— Перед тем как дать ответ на это предложение, — механически произнёс посол, — я должен проконсультироваться со своим правительством. Предлагаю отложить наши переговоры для проведения таких консультаций.

Адлер кивнул, и в его голосе прозвучала печаль, а не гнев:

— Как вам будет угодно, господин посол. Если мы понадобимся вам, мы всегда в вашем распоряжении.

— Боже милосердный, и вы хранили все это в тайне? Как вам это удалось? — резко спросил Хольцман.

— Потому что все вы смотрели в другую сторону, — откровенно ответил Джек. — Вы всегда слишком рассчитывали на получение информации от нас, вместо того чтобы добывать её самостоятельно. — Он тут же пожалел о сказанном. Его слова прозвучали слишком вызывающе. Ты испытываешь стресс, Джек, сказал он себе.

— Но вы солгали нам относительно авианосцев и умолчали о подводных лодках!

— Нам хотелось остановить дальнейшее ухудшение ситуации, — заметил президент Дарлинг. — Сейчас в Государственном департаменте ведутся переговоры с японской делегацией.

— Да, у вас, была трудная неделя, — согласился журналист. — С Келти покончено?

Президент кивнул.

— Он говорит сейчас с Министерством юстиции и с жертвами.

— Самой главной проблемой было урегулировать положение на финансовом рынке, — сказал Райан. — Это было по-настоящему…

— Что ты хочешь этим сказать? — возразил Хольцман, — Они убили наших военнослужащих!

— Боб, почему все средства массовой информации обратили столько внимания на крах Уолл-стрита? Чёрт возьми, самым пугающим в их нападении на нас было то, что они подорвали финансовый рынок и вызвали недоверие к доллару. Это требовалось исправить в первую очередь.

Боб Хольцман кивнул, соглашаясь с Райаном.

— Но как вам это удалось?

— Кто бы мог подумать об этом?! — риторически воскликнул Марк Гант. Только что прозвенел звонок, возвестивший об окончании укороченного торгового дня. Индексы Доу-Джонса упали на четыре с четвертью пункта, причём объём торговли составил четыреста миллионов акций. В то же время индексы «Стандард энд Пур корпорейшн» даже немного поднялись, так же как и Национальной ассоциации фондовых дилеров, потому что ценные бумаги крупных компаний пострадали от паники больше мелких инвесторов. Однако рынок государственных облигаций укрепился лучше других и курс доллара вырос. А вот японская иена понесла колоссальные потери по отношению ко всем западным валютам.

— Изменения на рынке казначейских облигаций на будущей неделе приведут к некоторому падению курса остальных ценных бумаг, — заметил Уинстон, потирая усталое лицо и мысленно благодаря Провидение за удачу. Сохранившийся страх заставит инвесторов искать, куда более надёжно вложить деньги, хотя укрепившийся доллар быстро смягчит создавшуюся ситуацию.

— К концу недели? — удивлённо произнёс Гант. — Может быть. Я не уверен в этом. Множество акций промышленных предприятий все ещё продаётся по цене ниже номинала.

— Ваш ход с покупкой пакета акций «Ситибэнка» был крайне удачным, — заметил председатель Федеральной резервной системы, опускаясь в кресло рядом с ними.

— Эти акции не заслужили того падения курса, который произошёл на прошлой неделе, и все знали это. Просто я успел купить этот пакет первым, — равнодушно ответил Уинстон. — К тому же мы ещё и заработали на этой сделке. — Он постарался, чтобы его ответ не прозвучал слишком самодовольно. Это был ещё один удачный урок психологии: ему удалось подтолкнуть рынок в нужном направлении и затем ещё и заработать на этом. Бизнес есть бизнес.

— Как обернулись сегодня дела у «Коламбуса»? — спросил министр финансов.

— Примерно плюс десять, — тут же ответил Гант, имея в виду, что корпорации удалось заработать десять миллионов долларов — совсем неплохо, принимая во внимание сегодняшнюю обстановку. — В будущем наши дела пойдут лучше. К ним подошёл сотрудник ФБР.

— Звонили из «Депозитори траст». Все сделки зарегистрированы у них как обычно. Похоже, эта часть системы снова функционирует нормально.

— Как дела с поисками Чака Серлза? — спросил Уинстон.

— Мы произвели самый тщательный обыск в его квартире, осмотрели каждую щёлку. Представьте себе, у него там оказались два туристических путеводителя по Новой Каледонии. Она принадлежит Франции, и мы обратились за помощью к французской службе безопасности.

