Перед тем как лечь спать, Алекс зашел ко мне в комнату. Мы долго сидели и болтали. Ему всегда хорошо удавалось скрывать свои эмоции, но я чувствовала, что он одновременно гордился и волновался за меня. Как и я сама.

На следующий день Себ оплатил мою стрижку у «своего» парикмахера. Это было чем-то новым, поскольку всю свою жизнь я сама стригла себе волосы. И именно в этом новом образе – сказать по правде, ничем не отличавшиеся от старого, – я отправилась навестить дедушку и бабушку, которые были далеко не в восторге от ожидающего меня приключения. И все же бабушка должна была порадоваться за меня. Она всю жизнь отличалась особой элегантностью и в молодости рисовала такие красивые модные наброски! Ее всегда интересовала мода, какое-то время она даже занималась дизайном одежды, пока не отказалась от этого, решив раз и навсегда посвятить себя воспитанию четверых детей. Но еще ей всегда нравилась литература, поэтому она никак не могла понять, почему ее внучка решила не предпринимать больше никаких попыток поступить в институт и сделала выбор в пользу Нью-Йорка. Дедушка, в свою очередь, был просто встревожен: его маленькая Викторинет, одна в Нью-Йорке, среди этих акул? Действительно ли это было разумным решением? Я уверила их в этом, как только смогла, и отправилась обратно домой.

Все пребывали в каком-то возбуждении. Отец предложил сходить в ресторан и отпраздновать. Но если я реально хотела стать моделью, надо было завязывать со всеми этими ужинами в ресторанах. Себ сказал, что я была «идеальна», однако девчонки ясно дали мне понять, что и 36-й размер мог оказаться излишне большим.

В ресторан никто так и не пошел, я провела бессонную ночь, а наутро отправилась прямиком в Elite.

Я сделала точно так, как велел Себе: обтягивающие черные джинсы, черный топ, отвратный жакет цвета хаки, балетки и спрятанные в сумку босоножки от Balmain. С опрятно уложенными волосами, абсолютно без макияжа… и безумно вспотевшая в этом «модельном образе», который захлестнувшая город волна июльской жары яростно требовала сменить на красивое легкое платье. Мы встретились на бульваре Сен-Мишель и запрыгнули в охлажденное кондиционером такси, где мое тело наконец смогло вернуться к нормальной температуре. Себ снова начал повторять все то, что неустанно вбивал мне в голову последние два дня: будь естественной, покажи свою заинтересованность, держи рот на замке и делай все, что тебе говорят. Аминь.

Такси подвезло нас к одному из тех изысканных зданий эпохи Наполеона III на авеню Монтень, что располагались по соседству с отелем Plaza Athénée. В прохладе вестибюля я села прямо на ступеньки лестницы, чтобы надеть свои босоножки. Дело оказалось не из легких, принимая во внимание все эти бесконечные ремешки и застежки, влажные от пота и распухшие от жары ноги. Себ наблюдал за мной с долей раздражения. «Над техникой придется немного поработать, не так ли?» Когда я стояла в полный рост на таких каблуках, казалось, что он едва доходил мне до пупка. Он выглядел безумно глупо, бедолага. Задача номер один: поймать равновесие и устоять на этой нереальной высоте. Меня слегка покачивало, но я смогла сделать первые шаги, не сломав при этом каблук или лодыжку. «Надеюсь, там, наверху, ты спотыкаться не собираешься? Это минимальное требование, если ты все еще хочешь произвести хорошее впечатление». Спасибо за подбадривающий комментарий, именно его мне как раз не хватало.

Мы зашли в лифт в полном молчании. Первый этаж, второй, третий – я чувствовала, как с каждым этажом все больше и больше от страха немели ноги и сжималось все внутри. Двери распахнулись, и мои каблуки тотчас утонули в толстом темно-красном ковре. В конце обшитого отполированными деревянными панелями коридора было видно огромную элегантную дверь с той же сверкающей золотой табличкой, что и на фасаде здания, где строгими и стильными черными буквами было выгравировано слово «Elite». С той стороны доносился гвалт голосов погруженных в работу людей. Меня охватил приступ паники, как в театре перед выходом на сцену, когда ты стоишь за кулисами и слышишь многоголосие зрительской аудитории. Глубокий вдох. Надо думать о родителях и братьях. О дедушке, о бабушке и даже о Пушинке. Думать обо всем, что придает силы и дарит хорошие ощущения. А затем вперед, как будто ныряешь в большой бассейн.

