В 1920-х годах у поездов были не номера, а названия, что придавало им дополнительную романтичность: «Бродвей Лимитед», «Бар-Харбор Экспресс», «Санта-Фе де Люкс», «Эмпайр-Стейт Экспресс», «Тексас Спешл», «Санрайз Спешл», «Сансет Лимитед». После перелета Линдберга железнодорожная компания Пенсильвании запустила поезд между Сент-Луисом и Восточным побережьем, назвав его «Духом Сент-Луиса». Но, надо сказать, иногда эти названия были гораздо более романтичными, чем поездки. Ветка «Синик Лимитед» (Scenic – «живописный», англ.) от Сент-Луиса до Пуэбло в Колорадо проходила в основном по Северному Канзасу, через места, которые даже жители Канзаса вряд ли могли назвать особенно живописными. Некоторые названия совсем сбивали с толку. Поезд «Нью-Йорк, Чикаго и Сент-Луис» вообще не заходил ни в Нью-Йорк, ни в Сент-Луис, а скромно курсировал между Чикаго и Буффало. Точно так же и «Атлантик Лимитед» никогда не подъезжал к побережью Атлантического океана, а ходил между Северной Миннесотой и Мичиганом.
Некоторые поезда печально славились отсутствием комфорта – поезд «Золотое побережье» в Калифорнии, например, называли «Золотая жарища», но большинство старались предлагать определенный набор услуг. Были и вовсе роскошные поезда. Самым шикарным из них был «Двадцатый век Лимитед», оставлявший Центральный вокзал Нью-Йорка в шесть вечера и направлявшийся в Чикаго. В поезде были мужская и женская парикмахерские, горячие ванны, прачечные, смотровой вагон с письменными столами и соответствующими канцелярскими принадлежностями и даже стенографистка, если кому-то не хотелось писать репортажи самому. Всего поезд проходил 960 миль за восемнадцать часов, но после нескольких аварий, в том числе и катастрофы 1916 года, в которой погибло двадцать шесть человек, он стал передвигаться осторожнее и весь путь проходил за двадцать часов. Даже тогда поезд «Двадцатый век» оставался самым быстрым и комфортабельным видом путешествий не только в Америке, но и во всем мире.
В железнодорожном сообщении того времени больше всего поражал огромный выбор самых разных предложений. Хотя братья ван Сверинген и постарались объединить эту отрасль, она оставалась в высшей степени фрагментированной. В 1927 году клиент мог приобрести билеты на один из двадцати тысяч регулярных поездов, принадлежавших 1085 отдельным компаниям. Разные компании использовали разные станции, разные железнодорожные пути и разные системы продажи билетов; часто они никак не были связаны между собой. Один только Кливленд обслуживали семь разных железнодорожных компаний.
Поезда шли так, как того требовали потребности компаний, а это далеко не всегда означало самый короткий или быстрый маршрут. Поезд «Лейк Шор Лимитед» из Нью-Йорка в Чикаго первые 150 миль ехал на север, к границе с Канадой, и только потом, словно одумавшись, сворачивал круто влево, по направлению к Олбани. Поезда дальнего следования часто разделялись или сливались по дороге и вагоны перемещались из одного поезда в другой. «Суони Ривер Спешл» выезжал днем из Сент-Питерсберга во Флориде, направляясь в Чикаго, но на разных остановках от него отсоединялись и вновь подсоединялись вагоны, пассажиры которых ехали в Буффало, Кливленд, Детройт или Канзас-Сити. Потом он ждал в Олбани, когда к нему подцепят вагоны из Бостона и штата Мэн, а потом он возвращался в Буффало, чтобы забрать вагоны из Торонто. В Кливленде некоторые вагоны вновь отцеплялись, чтобы доехать в Цинциннати и Сент-Луис, а основной поезд продолжал путь на запад, в Чикаго. Перспектива проснуться в Денвере или Мемфисе, а не в ожидаемых Омахе или Милуоки, вносила некоторую неопределенность и интригу в жизнь пассажиров поездов дальнего следования; кроме того, постоянные перестановки по ночам не давали как следует выспаться. Романтика поездов не всегда была очевидна тем, кто был вынужден ею наслаждаться.