— Хотите услышать хороший совет?

— Мистер Уинстон, мы всегда готовы выслушать любой совет, — с улыбкой заметил агент. Оптимистическая атмосфера в комнате была заразительной.

— Ищите его и в других местах.

— Мы ведём поиски повсюду.

— Слушаю, Баз, — произнёс президент, сняв телефонную трубку. Райан, Хольцман и два агента Секретной службы увидели, как «Десантник» закрыл глаза и с облегчением глубоко вздохнул. Весь день президент получал доклады о событиях на Нью-йоркской фондовой бирже, но только сейчас министр финансов Фидлер передал ему заключительное официальное сообщение. — Спасибо, мой друг. Передай всем, что я… передай, что я высоко ценю их усилия. Увидимся сегодня вечером. — Дарлинг положил трубку. — Спасибо и тебе Джек. На тебя можно положиться в ненастье.

— Ненастье ещё не миновало, господин президент.

— Значит, все окончено? — спросил Хольцман, не совсем понимая слова Дарлинга.

На вопрос журналиста ответил Райан:

— Мы ещё не знаем этого.

— Но…

— Происшествие с авианосцами можно списать на случайность, а в гибели подводных лодок мы будем уверены, лишь когда увидим их корпуса, которые должны находится сейчас на глубине пятнадцать тысяч футов, — пояснил ему Джек, внутренне содрогаясь от собственных слов. Но это война, а войны нужно стараться избежать всеми силами. Если возможно, напомнил он себе. — Существует вероятность, что обе стороны могут отступить от края пропасти, списать это как недопонимание, отмежеваться от нескольких человек, превысивших свои полномочия, и, если их накажут за это, никто больше не погибнет.

— И ты говоришь мне все это?

— Ага, чувствуешь, что попал в ловушку, верно? — спросил Джек. — Если переговоры в Госдепе закончатся успехом, то у тебя есть выбор. Боб. Ты можешь помочь нам и умолчать о случившемся или же объявить о том, что стало тебе известно, и тогда у тебя на совести будет война с неисчислимыми бедствиями. Добро пожаловать в наш клуб, мистер Хольцман.

— Послушай, Райан, я не могу…

— Ну что ты! Конечно, можешь. Ты уже поступал так в прошлом. — Джек заметил, что президент молча слушает, не вмешиваясь в разговор. Отчасти ему хотелось отмежеваться от манёвров Райана, но отчасти ему, похоже, нравилось то, что происходило перед его глазами. И Хольцман шёл ему навстречу.

— Что все это значит? — спросил Гото.

— Это значит, что они будут угрожать, изрыгать воинственные крики, — ответил Ямата. Это значит, что нашей стране нужно настоящее руководство, подумал он, но промолчал. — Они не смогут забрать острова обратно. Для этого им не хватает сил. Возможно, им и удалось временно укрепить свои финансовые рынки, но Европа и Америка не могут бесконечно существовать без нас, и к тому моменту, когда они осознают это, мы больше не будем нуждаться в них, как нуждаемся сейчас. Разве ты не видишь? Речь всегда шла о нашей независимости! Если мы завоюем её, все переменится.

— Ну а пока?

— Все останется как прежде. Новые американские законы о торговле означают то же самое, что и начало военных действий. По крайней мере таким образом мы получим что-то в качестве компенсации и у нас появится шанс самим распоряжаться в собственном доме.

По сути дела все сводилось именно к этому, и никто, кроме него, не понимал сути проблемы. Его страна может изготавливать товары и продавать их, но пока она нуждается в рынках больше, чем рынки нуждаются в его стране, законы о торговле могут поставить Японию на колени, и она окажется бессильной что-либо предпринять. Миром всегда правили американцы. Это они потребовали и принудили воюющие стороны закончить русско-японскую войну, положили конец японским имперским устремлениям, дали Японии возможность создать мощную экономику и потом сами же подорвали её вот уже трижды, те же самые американцы, которые погубили его семью. Неужели никто не замечает этого? И вот теперь Япония нанесла ответный удар, и, несмотря на это, робость не позволяет людям увидеть реальное положение вещей. Ямата с трудом сдержал свою ярость перед этим маленьким и глупым человеком. Но ему был нужен Гото, хотя премьер-министр не понимал, что путь назад отрезан.