Я извинилась перед шофером, он сказал, что все в порядке, а затем высадил меня перед отелем удивительной красоты, которые обычно можно увидеть только в фильмах: архитектурное чудо эпохи колонизации из белого дерева, тропических цветов, пальм, чередой террас и лестниц, ведущих прямо к восхитительному песчаному пляжу. В саду внутреннего дворика, больше напоминающего джунгли, располагалась клетка, заполненная разноцветными птицами.

У меня была огромная спальня с кроватью, укрытой сверху балдахином, и балконом, с которого можно было наблюдать за парадом безупречно загорелых пловцов и нимф с явно сделанной грудью.

Съемочная группа поприветствовала меня как принцессу. Ассистентка проводила меня в номер-люкс, переоборудованный под раздевалку, чтобы показать свои сокровища: невиданной красоты платья от Dior, Chanel, Versace и Emilio Pucci, которые только можно было себе представить. Мы познакомились друг с другом поближе за совместным ужином, во время которого я выбрала чудесные свежие экзотические фрукты, а потом отправилась спать, абсолютно измотанная сменой часовых поясов и эмоциональными переживаниями последних дней. «Спокойной ночи, Виктуар! Увидимся завтра на пляже в четыре утра, прямо перед восходом солнца, чтобы успеть сделать фотографии в его первых лучах».

В номере было очень жарко, и я никак не могла уснуть. Я спустилась вниз и устроилась на лежаке возле изумрудного бассейна с очень мягкой подсветкой. Я чувствовала себя уставшей от смены времени и абсолютно потерянной. Я была в одном из самых красивых мест мира, но меня как будто не существовало. Я была лишена мыслей и чувств.

Я была как будто мертва.

Я позвонила домой, Алекс взял трубку. Я описала ему вид, простирающийся передо мной, и он ответил: «Ух ты, это потрясающе! А здесь пошел снег, представляешь?» Нет, я не представляла. Я была как будто призраком. В своих мыслях я не могла нарисовать себе картину, где я находилась в лете, а у них там была зима. Я повесила трубку и пошла прогуляться по пляжу, идя прямо по кромке воды, как когда-то делала в Ла-Боле. Я думала о дедушке, о мальчишках, о маме и папе, о Софи, которая больше не хотела со мной знаться, и о моей жизни до всего этого, когда все казалось настолько простым.

Я поднялась в номер и сделала клизму, чтобы освободиться от съеденных фруктов. Отправила фото номера маме, ответившей мне: «Ого! Вот это тебе повезло! Потрясающе!» А затем свернулась калачиком в своей огромной кровати и уснула, крепко обнимая своего Юки. Одна.

Будильник зазвонил в половине четвертого. Я быстро приняла душ, чтобы проснуться, выпила большой стакан воды и отправилась на пляж. Все были уже там. Под огромным зонтом стояли стол и стул, чтобы мне могли сделать макияж и прическу, а на вешалках висели восхитительные платья, слегка раскачиваясь на легком морском ветру. На другом столе были круассаны и фрукты, а также холодные и горячие напитки. Под светом прожектора мне нанесли легкий макияж, уложили волосы. Стоя босиком в теплой воде, я надела на себя платье из шелка. Восходящее солнце начало окрашивать горизонт в красные цвета. Бенни Хорн, фотограф, очень тихим и приятным голосом, чтобы не испортить волшебство момента, попросил меня зайти в платье в воду. «Просто делай то, что тебе кажется правильным». Я совсем не была уверена в правильности своих действий – я одновременно была там и в каком-то другом месте, как будто растворилась во времени среди всех этих милых людей на этом райском пляже. Я сменяла наряды, а солнце все больше и больше всплывало на горизонте. У меня было такое чувство, что я могла взять его в руки. Я танцевала, следуя за волной туда и сюда, отдав на милость ветру свои руки, ноги, волосы, бедра. Мое тело было настолько легким и пустым, что я его больше не чувствовала, как будто оно уплывало от меня.

Я позволила воде взять меня в свои объятья и унести за собой. Я думала про себя: «Если я поплыву, это будет здорово, если утону – тем хуже для меня». Одетая в шелка и морские волны, я забыла обо всем на свете. Как будто ничего другого не существовало, как будто оно было нереальным. Бенни казался довольным: «Ты просто чудо, Виктуар! Невероятное чудо!»

