Казалось бы, в таких обстоятельствах неминуемо должны были случаться и летальные исходы, но на самом деле за все время в ходе игры погиб только один бейсболист. Это произошло в августе 1920 года, и Бейб Рут принимал участие в том матче. Ближе к вечеру стало смеркаться и видимость ухудшилась. Питчер команды «Янкиз», Карл Мэйз, прославившийся своей агрессивностью вплоть до того, что к нему неодобрительно относились даже игроки его команды, бросил «инсайд-питч» шортстопу из команды «Индианз» Рэю Чапмену. Чапмен не увидел мяч, потому что тогда мячи редко меняли во время игры, и они покрывались грязью. Питчеры даже пользовались этим. Кроме того, Мэйз подавал мячи таким стилем, что за ними было сложно проследить. Мяч с глухим звуком врезался Чапмену прямо в висок и отскочил обратно к Мэйзу, который поймал его и бросил в игрока на первой базе, думая, что Чапмен его отбил битой. Но Чапмен уронил биту и пошел, виляя, как пьяный, ко второй базе. Через несколько шагов ноги его подкосились, и он рухнул на землю. Его доставили в больницу Святого Лоренса, где он на следующий день скончался, не приходя в сознание.
В своей автобиографии Рут почти не упоминает об этом случае, за исключением того, что «Индианз» выдвинули требование, чтобы Мэйз в том году больше не играл против них. Чапмен до сих пор остается единственным бейсболистом высшей лиги, получившим смертельное ранение во время матча.
Но самой опасной частью бейсбольного стадиона были трибуны. В 1903 году на стадионе «Бейкер-Боул» произошел самый худший инцидент за всю историю бейсбола. Задняя стена большой трибуны, на которой сгрудились болельщики, вдруг обрушилась, и сотни людей полетели на улицу с тридцатифутовой высоты. Двенадцать человек погибло и двести получили ранения, многие из них тяжелые. Любопытно, что едва ли не еще более худшей катастрофы удалось избежать на том же стадионе весной 1927 года, на той неделе, когда Чарльз Линдберг совершил перелет в Париж. 14 мая, на седьмом иннинге игры между «Филлиз» и «Кардиналз» на поле обрушился ливень – часть тех штормов, что мешали летчикам пересечь Атлантику и удерживали их на Лонг-Айленде. Сотни болельщиков, занимавших дешевые места на открытой трибуне, побежали под укрытие двухэтажной трибуны вдоль линии первой базы. В предыдущий иннинг «Филлиз» сделали целых восемь ранов подряд, и для филадельфийской команды это было такое необыкновенное достижение, что их поклонники принялись бурно выражать свой восторг. Топот их ног расшатал устаревшую конструкцию, и под дополнительным весом новых болельщиков она жалобно скрипнула и стала оседать. Удивительно, что никто из присутствовавших не погиб на месте происшествия – в последующей давке погиб только тридцатилетний корреспондент по имени Роберт Хаас. Пятьдесят человек получили достаточно тяжелые травмы, и их доставили в больницу, хотя через сутки почти все они, кроме двоих, были отпущены. Никогда в спортивной истории Америки не случалось более зрелищной и в то же время самой «щадящей» катастрофы.
Причина такого небрежения к состоянию бейсбольных площадок и стадионов была проста: недостаток финансирования. Хотя бейсбол и почитали как национальный вид спорта, но вкладывать в него средства никто не спешил. Одной из самых элементарных причин был тот факт, что матчи проводились днем, когда большинство людей работало. Кроме того, во многих городах – в Бостоне до 1929 года, в Питтсбурге и Филадельфии до 1933 года – не разрешалось проводить бейсбольные матчи и по воскресеньям, поэтому суббота оставалась единственным днем недели, когда команды надеялись привлечь большое число зрителей. Но даже самые известные команды часто играли перед полупустыми трибунами. «Янки-Стэдиум» поставил рекорд, когда в день открытия его посетило более 70 000 человек (включая тех, кто занимал стоячие места), но на следующий день пришло всего 12 500 человек. В целом средняя посещаемость матчей высшей лиги составила 4000 человек. Во времена Рута бейсбольные стадионы были довольно тихим и спокойным местом.
