– Значит, верно? – спросил барышник.
– Да, верно.
– А вот это тебе на чаек, передавая Осипу десятку, – сказал обделистый кулак.
– Прибавить следует, четвертную надо бы с тебя, – проворчал каторжник.
– Сам цену набил, вольно же тебе, если бы я купил дешевле, на твою долю больше бы вышло.
Осип смолчал, с досады он только заскрипел зубами и удалился.
Барышник запряг лошадей и уехал на них со двора, радуясь в душе такой дешёвой покупке.
– Ну, что, покончил, что ли, с лошадьми? – спросил Чуркин у появившегося в дверях Осипа.
– Отдал и деньги получил, четвертную всё-таки выторговал, прибавил он мне; триста рублёв бы дал, да ты, атаман, погорячился продать, – вынимая из кармана, деньги и передавая их разбойнику, сказал каторжник.
Чуркин пересчитал деньги, поглядел на своего подручного и сказал:
– Здесь только две с половиной сотни, а ты говорил, что он тебе четвертную прибавил.
– Значит, он меня надул, – почёсывая затылок, ответил тот. – Сам-то я счёта не знаю, ему на слово поверил. Какая же он шельма! Ещё мне на чай красненькую дал! Возьми уж и её, Василий Васильевич, на что она мне?
– Как же ты так опростоволосился?
– Говорю, счета в деньгах я не знаю, вот и всё. Позволь, я схожу на Конную, отыщу его и дополучу.
– Ну, брат, теперь поздно, так уж и быть, не стоит хлопотать; пожалуй, ещё до полиции дело у нас дойдёт, и он всегда прав будет. Садись, да пей чай, нам отсюда убираться надо, как бы к вечеру Калистратыч в город не пожаловал.
– Куда же думаешь перебраться?
– Там подумаем и увидим. Надо вот за париками ещё прогуляться.
– Может, и без них, обойдёмся, – прихлёбывая чай, заметил Осип.
– На всякий случай всё-таки купим, – решил разбойник и стал ходить по комнате, размышляя, как быть и что делать.
– С купцами ты когда увидишься?
– Надо прежде от Калистратыча отделаться, тогда уж и к ним понаведаемся.
– Хоть лавку бы их поглядеть, да ознакомиться с ней, чтобы после не отыскивать.
– Выберем как-нибудь сегодня минутку и пройдём туда. Ну, ты совсем, что ли?
– Я готов, пойдём, куда нужно.
– Надо же за квартиру, да за корм для лошадей рассчитаться, пойди, позови сюда хозяина.
Осип исполнил приказание и возвратился к своему атаману с дворником.
– Сколько с нас следует, хозяин? – спросил разбойник.
– Всего ничего, два целковых только, – ответил тот.
– Получай, брат, деньги, – выкидывая ему две рублёвых бумажки, сказал постоялец.
– Немного же вы у нас, купец, погостили, вот и комнатка получше этой, освободилась, для вас я её приготовил.
– Что делать, купцы знакомые нас к себе на квартиру приглашают; дом сняли они большой, а жить в нём некому, вот мы к ним и переезжаем.
– А лошадки, у меня пока постоять?
– Мы их продали.
– Когда же вы успели?
– Сегодня утром сбыли.
– Кони были хорошие, я их видел; жаль, может, и я их купил бы, да не сказали мне, что продаёте их, – горевал дворник.
– Пожалуй, тебе они и не подошли бы по цене.
– Почем знать? Сколько вы за них взяли?
– Семь радужных, вот сколько.
– Ничего, такую цену за них можно было дать. А я бы малость и прибавил. Кто их купил?
– Купец какой-то, – врал разбойник.
– Досадно, но делать нечего, – заключил дворник и вышел из комнаты.
– Слышал, атаман, как мы лошадей то продешевили?
– Ну, что делать, хорошо что отвязались от них; дворнику продавать было нескладно, на глазах бы вертелись, а то и на сторону бы пошли, пусть их Калистратыч отыскивает теперь, – высказался Чуркин и пошел из комнаты.
На дворе стояла такая же толкотня, которую они видели и вчера. Мороз ещё сильнее щипал носы и щеки, не позволяя останавливаться и заглядываться долго на интересующие предметы. Тихой походкой вышел разбойник на улицу, закрыв лицо своё воротником тулупа; Осип шёл за ним в двух шагах и думал: «куда-то теперь мой, атаман отправится?»
