— Хорошо, — произнёс Кеннеди. — Отсек пятидюймовок, выпускайте приманку — пуск! Боцман, всплываем до двухсот футов!

— Слушаюсь, — отозвался боцман. — Поднять горизонтальные рули на десять градусов!

— Хотите максимально затруднить их торпедную атаку? — спросил старпом.

— Пусть стараются изо всех сил.

Из отсека, оборудованного устройством для запуска противоторпедных приманок, носившего название отсека пятидюймовок из-за диаметра пускового устройства, вылетела канистра и тут же начала пускать пузыри подобно таблетке «Алка-зельтцер», создавая новую, пусть неподвижную, акустическую цель для поискового гидролокатора торпеды. Резкий поворот субмарины создал в воде завихрение, что должно ещё больше запутать японскую торпеду.

— Прошли слой термоклина, — доложил оператор у батитермографа.

— Глубина? — запросил Кеннеди.

— Один-девять-ноль, руль положен на правый борт двадцать градусов.

— Прямо руля, поддерживать глубину два-ноль-ноль.

— Есть прямо руля, глубина два-ноль-ноль.

— Машины вперёд, треть мощности.

— Есть вперёд, треть мощности. — Указатель на машинном телеграфе изменился, и субмарина замедлила ход, находясь теперь снова на глубине двести футов, над слоем термоклина, оставив позади прекрасную, хотя и обманчивую, цель.

— О'кей, — улыбнулся Кеннеди. — Теперь посмотрим, насколько умна эта «рыба».

— Рубка, докладывает гидроакустик. Торпеда только что прошла сквозь завихрение. — Голос прозвучал чуть нервно, подумал Кеннеди.

— Ну что? — спросил командир, войдя в гидропост. — Возникли трудности?

— Сэр, «рыба» прошла прямо через завихрение, словно не замечая его.

— Эта торпеда считается «умной». Ты полагаешь, что она не обращает внимания на приманки, как и торпеда ADCAP?

— Положительная доплеровская частота, — доложил второй акустик. — Скорость щелчков меняется… меняется частота, сэр. Она, по-видимому, замкнулась на нас.

— Через слой температурного скачка? Похоже, очень умная торпеда. — События развиваются что-то слишком уж быстро, подумал Кеннеди, как при настоящих боевых действиях. Неужели новая японская торпеда настолько хороша, что способна игнорировать как приманку, так и завихрение? — Мы ведём запись всего этого?

— Непременно, сэр. — Гидроакустик первого класса Лаваль протянул руку, указывая на записывающее устройство. Новая кассета регистровала все происходящее, а видеосистема записывала изображения на струйных дисплеях. — Вот усилился шум двигателя, она только что увеличила скорость. Смена угла… она замкнулась на нас, сэр, идёт прямо к нам. Шум винтов заметно уменьшился. — Это означало, что шум двигателя торпеды блокируется её корпусом и она мчится прямо к цели.

Кеннеди повернулся к группе слежения.

— Расстояние до «рыбы»?

— Меньше двух тысяч, сэр, приближается очень быстро, оцениваем её скорость в шестьдесят узлов.

— Ей потребуются две минуты, чтобы догнать нас на такой скорости.

— Посмотрите, сэр. — Лаваль постучал пальцем по экрану струйного дисплея. На нём виднелся след торпеды и все ещё остававшийся шум противоторпедной приманки, по-прежнему пускающей струю пузырей. Японская торпеда промчалась через центр помех, даже не замедлив хода.

— А это что? — спросил Лаваль, обращаясь к экрану. На нём появился громкий шум низкой частоты по пеленгу три-ноль-пять. — Похоже на взрыв, но очень далеко, сигнал поступил не по прямой, а через зону схождения. — Звук, прошедший по зоне схождения, означал, что расстояние до его источника значительное, больше тридцати миль.

Кеннеди почувствовал, как при этих словах кровь похолодела у него в жилах. Он просунул голову в боевую рубку.

— Где находятся «Шарлотт» и вторая японская подлодка?

— К северо-западу от нас, сэр, миль шестьдесят или семьдесят.

— Самый полный вперёд! — Приказ вырвался у него автоматически. Кеннеди даже сам не знал, почему отдал его.

