий шаг, друзья.

Вот как, подумал Биничи Мураками, скрывая свои мысли за непроницаемой маской равнодушия. Он вспомнил, что присоединился к этому союзу отчасти потому, что на улице Вашингтона его оскорбил пьяный бродяга. Как получилось, что умный человек вроде него поддался приступу гнева? Но так произошло, и теперь он вынужден действовать вместе с остальными. Отпив глоток сакэ, промышленник продолжал молча слушать, как Ямата-сан расхваливает блестящее будущее их страны. Он имеет в виду, разумеется, собственное будущее, подумал Мураками. Сколько сидящих здесь понимают это? Идиоты. Впрочем, говорить так несправедливо. В конце концов, он тоже принадлежит к их числу.

Майор Борис Щеренко имел не менее одиннадцати агентов, каждый из которых занимал видное положение в японском правительстве, один из них являлся даже заместителем директора СУОБ — Следственного управления общественной безопасности. Щеренко сумел собрать компрометирующую информацию на высокопоставленного японского контрразведчика, когда тот находился на Тайване, увлёкшись там сексом и азартными играми. Завербованный им японец был самым многообещающим — возможно, наступит день, когда он займёт пост директора управления, и тогда токийская резидентура получит возможность контролировать японскую контрразведку по всей стране и оказывать влияние на её деятельность. Однако русского разведчика смущало то обстоятельство, что до сих пор ни один из его агентов не смог узнать ничего полезного.

Что же касается совместной работы с американцами, то профессиональная подготовка и весь предыдущий опыт готовили майора Щеренко к обратному, и теперь ему казалось, что он возглавляет какой-то комитет, принимающий дипломатов с Марса. Впрочем, поступившее из Москвы указание несколько облегчило его задачу. Оказывается, японцы в союзе с китайцами намерены отнять у его страны потенциально ценнейшие её владения и благодаря этому стать самой могучей страной мира. Самое странное, что этот план вовсе не казался ему таким уж безумным. И тут из Москвы поступили конкретные приказы.

Двадцать баллистических ракет, подумал он. Ему и в голову никогда не приходило вести здесь разведывательную работу в этом направлении. В конце концов, Москва сама продала их японцам. Правительство задумывалось, должно быть, над возможностью того, что ракеты могут быть использованы против России, — нет, скорее, никто и предположить не мог подобного.

Щеренко пообещал себе, что сядет за стол с этим парнем Кларком, опытным агентом, и после того, как они выпьют несколько стаканов водки, чтобы установить дружеские отношения, задаст ему несколько деликатных вопросов — так ли глупа политическая линия американского правительства, как и та, что заставила его самого браться теперь за выполнение подобного задания. Может быть, американец даст ему какие-нибудь полезные советы. Ведь у них правительство меняется каждые четыре или восемь лет. Они, наверно, привыкли к этому.

Двадцать ракет, снова подумал он. Шесть боеголовок на каждой. Когда-то не было ничего необычного в мыслях о тысячах летящих ракет, и обе стороны были настолько безумны, что воспринимали это как стратегическую необходимость. Но теперь речь идёт всего о десяти или двадцати — а на кого они будут нацелены? Согласятся ли американцы встать на защиту своих новых… кого? Кто мы теперь? Друзья? Союзники? Партнёры? Или мы просто бывшие враги и новые отношения ещё не отрегулированы между Москвой и Вашингтоном? Придут ли американцы на помощь в борьбе против этой новой — но такой старой — угрозы? В голове навязчиво то и дело возникала мысль о двадцати ракетах, умноженных на шесть боеголовок в каждой. Они окажутся нацеленными на все крупные города и уничтожат его страну. И это несомненно удержит Америку от того, чтобы оказать помощь России.