Пройдя несколько шагов, разбойник остановился, подумал и сказал Осипу:
– Пройдём-ка мы к тому домику, где вчера были.
– Зачем, Василий Васильевич?
– Мне нужно, – буркнул Чуркин и зашагал далее.
Поравнявшись с окнами жилища Прасковьи Максимовны, разбойник убавил шаги, заглядывая то в одно, то в другое оконце, но те были занавешены спущенными кисейными шторами. «Спят ещё», – подумал он и, пройдя улицу, вернулся обратно, направляясь к Гостинному двору, расположенному среди площади, в виде четырёхугольника. Пройдя по рядам лавок, разбойник присматривался к товарам, в них имеющимся, и взглядывал на торгашей, как бы отыскивая среди них своих знакомых, затем быстро повернул на площадь и пошёл через неё.
– Париков-то, атаман, не видать, – сказал ему каторжник.
– Да разве в лавках ими торгуют? Вон цирюльня, там сколько угодно их можно получить.
– Так зайдём и посмотрим.
– Можно, затем сюда и пробираемся.
– А что, Василий Васильевич, «лягавых»-то и здесь небось, много таскается, – спросил каторжник.
– Каких это «лягавых»?
– Да сыщиков, арестанты их всегда так называют.
– Небось, есть, как не быть, да они нас не знают.
– Нюхом, пожалуй, почуют, – такие уж они собаки… – оглядываясь направо и налево, шипел Осип.
– Чего ты там оглядываешься?
– Смотрю, как бы нас не подсидели.
– Ну, кому нужно!
– А Калистратыч как бы не подъехал.
– Где ему, не успеет, завтра разве навернётся, – пояснил Чуркин и вошёл в цирюльню, на окне которой были вывешены парики.
Пожилой человек, одетый в сюртук, уже давно отжившей свой век, встретил посетителей и спросил:
– Вам постричься, что ли, нужно?
– Нет, вот два парика просили нас купить, покажите их нам.
– Любой выбирайте, – показывая на окно, ответил цирюльннк.
Чуркин начал разглядывать их и выбирать.
– Голова-то твоя, купец, маленько велика, видишь, ни один к ней не подходит, – заметил продавец.
– Стало быть, у вас все парики на одну колодку делаются?
– Вестимо, на одном болване, не сотню же их иметь; по твоей башке и не подберёшь, кудряв больно, вот подстричь маленько, тогда, пожалуй, и подойдёт.
– Я не себе покупаю, а по поручению, у того голова ещё больше моей.
– Закажите, к вечеру мы порасправим.
– Ну, ладно, делайте.
– А какие вам нужны?
– Один вот этот, рыжий, с плешиной, другой седого цвета, чтоб подлиннее волосы-то.
– Хорошо, будут готовы.
– Сколько будет стоить?
– Дорого не возьму, а задаточек соблаговолите.
Разбойник вынул пятирублёвку, отдал её цирюльнику и вышел.
– Кажись, хороши будут, – заметил Осип своему атаману.
– Сойдут, новенькие, а те, которые дома, порядком порастрепались.
– Значит, частенько они у тебя в работе были?
– Да, приходилось нередко в них щеголять; в такой сторонке жил, без них и показаться никуда нельзя было. Ну, да это что? Всё ничего, а вот, где мы с тобой ночевать будем сегодня? Об этом надо подумать, на улице приснаститься – дело не подходящее, холодно больно. Надо бы спросить, нет ли здесь какой гостиницы.
– Что ж, спросим вон у барина, который навстречу нам идёт.
Поравнявшись с молодым человеком с кокардой на фуражке, разбойник приподнял с головы свою шапочку и спросил:
– Позвольте узнать, где здесь гостиница?
– Какую тебе нужно, «Биржевую», что ли? У нас их две: другая «Александрия» называется, – сказал сударь, заломив при этом фуражку набекрень.
– «Биржевую», там наши земляки остановились.
– Немножко подальше, там спросите.
– Благодарствуем, – сказал ему Чуркин.
Человек с кокардой удалился.
– Видел, Василий Васильевич, «виснухи»-то какие у него с золотой цепью?
– Ты это про что говоришь?
– Часы у сударя больно хороши.
– Почему же ты их «виснухами» называешь?
– Такую им наши ребята в остроге кличку дали.
Разбойник поправил на голове шапочку, запахнул поплотнее полу шубы и ускорил шаги.