За исключением процентов за сдачу стадионов внаем и дохода от показательных и товарищеских игр, единственным источником прибыли для команд были билеты, но из этих денег им приходилось выделять средства на зарплату, на весенние тренировки, поездки, покупку формы и снаряжения, содержание клуба, премии вербовщикам и сооружение своего стадиона. Последняя графа расходов бывала непомерно большой. В 1913 году Чарльз Геркулес Эббетс, владелец «Додджеров», потратил на постройку «Эббетс-Филда» 750 000 долларов – что было сопоставимо со стоимостью постройки большого делового здания на Манхэттене, – а потом остаток жизни тщетно пытался привлечь в него народ. В тот день, когда Линдберг вылетел в Париж, например, стадион посетили лишь 4000 зрителей, что было обычно для «удачного периода». У некоторых же команд вообще не бывало «удачного периода», и посещаемость иногда составляла примерно 1500 зрителей.
Примечательно, что больше всех на бейсболе заработал английский предприниматель Гарри Стивенс, приехавший в Америку молодым человеком в самом начале столетия, влюбившийся в бейсбол и поставивший себе целью заработать на нем. Именно ему пришла в голову идея во время игры продавать болельщикам горячие закуски. Он экспериментировал с разными конструкциями горячих бутербродов и выяснил, что дольше всех тепло сохраняют сосиски в тесте. Он запатентовал права на «red hots» («красные горячие»), как он довольно оптимистично называл свою закуску, и почти сразу же начал получать неплохую прибыль, продавая их на стадионе «Поло-Граундс». Карикатурист Тед Дорган назвал эти закуски «хот-догами» («горячими собаками»), намекая, вероятно, на распространенные слухи по поводу их ингредиентов. Стивенсу понравилось это название, и в 1920-х годах «хот-доги» по всей стране уже неизменно ассоциировались с бейсбольными матчами; а сам он владел франшизами на всех трех нью-йоркских бейсбольных стадионах и на других стадионах вплоть до Чикаго. Он разбогател так, как большинству владельцев бейсбольных клубов и не снилось.
В отчаянии владельцы команд прибегали к средствам экономии, которые со стороны часто казались смешными. Большинство стадионов, например настаивали на том, чтобы зрители обязательно возвращали залетевшие на трибуны мячи. Некоторые хозяева команд, например Барни Дрейфусс, владелец «Питтсбургских пиратов», благосклонно разрешали забирать их в качестве сувениров, но остальные яростно защищали то, что казалось им важным имущественным правом. Важный инцидент, положивший этому конец, произошел в 1923 году на стадионе «Бейкер-Боул» в Филадельфии, когда одиннадцатилетний мальчик Роберт Коттер поймал фол-бол (мяч, вылетевший за боковые линии) и отказался отдавать его. Когда выяснилось, что у Коттера не было билета и что он пробрался на стадион украдкой, менеджер «Филлиз» настоял на аресте мальчика и обвинил его в воровстве. Коттер провел ночь за решеткой и на следующий день предстал перед судьей. Судья, к восхищению всего города, постановил, что Коттер заслужил право оставить мяч себе, тем более что он так удачно его поймал. После этого стадионы один за другим отказывались от обязательного условия возвращать мячи.
Парадоксальным следствием всего этого стало то, что к тому времени, когда в игру вступил Бейб Рут, бейсбол был неимоверно популярен, но на удивление неприбылен, и никакая другая команда не знала это на своем опыте так, как нью-йоркские «Янкиз». В 1914 году, когда Рут стал членом «Ред Сокс», было объявлено, что «Янкиз» выставляются на продажу и купить их может кто угодно. Предложение это было далеко не таким уж заманчивым. В команде не было ни одного по-настоящему талантливого или сколько-нибудь заметного игрока; у нее не было своего собственного стадиона, и она привлекала очень мало зрителей. Она проводила матчи на стадионе «Поло-Граундс», принадлежавшем «Джайентс». До недавних пор у них не было даже фиксированного названия, и в разные годы они играли под названиями «Хайлендерс», «Хиллтопперс» и даже «Америкенз».