«Что-то надвигается. Будь готов», — шептал смутно знакомый женский голос. Мягкий, приятный, ласковый… даже… родной?

Элиот вынырнул из объятий сна и резко сел. Машинально оглянулся по сторонам, как будто мог кого-то увидеть без очков. Голос во сне говорил из темноты, такой же темноты, какая царила в комнате; правда, здесь было чуточку светлее. Пошарив на тумбочке возле дивана, Элиот взял очки и неловко нацепил на нос.

Мир обрёл чёткие очертания. Из окна лился зелёный свет, то становясь ярче, то тусклее — похоже, полярное сияние. Повезло, даже для Священной земли это редкое явление. Света было достаточно, чтобы рассмотреть крошечный кабинет главного жреца: посередине — стол, заставленный башнями бумаг, те в свою очередь окружала стена из книг; вдоль стен растянулись книжные шкафы, забитые до отказа. Сразу видно, сессия в академии на носу — обычно на столе красуется одна стопка документов, а не десяток. В кабинете было прохладно, из открытого окна тянул сквозняк и приносил с собой запахи влажной травы, асфальта и моря.

Элиот отложил в сторону мягкий плед, приподнял очки, потёр глаза и неожиданно понял, чей голос слышал во сне. Сердце забилось быстрее. Духи впервые говорили с ним в минуты, когда он их не призывал, быть может…

— Дух-хранитель Эрика, явись на мой зов! — велел он, и его глаз осветились синим. Выругался — зрение мгновенно улучшилось, и через очки всё расплывалось. Пришлось поднять их на лоб.

Стало чуточку теплее. Золотая вспышка осветила комнату и растаяла, оставив после себя мерцающий туман. Он скручивался в золотые линии, и те плыли по воздуху, собираясь воедино и распадаясь. В танце света и теней соткались три фигуры — высокий сухой старичок в кимоно, девочка лет тринадцати в коротком платье и полный мужчина среднего роста в деловом костюме. Они казались нарисованными на бумаге картинками, ожившими работами умелого художника.

— Ты немедленно вернёшься назад, — проворчал толстяк, Габриэль. Он сложил руки на груди и нахмурился. — Если ты ещё раз…

— Элиот призвал меня, и ты не сможешь помешать мне поговорить с ним, — девчонка, Эрика, показала язык. — Понял? Сам иди назад!

Старичок растянул в улыбке тонкие губы, прищурился. Элиот посмотрел на него.

— Шин, ты что-нибудь понимаешь?

— Не тот друг, с кем ты всегда в согласии, а тот, с кем любую ссору переживёшь, — отозвался старичок и зажмурился.

— Тогда перед нами лучшие друзья, — пробормотал Элиот.

— Ты позвала его первая! — рявкнул Габриэль и сжал кулаки. Его шляпа съехала на бок, как и галстук-бабочка, пиджак был застёгнут на одну пуговицу ниже. — Если ты думаешь, что можешь делать это каждый раз, когда…

— Могу делать всё, что захочу, — вскинулась Эрика. — Мы должны предупредить его!

— О чём? Ещё ничего не началось!

— Друзья! — не выдержал Элиот. — Вы ведь зачем-то призвали меня, давайте…

— Вот именно, зачем-то, — буркнул Габриэль. Он взглянул на Элиота. — Поверь, это ерунда, не стоит твоего внимания.

Эрика сложила руки на груди и демонстративно отвернулась. Элиот натянуто улыбнулся.

— Эрика…

— Побольше слушай этого, — недовольно отозвалась она. — Он всегда прав.

Элиот шагнул к девочке, опустился перед ней на колени. Краем глаза заметил, как Габриэль опустил взгляд в пол.

— Если ты меня позвала, значит, так надо, — мягко сказал Элиот. — Расскажи, что тебя беспокоит?

Эрика коротко оглянулась на Габриэля, затем снова посмотрела на Элиота.

— Знаешь, на самом деле… — она потупилась. — Быть может, и нет поводов для беспокойства.

— Раз уж начала — говори до конца, — ввернул Габриэль.

— Без тебя обойдусь, — огрызнулась Эрика.

Элиот сел на пол. Хотел высказать всё, что он думает об отношениях «лучших друзей», но счёл за лучшее промолчать. В конце концов, они всегда мирятся…

— Расскажи, — попросил Элиот. — Ты уже меня призвала, а я — тебя. Отступать поздно.

Эрика кивнула.

