— Я же в цирковой школе перед армией учился.
— Давай дружить, — вдруг предложил Бородуля.
— Давай. — Рощин протянул руку. — Только уж ты меня не подводи.
Капитан «Медузы»
Елена хотела оставить девичью фамилию, но Горский притворился обиженным. Тогда она засмеялась и сказала:
— Ладно, пусть будет ни по-моему, ни по-твоему. — И в брачном свидетельстве к своей фамилии прибавила фамилию мужа.
Этот знаменательный день они отпраздновали скромно. Гостей не звали. Правда, пришел Василий Васильевич и поздравил молодых. Но он скоро ушел, сославшись на недомогание.
На следующий день Горский был особенно внимателен к Елене.
— Скоро я должен уехать… Как же нам быть? Взять тебя с собой? Но ведь я на полгода уйду в море.
— Что же делать? — спросила она растерянно.
Он обнял ее и долго не отвечал.
— Давай все-таки поедем вместе, — предложил Горский.
Елена представила себя одну в чужом, холодном городе.
— А может быть, я все-таки останусь? Что скажет сестра, если я брошу наш родной дом?
— Дом, конечно, бросать не стоит. Но я думал по просить Василия Васильевича присматривать за ним.
— Он уже старенький. Трудно будет ему и за своим домом следить, и за нашим.
— Возможно, ты права, — согласился Горский. — Что же, тогда оставайся. А я постараюсь что-нибудь еще придумать.
Как всегда, решение пришло неожиданно. Харламов продолжал наблюдать за дамским мастером. Не успел Василий Васильевич поздравить Елену и Горского с законным браком, как капитану сообщили; Елена оставила девичью фамилию, но прибавила к ней фамилию мужа.
Тут же возникла догадка: а у Марии Кузьминичны Спириной чья фамилия — своя или мужа? Оказалось, что ее девичья фамилия — Трошина. «И как это я сразу не додумался?» — упрекал себя Харламов. «М. Т.» — буквы на кольце убитой в январе 1946 года женщины, безусловно, могли означать: Мария Трошина.
Теперь капитан почти не сомневался, что ее смерть — дело рук Василия Васильевича. К тому же комсорг батальона, как теперь выяснилось, не опознал по разосланным фотографиям своего бывшего однополчанина Ушаковского.
Стало ясно, что дамский мастер живет под чужим именем.
Решили пока его не трогать, но усилить наблюдение. Однако на следующий день Василий Васильевич из дому ушел, а на работу не явился. Когда стали производить обыск в его особняке, обнаружили крышку люка. Люк вел в подвал с подземным ходом.
Начавшиеся розыски успеха не принесли.
20 сентября. Бородуля был необыкновенно внимателен на стрельбище. В первый раз за все время службы на заставе он выполнил упражнение на четверку. После занятий сержант Назаров построил отделение и объявил ему благодарность.
Кошевник, неизвестно откуда появившийся в этот момент, дождался, когда Назаров распустит строй, и пристал к Бородуле:
— За что выговор?
— Не выговор, а благодарность.
— Виноват, — почтительно сказал Никита. — А за что?
Бородуля собирался с мыслями, как бы поскладнее ответить.
— Наверно, сам догадался койку заправить? Или свежий воротничок подшил?
— Ошиблись, товарищ ефрейтор. Упражнение я выполнил на четверку.
— Так за это на гауптвахту сажают!
— Старший матрос Кошевник!
— Я! — Никита повернулся на каблуках. На него строго смотрел сержант Назаров.
— Вам что, делать нечего? Ступайте и займитесь своим делом.
9 октября. На этот раз Бородуля на «отлично» выполнил упражнение из карабина.
Вечером после ужина за камышовыми стенками столовой раздался голос дежурного:
— Выходи строиться на боевой расчет!
Лейтенант Пулатов скомандовал:
— Смирно, равнение налево!
— Здравствуйте, товарищи пограничники! — сказал начальник заставы.
— Здравия желаем, товарищ капитан!
— Рядовой Бородуля, выйти из строя… За отличную стрельбу объявляю вам благодарность.
Глубокой осенью на заставу прибыло пополнение. Старослужащие разъезжались по домам. Младший сержант Ковалдин приучал к молодому пограничнику Амура и грустил, что скоро придется расставаться с четвероногим другом.
Старшина первой статьи Шарапов остался на сверхсрочную. Все понимали, что он сделал это из-за чернокосой Истат. Перед Новым годом старшина решил наконец с ней объясниться. Против обыкновения, решительно направился в поселковый Совет.
Некоторое время они испытующе смотрели друг на друга.
— Так вот… — наконец приступил было к разговору командир катера.
Девушка перебила полушутя-полусерьезно:
Страсть бесконечна, страстным дорогам
Нет пересечения, нет!..
В деле отрадном ждать ли гаданья,
Предвозвещения? Нет!..
— Хафиз! — безошибочно определил Вахид. — А я за тобой.
Она смотрела насмешливо:
— Интересно…
— Я люблю тебя, Истат! — В первый раз он объяснился ей в любви.
Девушка вспыхнула и отвернулась…
На катере друга поджидал Кошевник. Шарапов угрюмо молчал.
— Ясно! — Никита тут же помчался в поселковый Совет, разыскал Истат.
— Что ты сказала старшине?
— А что я должна была сказать?
— Вот женится старшина на первой встречной — будешь тогда знать!
Девушка ответила стихами:
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
— Кто это сказал? — лукаво спросила она.
— А я почем знаю?
— Омар Хайям сказал, вот кто!
Кошевник разошелся:
— Чихал я на твоего Хайяма!
Истат сразу отреагировала:
— А я на твоего старшину. И потом, кто его просил нанимать адвоката?..
Так и не внес изменения в личную жизнь старшины первой статьи Шарапова Новый год.
Только что майор Серебренников сообщил капитану Ярцеву, что его застава признана лучшей в округе.
— Кстати, о Бородуле. — Ярцев знал, что этот солдат всегда интересовал политработника. — Помучились мы с ним, поработали, товарищ майор, но пограничную службу он научился уважать.
— Очень хорошо, — ответил Серебренников. — А почему вы не принимаете Бородулю в комсомол?
— Рановато еще.
В день Советской Армии застава, как обычно, выстроилась на боевой расчет. На погонах Пулатова появилась третья звездочка. А когда к застывшим по команде «смирно» пограничникам подошел начальник заставы, на нем были майорские погоны.
Были и другие перемены на заставе. Бородуля стал ефрейтором, ходил теперь старшим пограничного наряда. Бегалина назначили командиром отделения, а сержанта Назарова перевели на соседнюю заставу старшиной.
Молодые солдаты постепенно втягивались в службу.
Вечером офицеры собрались у Ярцевых. Лариса Петровна приготовила праздничный ужин. Когда на столе появился чай, пришел начальник КПП. Его шумно приветствовали. Людмила протянула фотографию сестры:
— Только что получила.
— Неужели люди могут быть так похожи? — в который раз спросил Мансуров.
Людмила улыбнулась:
— Думаю, что скоро вы в этом убедитесь. Сестра собирается приехать сюда. Вот только как быть с родительским домом?
