Она много раз пилотировала «Слон», но никогда — в одиночку. В первый час Ньют постоянно оставался на связи, помогал настраивать параметры реактора, чтобы точно выйти на курс к Сатурну. Затем вдруг в разговор вмешался Идрис Барр, удивленно и зло спросил, что она вздумала делать.

— Историю, — ответила Мэси, попрощалась с Ньютом и отключила связь.

«Слону» потребовалось шестьдесят три дня, чтобы прийти от Нефеле к Сатурну. Мэси занимали обыденные хлопоты: уход за кораблем, восстановление тонуса мышц усердными упражнениями с инерционными массами и на велотренажере, обучение основам навигации, упражнения на взлет и посадку в виртуальном симуляторе буксира, проверка системы жизнеобеспечения спящего Лока Ифрахима. Дважды в день, утром и вечером, а иногда и чаще Мэси разговаривала с Ньютом и близнецами. Но Нефеле оставалась все дальше за спиной, временной лаг рос, и в конце концов пришлось ограничиться текстовыми посланиями и видеоклипами.

Ньют пересылал новости, которые транслировались с тихоокеанской базы на Япете. Революционный комитет заседал в Бразилиа и уже назначил даты выборов — но еще не подчинил всю территорию страны. Арман Набуко с остатками своего правительства держался в Джорджтауне и контролировал кусок территории от реки Куара на севере до Амазонки на юге. Еще не сдались шесть территорий, лояльных прежнему президенту, повсюду действовали банды, руководимые бывшими сотрудниками ЦТРС. Больше миллиона людей жили в лагерях беженцев, где не хватало еды, и каждый день тысячи умирали от болезней — а на территориях, прилегающих к Карибскому морю, начался сезон ураганов. Единственные хорошие новости: Евросоюз отказался прийти на помощь свергнутому правительству. Тихоокеанское сообщество заявило, что готово предоставить помощь, если его о том попросят, — но в общем и целом уважает бразильский суверенитет и не вмешивается во внутренние дела Бразилии.

Народный Революционный комитет и группа дальних политиков, которые побывали в заключении на Луне, попросили альянс немедленно начать переговоры о мирном завершении оккупации. Бразильские силы в системах Сатурна и Юпитера пока не ответили. В системе Сатурна силы Евросоюза и Сообщества дали понять, что готовы начать переговоры, — но Эуклидес Пейшоту объявил, что не будет участвовать ни в каких переговорах, пока не повернут назад корабли «призраков», направляющиеся к Сатурну. А если они выкажут враждебные намерения любым образом, возмездие будет быстрым и безжалостным.

Большинство Свободных дальних хотело видеть, что произойдет, когда корабли «призраков» достигнут системы Сатурна.

— Нелепо надеяться, что кризис урегулируется сам собой, — сказал Ньют Мэси, когда сообщил о последних спорах насчет кризиса.

Близнецы взялись создавать сад на гидропонной полке. Мэси изо всех сил старалась подбодрить их, смотрела и пересматривала видеоклипы об их работе и играх. Близнецы работали с энтузиазмом, играли бесшабашно. Они прислали сканы своих рисунков. Мэси распечатала их и расклеила по стенам жилого отсека. Она рассказывала истории, записывала и отсылала Ньюту. Но разве это полноценная замена разговорам с глазу на глаз, когда сидишь у детской кроватки? Мэси жутко тосковала о малышах, постоянно думала о них и Ньюте и, чтобы отогнать нехорошие мысли, все время занимала себя хлопотами.

Впервые за много лет Мэси была настолько одинокой. Лок Ифрахим, запечатанный в гибернационном гробу, вряд ли мог считаться компанией. Мэси первый раз шла на «Слоне» без Ньюта. Она помнила долгое, ленивое — и сладострастное путешествие к Урану в конце Тихой войны. Ньют и Мэси занимались любовью повсюду, во всех доступных воображению позах. Ньют учил ее радостям секса в невесомости, когда отключены реакторы. Тогда впервые Мэси и Ньют увидели друг друга нагими, изучали тела друг друга, впитывали знание друг о друге всеми пятью чувствами. Дух Ньюта отпечатался на всем в его маленьком корабле. Но сам Ньют казался все дальше, все отстраненней по мере того, как между ним и Мэси росла черная пропасть холодной пустоты.