— Быть может, я зря волнуюсь, — пробормотала она. — Мы чувствуем приливы и отливы энергии мироздания, и каждый раз это отзывается на вашем мире. Недавно случился всплеск, я испугалась…

— Давай каждого всплеска бояться, — вмешался Габриэль. — Вон Одарённые рождаются, дети богов тоже. Почему-то этих всплесков ты не боишься!

— Потому что всё иначе! — Эрика хлестнула его гневным взглядом, и дух покачал головой. — Это… что-то особенное. Элиот, такое прежде случалось, и я…

— Это может быть «Сказание», — добавил Шин.

— Мне кажется, ты хочешь замолчать, как остальные, — процедил Габриэль. — Думай, прежде чем открыть рот в следующий раз.

Воцарилась липкая, неприятная тишина. Элиот переводил взгляд с Габриэля на Шина, с Шина на Эрику, но они будто передумали говорить. Аден их побери, и смысл было поднимать его посреди ночи?

— Я по твоим глазам вижу, парень, о чём ты сейчас думаешь, — буркнул Габриэль. — Но я тоже не просто так за ними увязался. Если пришло время для «Сказаний», значит, грядут перемены.

— Как в прошлый раз? — не удержался Элиот.

Когда он только приехал на Священную землю, кое-кто говорил, что он несёт в себе перемены, вот только что бы ни случилось, всё оставалось по-прежнему. Ах, да, верно, Одарённого Элиота вопреки законам взяли в жрецы, потому что богиня войны не позволила ему получить статус героя. Единственный случай за всю историю академии. Только это не перемены, а очередной случай из разряда «смотрите, этот парень не похож на нас», которых в жизни Элиота было предостаточно.

— Нет, — Габриэль покачал головой. — Я догадываюсь, о чём ты думаешь, но теперь всё иначе. Ваша богиня войны не приняла перемены, которые ты с собой нёс, и будет за это расплачиваться.

Элиот вздрогнул. Это звучало жутко. Да ещё и появилось ощущение, что Габриэль читает его мысли.

— Я могу рассказать ей об этом? — спросил Элиот.

— Говори, что хочешь, — буркнул Габриэль. — Какой толк, если она никого не слушает?

Когда-то у Элиота был здесь близкий человек, который так же относился к богам. Не то, что бы снисходительно, но как… как к равным, наверное. Элиоту было неуютно от этого. Он всегда обращался к Ведущей битву как к высшему существу и не понимал, почему его предшественник и Габриэль поступали иначе. В конце концов, боги не просто так зовутся богами?

— Хорошо, — Элиот кивнул. — Это всё?

Габриэль многозначительно посмотрел на Эрику. Та кивнула.

— Думаю, этого достаточно, — сказала она.

Очень содержательно, хотел было прокомментировать Элиот, но сдержался. Эрика покачала головой.

— Я бы очень хотела рассказать всё, как есть, — сказала она, — но нельзя. Поверь, Элиот, однажды наступит день, и ты скажешь мне «спасибо» за молчание.

— Охотно верю, — пробормотал Элиот.

— На редкость благоразумно, — вставил Габриэль.

— Тебя не спрашивали, — отрезала Эрика.

— Как здорово, когда старые друзья собираются вместе, — протянул Шин, блаженно улыбаясь.

Элиот уже открыл рот, чтобы возразить, но неожиданно не смог выдавить и звука. Грудь будто стянуло металлическими лентами и сжало до боли. Он отшатнулся, переместился на диван, откинулся на спинку и принялся жадно хватать ртом воздух. Помогло, удалось вдохнуть.

— Кажется, нам пора, — негромко сказал Габриэль.

Элиот кивнул. Все они прекрасно знали цену его Дару и были готовы вовремя остановиться. Только… слишком быстро. Снова слишком быстро. Элиоту хотелось взять самого себя за грудки и с силой встряхнуть. Проклятое, слабое тело. Бесполезный кусок мяса…

— Я отпускаю вас, — выдавил Элиот и зажмурился.

— Держись, — прошептала Эрика. — Не будет хорошо, не будет плохо. Всё будет правильно, как и должно быть.

Тепло отступало, комнату заполняла ночная прохлада. Элиот глубоко вдохнул пронизанный ароматами моря и влажного асфальта воздух и открыл глаза. Туман таял неровными клочьями, световые линии, составлявшие фигуры духов, растворялись, будто кто-то размывал водой акварельную краску. Вместе с золотистым светом таяло и зеленоватое свечение за окном, и синее свечение глаз Элиота. Несколько мгновений спустя мягкий ночной мрак наполнил комнату.