Мы позвонили и, открыв двери, оказались в весьма просторной приемной. Себ кивнул девушке за стойкой приема посетителей, она узнала его и улыбнулась в ответ. Взмахом руки она пригласила нас пройти внутрь. Я чувствовала, как сердце бьется на бешеной скорости. Мы вошли в огромную комнату с белыми стенами. Она была залита ярким светом, струившимся сквозь окна, на которых не было занавесок. В самом центре стоял гигантский черный стол, вокруг которого кружили люди, говорящие полушепотом то на французском, то на английском языке, не сводящие глаз с компьютерных мониторов и не отрывающиеся ни на секунду от мобильных телефонов. Вдоль правой стены располагалась огромная библиотека, полностью заставленная выстроенными как по линейке книгами с именами, написанными заглавными буквами на корешках. Сами же стены были увешаны сотнями фотографий, одна рядом с другой: имена, лица, силуэты и параметры. Это были так называемые «композитки» – своего рода огромные визитные карточки, которые сразу дают представление о самой модели и контактную информацию ее агентства. Я была ошеломлена. Мне казалось, что я нахожусь внутри храма – храма моды, красоты и роскоши. И именно здесь, возможно, уже через несколько минут должно было пройти мое боевое крещение. Я хотела, чтобы они приняли меня. Я хотела стать частью этого удивительно огромного, яркого, белого мира. Я хотела получить частичку мощной и бурлящей энергии, которую излучало это место. Конечно, при условии, что я им понравлюсь.

Никто не обращал на нас никакого внимания. Мы прошли через всю комнату и подошли к маленькой брюнетке в больших очках, которая сидела в конце стола. Голос у нее был глубокий, властный. Я старалась изо всех сил не дрожать и придать своей походке спокойный, наполненный уверенности в себе вид. Себ поздоровался с брюнеткой, бросив ей непринужденно: «Привет, Фло!», и она повернулась в мою сторону. Все происходило со скоростью молнии. Прежде чем произнести свое ответное приветствие, она улыбнулась в ответ, продемонстрировав все 32 зуба, внимательно просканировала меня взглядом от макушки до пят и обратно, а потом пристально посмотрела мне в глаза. Все еще продолжая улыбаться, она сказала: «Здравствуй, Виктуар». «Здравствуйте, мадам!» – ответила я, протянув вперед руку. Она пожала ее, и я тут же почувствовала, что рукопожатие здесь было несколько неуместным. Затем она повернулась к своим коллегам и громко произнесла: «Все внимание сюда! Это Виктуар, наша новенькая! Посмотрите, как хороша!» Все в ответ посмотрели на меня, оценивая своим профессиональным взором, вежливо поприветствовали, а затем вернулись к своим делам, как будто меня больше не было.

Тем не менее я продолжала стоять там, во весь свой рост, дополненный 18-сантиметровыми каблуками босоножек, прямо напротив Фло, которая сидела в кресле и разговаривала со мной вежливо, но сдержанно и строго: «Итак, ты хотела бы работать с нами? Как вы познакомились с Себом? Чем ты занимаешься по жизни? Не могла бы снять свой жакет?» Уф! Наконец-то появилась возможность снять с себя эту ужасную шубу, под которой я таяла, как мороженое, и испытать хоть небольшое облегчение. Между тем Фло продолжала рассматривать меня сверху донизу. «Можешь повернуться?» Корова. Я чувствовала себя как корова на рынке. Кусок мяса, который тщательно разглядывают и взвешивают, перед тем как его проглотить. «Идеально. Я познакомлю тебя с Владимиром, а затем сможешь пойти и сделать пару пробных снимков с Николя».

Это означало, что они меня брали? Без обсуждений, переговоров или чего-то еще? Она сказала «наша новенькая» так, как будто я уже была частью их команды. Неужели никого не интересовало мое мнение? Себ светился от счастья, как будто происходящее было само собой разумеющимся. Как будто все давно было решено. Без меня.