Чтобы как-то развлечь пассажиров и заодно обеспечить дополнительный доход, почти все поезда уделяли много внимания питанию. Хотя на кухне в поезде едва хватало места, чтобы перевернуть блины на сковородке, повара умудрялись готовить сложные и самые разнообразные блюда. В поездах компании «Юнион Пасифик» пассажиры-гурманы на один лишь завтрак могли выбирать из почти сорока блюд: филе, бифштекс с косточкой, телячья отбивная, баранья котлета, оладьи, жареная макрель, молодой цыпленок, картофельное пюре, пирог из кукурузной муки, свиная грудинка, ветчина, сосиски или колбаски из фарша, приготовленные разным образом яйца. Столь же богатым был выбор и на обед, и на ужин. Пассажиры, следующие на ночном «Миднайт Лимитед» из Чикаго в Сент-Луис и обратно, могли даже насладиться богатым «полуночным ланчем» под стук колес.
«Янкиз» ездили в отдельных вагонах в конце поезда, отчасти, чтобы их не беспокоили поклонники, но, скорее, чтобы они сами не беспокоили обычных пассажиров, потому что бейсболисты почти всегда были самыми шумными в любом поезде. В 1920-х годах в поездах не было систем охлаждения, и в жаркую погоду игроки обычно раздевались до трусов. У Рута и Хаггинса были отдельные купе. Остальные ехали в обычных спальных вагонах с перегородками и полками на двух уровнях. Когда команду сопровождал Руперт, для него к поезду прицепляли еще один отдельный вагон. Во время поездок всегда хватало времени на разговоры, карточные игры и шутки. Рут часто играл в бридж и покер, в котором бесконечно повышал ставки. Более серьезные игроки читали или писали письма. Бенни Бенгофф упражнялся в игре на саксофоне.
В дороге бейсболисты делились на две большие группы. Была группа Рута, Боба Мьюзела, Уэйта Хойта и Бенгоффа, с одной стороны, и более тихая группа, которую иногда называли «съемочной группой». В нее входили Эрл Комбс, Уилси Мур, Седрик Дерст, Бен Пашал, Херб Пеннок и Лу Гериг.
К шумным игрокам часто присоединялся журналист «Таймс» Ричардс Видмер. Обычно бейсболисты не слишком ладили с газетчиками, но для Видмера они всегда делали исключение, потому что он был молод, привлекателен, спортивен, почти как они сами, и к тому же обладал большим опытом за плечами. Видмер родился в семье бригадного генерала, немало поездил вместе с семьей и был вхож в высшие круги. Именно Видмер наблюдал за тем, как президент Гардинг мочился в камин Белого дома. Во время Первой мировой войны он выучился на пилота, женился на дочери раджи Саравака, одного из богатейших людей Востока, и, прежде чем заняться журналистикой, успел побывать профессиональным игроком в гольф и бейсболистом. Пользуясь огромным успехом у женщин, он стал прототипом главного героя популярного романа «Молодой человек с Манхэттена» Кэтрин Браш, которая одно время была его любовницей.
Видмер, пожалуй, был еще и худшим спортивным обозревателем за всю историю журналистики. В интервью, которое он дал через много лет после ухода на покой, Видмер с улыбкой вспоминал, как часто появлялся на стадионе только во время третьего или четвертого иннинга, а порой и на пятом или шестом. Его репортажи были написаны ужасным языком и полны неточностей. Вот, например, как он описывал игру, в которой Гериг выполнил два хоум-рана, а Рут ни одного: «Пока Рут и другие Янки после пятичасовой игры покидали поле в состоянии разной степени подавленности, дамочка по имени Лу радостно пританцовывала, задорно взбрыкивая пятками и насвистывая веселую мелодию». Лу ни разу в жизни не позволяла себе ничего похожего на «радостное пританцовывание» и «взбрыкивание пятками». Под пером Видмера мощный удар Рута, благодаря которому он выбивал хоум-ран, превращался в «предусмотрительный шлепок», а летящий мяч был не летящим мячом, а «оживленным куском кожи». «Тигры» превращались в «Кошек джунглей», левая рука в «подветренную турель». «Янкиз» всегда были «Хагменами» (в честь Миллера Хаггинса). Когда Рут выполнил свой четырехсотый хоум-ран, Видмер написал трогательную статью о том, как билетер пытался отнять мяч у мальчика на открытых трибунах, но мальчик не сдавался, потому что хотел отдать мяч самому Бейбу, и когда Рут узнал об этом, то пригласил его в раздевалку. Там он снисходительно принял отслуживший свое мяч и взамен подарил мальчику дюжину новеньких мячей с автографами. «Эта история эксклюзивная, потому что я сам ее придумал», – признавался Видмер годы спустя.
