Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Что ж, возможно, Леночка устроит теперь свою жизнь. Правда, Горский, находившийся здесь в продолжительном отпуске, не торопился в загс. Но это уже их личное дело.

А Горский и в самом деле не торопился. Елена знала, что скоро он вернется на Север. Предложит ли ей поехать с ним? И что тогда делать? Или договорятся встретиться следующим летом, чтобы, так сказать, лучше проверить свои чувства? Пожалуй, ее больше устраивало последнее.

Василий Васильевич иногда заходил к ним, интересовался:

— Как живем, молодежь?

Горский приглашал его к столу и на минуточку уединялся с Еленой.

— Надо угостить старика. У нас что-нибудь есть?

— Есть, — отвечала Елена и открывала холодильник. Но всегда оказывалось, что там ничего нет, и она отправлялась в ближайший магазин.

Так было и сейчас. Оставшись одни, мужчины преобразились. Обычно флегматичный, Василий Васильевич заговорил быстро:

— Вчера пришла телеграмма, и я сообщил в центр. На явке в Ташкенте будет мой человек. Но независимо от переговоров шеф приказал вам перебраться на границу. Как по нотам, мы разыграли ваше знакомство с Пулатовым, весьма кстати и то, что он женился на Людмиле. Теперь нужно форсировать события… А что, если Елена переедет к сестре? Одним словом, подумайте.

Смелыми не рождаются

Бородуля сел на койку. Не открывая глаз, стал натягивать гимнастерку. Нащупал ногой сапоги и стал наворачивать портянки. В последнее время они лежали там, где их сразу можно найти.

Что и говорить, Бородуля уже не тот, каким был в первые дни на заставе. Научился вставать сразу по команде дежурного. И на тумбочку больше не натыкался. И мыло всегда находил на умывальнике. И койку заправлял прилично, аккуратно сворачивая крендельком накомарник.

Вскоре он предстал перед старшим наряда Бегалиным в полной боевой готовности. Бегалин поморгал безбровыми глазами и стал осматривать снаряжение Бородули.

А потом его снаряжение проверил и капитан Ярцев. Прежде чем отдать боевой приказ, снова спросил номер карабина. Бородуля ответил правильно, четко и сам удивился.

— Ну, главное сделано, — пошутил капитан. — Теперь осталось только научиться метко стрелять.

Ночь стояла душная. Небо словно цеплялось за вороненый ствол карабина с примкнутым штыком. Спина Бегалина маячила впереди черным пятном. Это пятно то приобретало контуры человеческой фигуры, то расплывалось.

Плотной стеной обступили камыши, лишь справа вклинивалась узкая полоска мягкого грунта. Пограничники освещали ее фонариками. Недавно пробороненная земля дышала покоем. Бородуле показалось, что он в родном колхозе, и сразу нахлынули воспоминания об отце. Тот всегда хотел, чтобы сын тоже служил на пограничной заставе. Служит. И чем хуже других?..

Бородуля наткнулся на Бегалина. Тот шепотом:

— Будь внимательней.

В монотонное гудение реки вписался рокот мотора, в глаза ударил сильный луч прожектора. Точка-тире, точка-тире… Бородуля зажмурился. Бегалин послал в ночь ответные точки-тире. Катер взревел мотором, пошел дальше.

Некоторое время шли молча. На изгибе реки Бегалин подал знак остановиться. Бородуля увидел, как старший наряда распластался на земле, и тоже залег.

Затем пограничники отползли в камыши и прислушались. Кто-то шагал навстречу.

Вот приглушенные шаги уже совсем рядом. Бородуля увидел ноги в солдатских сапогах. «Наряд!» — сообразил он и, преодолевая неизвестно откуда взявшуюся слабость, подал опознавательный знак. Сапоги замерли.

Чья-то рука легонько стукнула по голенищу. «Свои!» — облегченно вздохнул Бородуля, вылезая из камышей. Перед ним стоял сержант Назаров.

Бегалин доложил:

— На границе без происшествий.

— А как Бородуля? — спросил командир отделения.

