— Глупый! — ругала его. — Какой же ты глупый! Сила шкатулки ведь и на тебя тоже действует.

Он прислонился к каменной кладке и вытер со лба пот.

— Ничего бы со мной не случилось. Я больше человек, чем демон.

Я покачала головой. В висках стучало.

Лиран Фалькс лежал на полу, не мигая уставившись в потолок. Мертвенно-бледная кожа казалась натянутой до предела, как у больного, усыхающего от неведанной болезни.

— Он… мертв?

— Нет, — произнес Дамиан. — Дышит.

Я ошарашенно посмотрела на князя. Неужели кузена еще можно спасти? Он сам пошел на сделку с демоном, обманом завладевшим контролем над телом. Но… он все-таки Фалькс. А у меня только отец из родни…

— Одержимость — худшее, что можно представить, фиалка. Если демона даже и удается изгнать, то человек умирает, а если в нем еще теплится дух, то жизни остается меньше, чем в том цветке в твоих покоях.

Дамиан Грасаль достал из внутреннего кармана склянку с какой-то непонятной, мутной жидкостью.

— Отойди.

Я послушно отскочила в сторону. Князь бросил пузырек в висящий на решетке замок. Звон битого стекла, хлопок — и кусок покореженного железа упал вниз.

Дамиан открыл дверь и зашел внутрь. Я тоже не стала медлить. Пока князь снимал с пальца моего родственника перстень, я сама осторожно прикоснулась к лицу кузена.

— Лиран? Вы слышите меня?

Даже ресницы, и те не дернулись. Он лежал на холодном полу, как восковая кукла, а не человек. Не настоящий. Только грудь едва заметно вздымалась, подтверждая, что в теле еще дремлют отголоски жизни.

— Бесполезно, — прокомментировал Дамиан мои потуги. — Обойдись без лишнего сострадания, Айрин. Не нужно его жалеть. Поверь мне, он бы тебя не пожалел. Вспомни, что Лиран сам провел ритуал, желая впустить демона внутрь, стать сильнее и убить твоего отца.

— Знаю, — пробормотала я и тем временем оглянулась вокруг: нет ли воды?

«Не нужно», — одернула себя, обнаружив глиняный кувшин. Ведь именно в жидкость Жером подмешал сонные травы. Все — и стражи, и немногочисленные пленники, — спали глубоким сном. Только на демона такие ухищрения не действовали, поэтому мы застали его бодрым и полным сил.

Дамиан покрутил кольцо, наблюдая, как лучи света преломляются в рубине.

— Ключ у нас.

Он протянул мне руку. Помедлив, кинула последний взгляд на кузена, и вложила свои пальцы в его. Я знала, что меня ждало впереди, но все равно оказалась не готовой к тому, что произошло.

И снова перемещение.

Черные крылья Тьмы, перья из бездны ночи, клокочущая мгла… Я уже спокойнее держалась, ощущая ее неживое присутствие. Она ничем не пахла и ни на что не походила. Это была не та темень, когда воздух полон свежести. Не та, когда слышится уханье сов. И даже не та, когда звезды ярко сияют, рассыпанные по темно-синему бархату неба. В ней чувствовалось дыхание Жнеца, дожидающегося каждого, кто нарушит ее покой.

— Солнце, — так тихо сказал Дамиан, что я не сразу осознала — произнес вслух. Мы были на месте.

Он смотрел на меня, на мое платье, расшитое золотыми нитями, на пляшущие искры в волосах. Я стояла посреди мертвой земли. Голая почва покрывала все вокруг до самого горизонта.

— «Черная пустошь»…

— Возьми шкатулку, — дал мне реликвию моего рода Грасаль. — Демоны будут прорываться наружу, пока окончательно не сомкнутся края трещины.

— Ты чувствуешь их? — спросила и сама же утвердительно кивнула — слышит. Мысли тварей мучили Дамиана, как меня — человеческие, когда я впервые надела диадему.

Ветер жутко завывал вокруг. Я оглянулась и не сразу обнаружила ее — трещину. Черной лентой она извивалась по земле, точно рисуя узор. Я шагнула вперед.

Толчок.

Пошатнулась и оперлась руками о твердь. Ладони колол сизый пепел. Его поднявшиеся ветром частицы витали в воздухе, оставляя зудящее ощущение в носу.

— Что это было?

Земля гудела, словно раздираемая чем-то снизу. Края раскола дрожали и тряслись.

