— Согласна, — прямо с потолка просыпались сахарной пудрой настоящие снежинки.
Люди не веря протянули ладони, расставляя их капканами для крохотных творений чужеземного колдовства. Шанталь сумела привнесли в позднее лето крупицу зимнего очарования. Все, как дети, ловили снежинки, забыв о правилах и приличиях. На секунду чванливые аристократы превратились в восторженных детей, видящих чудо в заурядном дне.
Толпа ликовала, когда губы царя быстро коснулись теперь уже царицы Льен — Шанталь Фалькс. Глаза новобрачных лучились счастьем. Каждый из них получил желаемое: Викар — прекрасную жену, а сестра заморской королевы — корону. Пусть официально она получила вторую роль, ей хватало умений, чтобы выдвинуться вперед.
Теперь отцу стоило опасаться не только наемных убийц, посланных жаждущим заполучить трон племянником, но и женщины, делящей с ним ложе. Женщины, всей душой мечтающей о наследнике и так же неистово — о власти. Как только царице удастся разродиться мальчиком, жизнь царя будет висеть на волоске.
Я с ужасом прочитала это в мыслях ликующей Шанталь. Она пока что не строила план измены, слишком боясь длинного носа Дамиана Грасаля, но допускала, что пожелает воплотить его в жизнь.
Отец совершил роковую ошибку, женившись на ледяной принцессе и еще больше ее возвысив. А я, поглощенная собственными переживаниями, ничего не предприняла, чтобы расстроить эту свадьбу. Иногда бездействие хуже в открытую начавшейся войны.
Я отошла в тень, надеясь, что в углу меня никто не заметит. Как на зло, даже гобелен, прикрывающий тайный ход, располагался у противоположной стены, куда не пробраться через толпу и проход. Я надеялась, что полумрак скроет неоднозначную вышивку, украшающую платье, но серебристые нити переливались, приковывая взгляды. Если раньше все любовались монаршей четой, то теперь настал момент, когда можно придирчиво осмотреть соседей.
— Разве это не бастарда царя? — прошептала, кокетливо прикрыв рот ладонью, стоящая поблизости дама.
— Она самая, — ответила ей другая леди.
— Тогда почему она носит изображение клана сагасской королевы?
— Какой позор! — покачала головой незнакомка. — Она порочит имя Фальксов. Надеть подобное платье — верх бесстыдства!
— Девушка совершенно не ценит дарованного судьбой! Будь мой отец царь… — мечтательно вздохнула собеседница.
Я вспыхнула.
— Достаточно! — само собой вырвалось изо рта. — Соблюдайте приличия, наконец.
Не ожидав, что я прямо отвечу на их выпад, леди презрительно сморщили носики, но воздержались от комментариев. Было вздохнула от облегчения, как страх заставил похолодеть. Заметив непонятное оживление среди придворных, взгляд отца заскользил по толпе, выискивая причину их поведения. Быстро догадавшись, что это именно я привлекла внимание знати, Викар довольно оглядел мою фигуру и улыбнулся.
«Всех кавалеров очаровала», — неверно интерпретировал вспыхнувший ажиотаж государь.
Я ощутила еще больший стыд, вызывающий надоедливое жжение внутри. Издалека царь не мог разглядеть злополучную вышивку. С его места она смотрелась обычными узорами, не более.
Я поймала на себе укоризненный взор зеленых глаз и не отвернулась.
«Я же говорил», — ясно выражал взгляд Дамиана Грасаля.
Хотелось подхватить юбки, скрывая волчьи лики в крупных складках платья, и сбежать. Но вместо это, я гордо вскинула голову, чувствуя себя отчаявшимся человеком, направляющимся к плахе. Все внутри дрожало, и каждый шаг давался с трудом. Показное достоинство высасывало все силы, но я не собиралась еще больше позорить отца.
Шепот разносимых по залу слухов щекотал шею. Я вышла из него вместе со всеми, едва держась, чтобы не сгорбиться под грузом собственного стыда. Несмотря на толпу придворных, казалось, я шествовала совсем одна. Даже Дамиан Грасаль не приблизился, чтобы составить компанию изгою. Его тоже недолюбливали, боясь высказаться рядом с ним слишком откровенно, но, по крайней мере, советник заслужил уважения толпы, а я вмиг растеряла с трудом завоеванные крупицы…
Я задыхалась от чужих взглядов, точно публичное порицание не позволяло поступить воздуху в легкие. Когда я была уже на грани, неожиданно ощутила чью-то руку, крепко сжавшую мою. Я обернулась и едва узнала в с трудом улыбающейся, точно превозмогая боль, женщине настоятельницу.
