— Совершенно верно.

— Но это какая-то чепуха!

— Нет, милая, вовсе не чепуха.

В это мгновение зазвонил телефон обычной городской связи. Джек оказался ближе всех и поднял трубку.

— Это доктор Райан? — послышался голос.

— Да. С кем я говорю?

— Меня зовут Джордж Уинстон. Не знаю, помните ли вы меня, но мы встречались в прошлом году в Гарвардском клубе. Я прочёл тогда небольшую лекцию о производных функциях. Вы сидели в тот раз за соседним столиком. Между прочим, вы удачно провели операцию с акциями «Силикон-вэлли».

— Мне уже кажется, что это было так давно, — заметил Райан. — Видите ли, сейчас я немного занят, и потому…

— Мне нужно встретиться с вами по важному делу, — произнёс Уинстон.

— Какому именно?

— Достаточно пятнадцати-двадцати минут, чтобы объяснить суть проблемы. На аэродроме в Ньюарке стоит мой «Гольфстрим», и я могу прилететь к вам в любое время. — Короткое молчание. — Доктор Райан, я не обратился бы к вам с такой просьбой, если бы не считал это крайне важным.

Джек задумался на мгновение. Джордж Уинстон был серьёзным человеком. Его репутации на Уолл-стрите могли бы позавидовать многие — он был известен как крутой, опытный и честный финансист. Кроме того, вспомнил Райан, совсем недавно Уинстон продал контрольный пакет своих акций в «Коламбус групп» кому-то из Японии. Некоему Ямате — Райану и раньше встречалось это имя.

— О'кей, я сумею найти время для встречи с вами. Позвоните мне завтра в Белый дом часов в восемь утра, и мы договоримся о точном времени.

— Тогда до завтра. Спасибо, что согласились выслушать меня. — Уинстон положил трубку. Джек посмотрел на жену и увидел, что она склонилась над портативным компьютером «Эппл Пауэрбук 800», перенося в память лэптопа сделанные ею записи.

— Я считал, что этим у тебя занимается секретарь, — заметил он с улыбкой.

— Расшифровывая мои записи, она не может одновременно думать об их содержании. Я могу. — Кэти не решилась рассказать мужу о том, что сказал ей Берни по поводу премии Ласкера. За время жизни с ним она усвоила его некоторые дурные привычки. Одна из них заключалась в суеверном убеждении, свойственном ирландским крестьянам, что, если сказать о чём-то вслух, непременно сглазишь, везение покинет тебя. — Просто у меня появилась интересная мысль сразу после лекции, — добавила она.

— И ты записала её, — заметил муж. Кэти посмотрела на него с обычной лукавой улыбкой.

— Джек, если ты не записываешь что-то…

— Это никогда не случится, — закончил он.

В этой части мира рассвет наступал подобно грому — по крайней мере так говорилось в стихотворении. Солнечные лучи обжигающе горячие, подумал Дюбро, почти как его настроение. Внешне поведение адмирала казалось приветливым как всегда, но он прямо-таки кипел от тропической жары и равнодушия бюрократов. Ну как можно? По-видимому, политики и высшие военные чины считают, что он со своей боевой авианосной группой может сколь угодно долго незамеченным плавать в Индийском океане, скользя подобно призраку, пугая индийцев своим присутствием и в то же время не вступая в контакт с ними. Неплохая идея, несомненно, но всему приходит конец. Замысел заключался в том, чтобы незамеченным подобраться к противнику и затем нанести неожиданный удар. Действительно, атомные авианосцы словно специально созданы для этого. Можно проделать такое один раз, два, даже три, если командующий боевой группой проявит осторожность, но нельзя действовать так без конца, потому что у противной стороны тоже есть мозги и рано или поздно везение отвернётся от тебя.