— Они почуяли! — с каким-то странным чувством воскликнул Дамиан и оттолкнул меня от трещины. — Не смей подходить!

— Дамиан!

Он же приблизился к самому краю. Полы черного плаща трепыхались на ветру, как крылья парящей птицы. Неестественно-бледная кожа на темном фоне выглядела так, будто ее нарисовали мелом. К горлу подкатил ком. Непонятная тревога разъедала изнутри. Я хотела закричать, но не могла. Где-то вдалеке кружила в яростном припадке буря, готовая уничтожить каждого, кто встанет на ее пути.

Дамиан протянул над местом раскола руку с надетым перстнем, и рубин в кольце ярко вспыхнул алым, как отлетевшая от костра искра. В этот же самый миг тряска еще более усилилась. Земля ходила ходуном под ногами, и я еле держалась, чтобы не упасть. Казалось, словно я стояла на палубе корабля, рассекающего штормящее море.

Из трещины повалил дым. Сначала показались одинокие струи, затем целые потоки… Я не сразу заметила в них оскаленные морды демонов. Случилось то, чего так боялся Грасаль. Почуявшие приближение опасности твари в спешке покидали укрытие.

Не медля ни секунды, раскрыла шкатулку. Красный свет озарял загноившуюся рану в земле, и, залечивая ее, смыкал края. Дамиан до крови кусал губы от боли. Темная кровь делала его беззащитным перед исчадиями бездны. Они в волю измывались над князем. Не знаю, какие требовались усилия, чтобы вот так, не дрогнув, стоять, но Грасаль не сдвигался с места, чтобы завершить дело, ради которого мы здесь оказались.

Хризолитовая шкатулка затягивала в себя мерзких тварей, но их было слишком много. Я потеряла счет пылающим ненавистью глазам посреди серого тумана и не могла больше вслушиваться в шипение, раздирающее слух. Все плыло. Меня мутило от их присутствия и от шатания земли. Вид вокруг смазывался в единое пятно, и я догадывалась о том, где стоит Дамиан, лишь по пятну красного света.

Лишь бы у него получилось!

Не ясно, где земля, а где — небо. Мрак стоял по всюду. Крик замер на губах. Я не слышала себя, отмахиваясь от тянущихся ко мне удавками потоков Тьмы. Магия шкатулки паутиной окутывала демонов, но некоторые из них все равно прорывали ловчую сеть.

Шипение раздалось в опасной близости от моего горла. Свободной рукой я захватила ком земли и бросила в оскаленное чудовище. Тварь с визгом отскочила. А ведь демоны мучили Дамиана еще больше… Понимая, что ему требуется помощь, я забыла о предостережениях и бросилась на помощь. Продираться через стену, кишащую исчадиями бездны, оказалось непросто: они делали все, чтобы мне помешать. Но наконец я подобралась к князю так близко, как только было возможно.

Весь измученный, он покачивался из стороны в сторону, направляя магию перстня. Вскользь посмотрев на медленно затягивающийся раскол, прижалась к Дамиану, позволяя ему опереться на меня. Его глаза, абсолютно черные, смотрели в пустоту.

«Зачем тебе эта девчонка? Убей ее, убей!» — звучали приказы демонов в его голове.

Мое сердце сжалось от страха, точно почуяв неладное.

Грасаль неторопливо повернул голову. В его взгляде промелькнуло нечто такое, что захотелось отшатнуться. Тьма мутила его разум, превращая истинное в ложное, а зло — в добро. Мир, представший перед его глазами, походил на отражение в кривом зеркале — такое же нелепое в своей абсурдности.

Мои ноги примерзли от ужаса к земле. Я оцепенела.

— Дамиан…

Тьма повсюду. Она в его голове, она за плечами.

«Сними перстень!»

— Нет, не делай этого! — взмолилась я, с ужасом вслушиваясь в хохот демонов.

Шкатулка в руках дрожала, поглощая тварей, но они все пребывали, из самой бездны проникая наружу. Их было ни счесть.

Края трещины практически сомкнулись, когда Грасаль резким движением снял рубиновый перстень с пальца и кинул его прямо в клокочущую Тьму.

— Нет!!!

Я упала на землю. Сломленная, посмотрела сначала на оставшуюся в земле щель, затем на Дамиана. По щекам лились горячие слезы. Во взоре Грасаля не осталось ничего человеческого — только мрак, застывший во взгляде, и безжизненный холод…