«Сейчас нажалуется!» — решил Бородуля. Но Бегалин, наоборот, похвалил напарника.

Когда майор Серебренников снова приехал на заставу, ему доложили, что Бородуля все еще нет-нет да проявляет страх при несении дозорной службы. В наряд с ним пограничники шли неохотно, и капитан Ярцев старался поменьше посылать его на границу.

Правда, сержант Назаров теперь не мог особенно жаловаться на Бородулю: внутреннего распорядка солдат не нарушал, приказания выполнял точно, на занятиях старался вникнуть в смысл того, что говорил командир. Но подавленное состояние не покидало его, он даже перестал реагировать на остроты Кошевника, а если тот слишком уж допекал, просто отходил в сторону.

Командир катера Шарапов, секретарь комсомольской организации заставы, по совету капитана Ярцева провел диспут на тему «О воинском долге и храбрости». Говорили об Александре Матросове, Юрии Смирнове, о пограничнике-следопыте Карацупе, молодогвардейцах. Потом смотрели фильм «Подвиг разведчика». Бородуля, казалось, увлекся.

На следующий же вечер Шарапов затеял викторину. Он поставил на бильярд огромный сверток, перетянутый красной лентой (никто не знал, что в этом свертке пирожок), и объявил условия игры. Каждый говорит пословицу о храбрости. Считают медленно до трех. Кто скажет последним — получит приз. Желающих оказалось много.

— Где смелость, там победа! — начал старшина Пологалов.

— Где смелость, там победа. Раз!.. — подхватил Шарапов.

— На героя и слава бежит! — вставил кто-то.

А другой тут же добавил:

— Смелость города берет!

— У страха глаза велики! — выпалил Никита Кошевник и толкнул в бок соседа. Им оказался Бородуля. Он обиделся и отошел от стола.

Все это майор Серебренников выслушал внимательно, а потом сказал комсомольскому вожаку:

— Мне кажется, ваша ошибка заключается в том, что вы действуете слишком прямолинейно. Ну зачем без конца напоминать человеку о его слабости? Уверен, что это его тоже мучает. Сами говорите: изменился, ушел в себя Бородуля. А вы оставьте его в покое, дайте ему все обдумать. А если будете говорить о храбрости, то как-нибудь, знаете, искренне, убежденно, не формально.

В тот же вечер майор и сам провел беседу с пограничниками, сказал, что на имя командира части пришло письмо. Незнакомая девушка просила сообщить, что с тем пограничником, который, прощаясь с нею, обещал писать часто, а потом совсем замолчал.

Никита сидел красный, хотя Серебренников не назвал имя девушки и не сказал, откуда пришло письмо.

— Само собой разумеется, — задумчиво произнес Серебренников, — любовь проверяется не только письмами. Вот служил у нас в батальоне солдат. Звали его Володя. Тезки мы с ним. Хороший парень, веселый. И девушкам, видно, нравился. Полевая почта только на него и работала. Между прочим, в первый раз он влюбился, когда еще учился в школе…

Умеет майор-политработник находить живой контакт с людьми. И ни о каких таких боевых подвигах вроде не рассказывал. А пограничники сидели, внимательно слушая каждое слово. И видели три ряда орденских планок на гимнастерке офицера. Может быть, у них даже мелькнула мысль, что говорил он о себе…

Бородуля удивился, когда вечером на скамейку рядом с ним присел майор Серебренников.

— Красиво, — произнес он, вглядываясь в звездное небо. — Смотрите, вон высоко над горизонтом зажегся четырехугольник ярких звезд. Знаете, как они называются?

— Нет.

— Это созвездие Пегаса. Если примерно в час ночи вы посмотрите на небо, увидите к северо-востоку от него две ярких звезды — созвездие Персея. А вот блеклое пятно между Пегасом и Персеем — Туманность Андромеды — относится уже к другой звездной системе.

И тогда солдат спросил с плохо скрываемым волнением:

— А Большая Медведица, товарищ майор… где она?

20
{"b":"630686","o":1}