В данном случае ошибку допустили не участники игры, нет. В её ход вмешалась простая случайность, а если говорить точнее, были обнаружены корабли обеспечения. Когда позднее оперативный отдел адмирала Дюбро восстановил ход событий, стало ясно, что индийский истребитель «си харриер» на самом пределе своего радиуса действия включил направленный вниз радиолокатор и попал прямо на один из танкеров адмирала Дюбро, спешащих на северо-восток, чтобы провести бункеровку кораблей сопровождения, почти истощивших запасы топлива во время скоростного рывка к югу от Шри-Ланки. Ещё через, час другой «харриер», уже без вооружения и с подвесными баками вместо него, сумел подлететь достаточно близко, чтобы визуально оценить ситуацию. Командир группы обеспечения успел изменить курс, однако было уже поздно. Расположение двух танкеров и двух фрегатов охранения могло означать лишь одно: американская боевая группа находилась сейчас к юго-востоку от Дондра. Индийская эскадра тут же развернулась — это было отчётливо видно на спутниковых фотографиях, — разделилась на две группы и тоже направилась на северо-восток. У Дюбро не оставалось иного выхода, как приказать танкерам следовать прежним курсом. Независимо от необходимости скрыть позицию своей авианосной группы, корабли сопровождения почти истощили запасы топлива, а пойти на такой риск он не мог. Адмирал выпил утреннюю чашку кофе, прогоняющую остатки сна, и уставился в переборку невидящим взглядом. Капитан третьего ранга Харрисон сидел напротив Дюбро, понимая, что сейчас лучше молчать и ждать, пока заговорит его босс.

— Что хорошего можешь сказать, Эд?

— Мы все ещё превосходим их по ударной мощи, сэр, , — заметил начальник оперативного отдела эскадры. — Может быть, наступил момент продемонстрировать нашу силу.

А действительно ли мы сильнее? — подумал Дюбро. Да, пожалуй, это соответствует истине, но сейчас у него в полной боевой готовности только две трети самолётов. Авианосная группа находилась в плавании слишком долго. У эскадры подходили к концу запасы, необходимые для того, чтобы самолёты продолжали действовать. В подпалубных ангарах истребители стояли с открытыми инспекционными люками, ожидая замены деталей, которые отсутствовали на авианосцах. Запасы должны прибыть на судах снабжения, а комплекты деталей будут доставлены самолётами из Штатов на базу ВМС Диего-Гарсия. Через три дня после их получения ударная мощь авианосцев станет прежней — почти, — но пилоты и обслуживающий персонал устали. Накануне на лётной палубе произошло два несчастных случая, пострадали люди — и не потому, что они глупы или неосторожны. Просто охватившая всех усталость сказывалась в первую очередь на умственных способностях, а не на физических, особенно если принять во внимание лихорадочную деятельность во время проведения лётных операций. Это относилось ко всему персоналу авианосной группы, от молодого матроса до… командующего, его самого. Необходимость постоянно принимать безотлагательные решения истощила его мозг. А он мог всего лишь перейти на кофе, лишённый кофеина, — единственное средство снизить нервное напряжение.

— Как чувствуют себя лётчики? — спросил Майк Дюбро.

— Сэр, они готовы исполнить любой ваш приказ.

— О'кей, сегодня мы займёмся патрулированием. Пара «томкэтов» должна постоянно находиться в воздухе и ещё четыре — на палубе, в пятиминутной готовности, с полным боезапасом для ведения воздушного боя. Курс эскадры — один-восемь-ноль, скорость — двадцать пять узлов. Мы подойдём к кораблям обеспечения и пополним запасы. Что касается всего остального — пусть люди отдыхают, насколько это возможно. Наши друзья завтра примутся за охоту, и ситуация станет поинтереснее.

— Мы больше не будем уклоняться от встречи с ними? — спросил начальник оперативного отдела.

— Нет, — покачал головой Дюбро и посмотрел на часы. В Вашингтоне ночь. Умные люди ложатся спать. Скоро он направит ещё одно требование о новых указаниях, и ему хотелось, чтобы оно поступило утром к тем, кто способны принимать решения, желательно в сопровождении настоятельной рекомендации не откладывать эту проблему. Время принятия решений уже давно запоздало, и потому адмирал знал, что теперь они поступят к нему неожиданно. А что потом, Япония? Харрисон и личный состав его отдела уже тратили на разработку плана половину своего времени.