Когда съемки закончились, было уже совершенно светло и довольно жарко. Все тут же разделись и залезли в воду. Мы плавали и веселились в этом удивительном месте, где только что пережили незабываемые моменты. А затем мы вернулись в отель.

Даже приняв душ, намазав кожу кремом и одевшись, я продолжала испыватать на себе влияние пережитых утром событий. Я была опьянена неделями, приведшими к этим мгновениям, водопадами слез, которые пролила, и бесконечными диетами, измотавшими мое тело и мой разум. И вдруг все куда-то испарилось: мои тревоги, мои страхи, мои желания и приступы гнева, даже этот мерзкий маленький голос впервые молчал. У меня не осталось ничего, кроме практически опустошенного тела, которое все они находили идеальным, и неуемного желания смеяться над любой мелочью, как будто я обкурилась. Мы встретились в ресторане отеля, и я тут же принялась за вкуснейшую махи-махи, замаринованную в… да какая разница в чем.

Затем мы сели в фургон розового цвета, больше похожий на машину Барби и приспособленный под студию макияжа, и поехали в галерею современного искусства снимать коллекцию платьев от Fendi. Я начала чувствовать себя не в своей тарелке, потому что никак не могла перестать смеяться. Я практически не чувствовала под собой ног. Бенни подбадривал меня, просил, чтобы я продолжала, до тех пор пока не получал желаемого результата. «Виктуар, хочешь прерваться и что-нибудь поесть?» Я не хотела есть – я уже съела больше чем достаточно. Я чувствовала себя все более хрупкой и невесомой, как будто растворялась в воздухе насовсем. Мы сделали последнюю серию снимков, и они отвезли меня в отель, перед тем как сесть в свой самолет и улететь к себе домой. Мой рейс был запланирован на следующее утро. Мы все крепко обнялись, будто знали друг друга вечность и обожали друг друга без памяти. По крайней мере, я чувствовала себя действительно так: они были моей маленькой семьей, которую я сильно полюбила и которая разделила со мной совершенно незабываемые мгновения, а потом так же быстро исчезла из моей жизни, как и появилась.

Они уехали, а я рухнула на свою огромную кровать королевских размеров. Одна.

Я все еще была не в своей тарелке, когда на следующий день села в самолет до Нью-Йорка. Но я уже не была одна – маленький голос вернулся ко мне с новыми силами. Он полностью завладел моим сознанием, моим телом, моими мыслями, напевая всю ту же песню: «Ты слишком толстая. Хватит жрать. Ты слишком толстая». И он был прав: с едой пора было завязывать.

Я приехала в отель на Таймс-сквер, номер в котором агентство Silent забронировало для меня. У меня был маленький люкс на пятом этаже, доступ в который осуществлялся при помощи электронного ключа. В номере была ванная с огромными зеркалами, бессмысленный кухонный уголок и милая спальня с огромным эркерным окном, выходящим на улицы города. Я распаковала чемодан, поставила весы в ванной и разделась. В зеркале я увидела отражение своего огромного тела: жир на животе, жир на руках, жир на бедрах. Я взвесилась: 49 килограммов. Я решила прекратить есть, пока не сброшу до 47. А чтобы процесс пошел быстрее, я буду везде ходить пешком. Спорт был под запретом, но ходьбу никто не отменял. В любом случае мама пока еще не приехала, так что с одной встречи на другую я могла спокойно перемещаться без помощи такси.

Луи направил мне расписание: у меня была назначена встреча с несколькими известными фотографами, чтобы они смогли со мной познакомиться, просмотреть мое портфолио, получить представление о моем типаже и характере и, возможно, вспомнить обо мне, когда в следующий раз какой-нибудь журнал закажет для них фотосессию. «От тебя требуется просто появиться на встрече со своим портфолио и композитками и быть самой собой». Я приняла душ, надела обтягивающие черные джинсы и мои модельные туфли на высоких каблуках, завернулась в большой пуховик, чтобы защититься от холода поздней осени, и снова отправилась покорять Нью-Йорк.