Когда Мэси работала в АР на северном краю территории клана Фонтейн, то однажды попала в снежную бурю и провела девять дней в маленькой хижине без радиосвязи с базой. Она лежала, скорчившись, одетая во все, что имела, на обогревателе — или под горой одеял на койке, жила на сухих пайках и растворимом кофе, а за замерзшим окном хижины все превратилось в сплошную белую пелену. Сейчас Мэси чувствовала похожее одиночество и страх, хотя тогда не приходилось тревожиться о нехватке воздуха или воды, и, хотя Мэси была отрезана от всего мира, база лежала всего в тридцати километрах. Всего полдня езды на снегоходе, когда уляжется метель, среди засыпанных снегом сосен под ослепительно–голубым небом, среди кристально чистых сугробов, сияющих под солнцем.

Но теперь Мэси оказалась по–настоящему далеко от всех. Несмотря на повседневные хлопоты и разговоры с Ньютом и близнецами, Мэси никогда не забывала, что заключена внутри хрупкого пузырька с воздухом, теплом и водой — искорка в безбрежном небе, пылинка в колоссальном соборе. Давний страх полетов подступал в самые неожиданные моменты. Мэси плохо спала, подскакивала, отчего–то убежденная в том, что все плохо, и кровь тяжко стучала в ушах. Целую вечность тянулись мучительные секунды сомнений, пока сквозь обивку спальной ниши не проникал мерный инфразвуковой рокот двигателя, жужжание и вздохи вентиляторов и насосов, гоняющих по кругу воздух, обогащающих и очищающих его.

Наконец Мэси подошла к точке выхода в дрейф. Хотя она долго и упорно тренировалась и к тому же поддерживала постоянный контакт с Ньютом, работа по выключению реактора, развороту буксира и включению двигателя для торможения была тяжелым, изматывающим нервы кошмаром. Когда все закончилось, Мэси содрала с себя комбинезон, стерла губкой с кожи остывший и закисший пот, заползла в спальную нишу и проспала двенадцать часов подряд.

Пришел день, когда Ньют переслал ей снимки флота «призраков», сделанные, когда те максимально приблизились к Нефеле — что на самом деле вовсе не было близко. Флот прошел на расстоянии в несколько миллиардов километров. Четыре корабля выстроились в линию, будто обломки кометы, каждый — не более дюжины пикселей, крошечные скопления ярких квадратиков. Мэси понимала, что различить хоть какую–то важную деталь невозможно, но все равно упорно рассматривала их. Такое высокое альбедо. Наверное, их выкрасили в белое — тотемную раскраску «призраков». Корабли были намного больше всего, чем «призраки» располагали раньше.

— У них странный и спектр выхлопа, — сообщил Ньют. — На стандартные сигнатуры быстрого реактора накладываются линии поглощения водорода и кислорода. Похоже, что они усиливают тягу, выбрасывая водяной пар, и с такой скоростью, что молекулы ломаются на составные части. С моим оборудованием сложно оценить красное смещение, но, похоже, выхлоп идет на скорости в девять тысяч километров в секунду — целых три процента скорости света.

— Но если они могут выжать такую тягу, отчего они не ускоряются быстрее «Слона»? — спросила Мэси.

— Их корабли крупнее. А большей массе нужна большая тяга. Я проверил архивы и нашел там полдюжины проектов двигателей, работающих на разогреве и выбрасывании молекул среды. Наверное, «призраки» претворили один из проектов в жизнь.

— Честно говоря, мы почти не понимаем ни замыслов, ни дел общины «призраков», — заметила Мэси.

— Ну да, совершенно непонятно, что они уже настроили и еще построят.

— Кое–что я вскоре увижу своими глазами.

— Обещай, что не будешь лезть к ним близко, — попросил Ньют.

— Обещаю, что не стану намеренно делать ничего идиотского, — сказала Мэси.

Спустя несколько дней Ньют сообщил, что корабли «призраков» не стали разворачиваться и тормозить. Они по–прежнему ускорялись.

— Похоже, они пролетят систему Сатурна насквозь, — гласило сообщение Ньюта. — Наверное, они используют гравитацию Сатурна, чтобы развернуться в сторону Юпитера или Земли. Скорее всего, Юпитер. Большинство «призраков» оттуда.