Мев выглядела так, словно кто-то отнял у нее десяток лет. Она уже не пыталась закрасить седину. От когда-то пышной шевелюры не осталось и следа, и теперь жидкие волосы выглядели жалко. Заметно осунувшаяся от болезни, она едва стояла. Несмотря на то, что пересуды о ее прошлом уже давно утихли, все боялись коснуться Мевил, точно ее прошлое сеяло заразу, как жуткая болезнь.
— Держись, Айрин. Сейчас как никогда нужно оставаться сильной.
Не успела я поинтересоваться, что говорят лекари о ее состоянии, как толпа, сгущающаяся возле зала для пира, разорвала наши сцепленные руки. Незаданный вопрос остался висеть в воздухе. Я напряглась, пытаясь вспомнить, какой недуг вызывает такие симптомы, как у настоятельницы, но моих скудных знаний не хватало, чтобы отыскать ответ.
Наконец выскользнув из толпы, я подобрала юбки и быстрым шагом направилась в противоположный коридор. Паника в голове сковывала мысли в туго й узел. Я могла думать лишь о том, как побыстрее оказаться вдали от всех в своей комнате. Стражи, повсюду насаждающие дворец, молча пошли следом.
С каждым шагом ноги все деревенели. Сначала я списала свою неповоротливость на страх, но затем невольно вскрикнула, поняв, что собственное тело начинает предавать. Казалось, воздух вокруг превратился в студень. На лбу появилась испарина от усилий, вкладываемых в движения. Я тяжело дышала, словно после долгой пробежки, но постепенно шаги лишь укорачивались, пока я окончательно не замерла, будто упершись в глухую стену.
Я ничуть не сомневалась, кто позаботился о том, чтобы я никуда не сбежала. Это явно дело рук новоиспеченной царицы. Шанталь желала продемонстрировать мой позор и предательство перед всеми придворными и навсегда лишить благосклонности царя. Хотела бы я сказать, что это ей не удастся, но все говорила об обратном.
— Вы! — панически приказала стоящему рядом стражу. — Мне дурно! Немедленно возьмите меня на руки и отнесите в комнату.
Мужчина нервно сглотнул: «Да мне Грасаль руки оторвет, если я прикоснусь к бастарде…»
— Вам лучше не двигаться. Я сейчас же отправлюсь за лекарем!
— Поздно… — выдохнула я, отрешенно наблюдая, как ноги сами разворачиваются. Я направилась к залу для пира, хотя совершенно не испытывала в этом желания.
— Вам лучше? — смутился страж.
Я хмуро взглянула на него, ничего не произнося вслух. Если признаюсь, что мной управляет платье, попросту засмеют. В Льен и не слышали о подобной магии. Даже я сама никогда не думала, что такое возможно!
Мужчина облегченно выдохнул, наблюдая, как я переступаю порог: «И хорошо, что не согласился… Как отказался — сразу стал неинтересен. Нет, ну что за нравы в этом Сагассе?! Посмотришь, вроде скромная девица, а вон оно что — в голове. Дочь царя называется… Хотя неудивительно, что ей приглянулся».
Меня передернуло от отвращения, и одновременно с этим я издала нервный смешок, представив, как страж самодовольно поправляет усы. Но радость быстро померкла. Опоздавшая бастарда явно привлечет к себе еще больше ненужного внимания.
Я облегченно выдохнула, заметив у двери скопление народа. Не все придворные успели зайти внутрь, и я затерялась в толпе. Невидимые нити, дергающие меня, как марионетку, ослабились, вызволяя на свободу, но без всяких сомнений не теряли готовности словно затянуться, натолкнувшись на сопротивление.
Я обреченно прошла внутрь и села за указанное место, заранее готовая к все приближающимся неприятностям. Душу грызла тоска.
Богатый стол, уставленный яствами, совершенно не вызывал аппетита, хотя я давно должна была проголодаться. Не удержавшись, залпом выпила бокал разбавленного вина, чтобы забить сухость во рту. Язык вязал страх.