— Самый полный вперёд, есть, сэр, — отозвался рулевой, передвигая ручку машинного телеграфа. Учения всегда так интересны, подумал он. Ещё до того, как последовал ответ из машинного отделения, шкипер снова схватил трубку телефона:

— Отсек пятидюймовок, пускайте две, пуск!

Ультразвуковые импульсы, испускаемые системой наведения торпеды, не слышны для человеческого уха. Но Кеннеди знал, что по его субмарине хлещут энергетические импульсы, отражающиеся от пустоты внутри, потому что акустические волны останавливаются на границе между стальным бортом и воздухом, отражаясь обратно к их источнику.

Такого не может быть, иначе остальные тоже заметили бы это. Он оглянулся вокруг. Команда заняла места по боевому расписанию. Все водонепроницаемые двери были закрыты и задраены, как и полагается во время боевых действий. «Курушио» выпустил учебную торпеду, ничем не отличающуюся от настоящей, за исключением того, что боеголовка в ней заменена на отсек с приборами. Кроме того, учебные торпеды никогда не поражают цели и отворачивают от неё в последнее мгновение, потому что удар одного металлического предмета о другой может причинить повреждения и приходится тратить немало средств, чтобы исправить их.

— Она по-прежнему следует за нами, сэр.

Но ведь эта торпеда прошла прямо через завихрение…

— Аварийное погружение! — скомандовал Кеннеди, зная, что уже слишком поздно.

Атомная субмарина ВМС США опустила форштевень под углом двадцать градусов и устремилась в глубину, опять перейдя рубеж тридцати узлов с новым ускорением. Отсек с пусковым устройством выпустил очередную приманку. Увеличившаяся скорость мешала работе гидроакустических датчиков, но на экране было отчётливо видно, что торпеда снова промчалась сквозь поток пузырьков, создающих ложную цель, и продолжила преследование.

— Расстояние меньше пятисот метров, — сообщил офицер группы слежения. Один из матросов, входящих в её состав, обратил внимание на бледное лицо капитана и не смог понять причину. Ну что ж, никто не любит проигрывать, даже во время учений.

Кеннеди подумал о продолжении манёвров, после того как «Эшвилл» снова нырнул под слой термоклина. Слишком поздно. Торпеда легко опережает его, и все предыдущие попытки сбить её со следа потерпели неудачу. Он не знал, что ещё предпринять, у него просто не было времени подумать об этом.

— Господи! — Лаваль снял наушники. Торпеда поравнялась с буксируемой пассивной антенной, и шум, издаваемый винтами, выходил далеко за пределы рамок дисплея. — Сейчас она отвернёт в сторону…

Капитан стоял, бессильно глядя перед собой. Может быть, он сошёл с ума? Неужели только одному ему кажется, что…

В последнее мгновение акустик первого класса Лаваль посмотрел в сторону кормы на своего командира и успел лишь воскликнуть:

— Сэр, она не отвернула!

Раннее утро позволило «ВВС-1» взлететь на несколько минут раньше, чем ожидалось. Ещё до того, как VC-25B достиг крейсерской высоты, репортёры поднялись и направились вперёд, рассчитывая получить у президента заявление, объясняющее столь неожиданный и ранний вылет. Сокращение срока государственного визита можно объяснить только паникой, правда? Тиш Браун вышла к журналистам и объяснила, что события на Уолл-стрите вынудили президента вернуться домой раньше намеченного срока, чтобы он смог объяснить американскому народу… и тому подобное. А пока, заключила она, лучше всего вернуться на свои места и как следует отоспаться. В конце концов предстоит четырнадцатичасовой перелёт до Вашингтона, придётся преодолевать встречные струйные течения, господствующие над Атлантикой в это время года, да и Роджеру Дарлингу тоже нужно выспаться. Такой манёвр достиг своей цели по нескольким причинам, и не последней среди них было то обстоятельство, что журналисты, как и все остальные на борту самолёта, страдали от недостатка сна и от излишков алкоголя, принятого накануне. Так что для всех, за исключением лётного состава, общей надеждой было отоспаться. К тому же между журналистами и помещением, в котором отдыхал президент, стояли агенты Секретной службы и вооружённые сотрудники службы безопасности ВВС. Здравый смысл победил, и все вернулись к своим креслам. Скоро все успокоилось и почти каждый пассажир на борту самолёта либо спал, либо делал вид, что спит. Те, кто не спали, завидовали спящим.