Вскоре по совершении в гостинице кражи, возвратился в номер Гаврила Иваныч, спокойно снял он с себя шубу, повесил её на вешалку и стал раздеваться, чтобы дать себе отдых. На дворе уже было светло, так что все находящиеся в комнате предметы можно было разглядеть. Взоры купца упали на комод, и он, к удивлению своему, увидел лежавший на нем косарь, которым душегубы взломали замок у казнохранилища квартиранта. «Зачем это косарь-то сюда попал?» – подумал он и подошёл к комоду, ящики которого хотя и были задвинуты, но не плотно. «Уж целы ли мои денежки?» – сказал он сам себе и без помощи ключа выдвинул ящик, в котором они хранились. «Нет, в целости», – смотря на бумагу, в которой был завернут капитал, добавил он, но, развернув свёрток, и не найдя в нем радужных, он схватился за голову и закричал: «Карауль! Меня ограбили!» – выскочил в коридор и поднял тревогу. Сбежалась прислуга гостиницы и, не понимая в чем дело, спросила у постояльца:

– Гаврила Иваныч, кто и где вас ограбил?

– Здесь, у меня в номере ограбили! – вопил он, бледный как полотно.

– Да что у вас унесли? – допытывалась прислуга.

– Восемь тысяч денег из комода украли!

Прислуга пожала плечами, поглядела на постояльца и подумала, что он до «зеленого змия» допился и орёт незнамо что.

А с Гаврилы Иваныча от такой беды и хмель соскочил.

– Когда же это случилось? – спрашивали у него, заметив, что он в своём рассудке.

– Сегодня ночью, в моё отсутствие, – ответил он и залился слезами.

– Где у вас лежали деньги? – спрашивала перепуганная таким заявлением прислуга.

– В комоде, – ответил обворованный купец, входя в свой номер.

Приступили к осмотру и нашли, что замки у двух ящиков были сломаны валявшимся тут же косарём, и начала раздумывать, откуда могли пробраться воры.

– Замок у дверей в то время цел был, когда вы их отпирали?

– Да, цел.

«Да уж не из соседнего ли номера проникли сюда злоумышленники?» – подумали гостиничники и попробовали соединяющие номера двери.

– Нет, двери в целости находятся, – заявили они и послали за полицией.

Она не замедлила явиться и приступила к дознанию, Гаврила Иваныч передал ей своё горе и сказал:

– Что же мне теперь делать? Остаётся только руки на себя наложить! Я ограблен, разорён вконец.

– Да позвольте, деньги у вас в чем заключались?

– В сто рублёвых кредитных билетах, – отвечал постоялец.

– На кого же вы имеете подозрение в краже их?

– Я и сам не знаю.

– Скажите, пожалуйста, – обратились полицейские к заведующему гостиницей, – в соседнем номере жильцы имеются?

– Да, есть, какой-то купец с прислугой в нем остановился.

– Откуда он и как его зовут?

– Не знаем-с.

– Разве паспорт его не прописан?

– Нет, да и порядка у нас такого не заведено, чтобы с жильцов паспорты требовать.

– Узнайте, номер его отперт?

– Нет, заперт, – ответил коридорный. – Спят, должно быть, – прибавил он.

– Потрудитесь разбудить, – сделала своё распоряжение полиция.

Два коридорных начали стучаться в дверь квартиры, в которой жил разбойник с своим подручным, но ответа не было.

– Ну, что, откликаются? – выйдя в коридор, спросил один из полицейских.

– Нет, молчат.

– Стучите шибче.

Начали бить в двери, но всё было бесполезно.

– Следовательно их нет, ломайте дверь.

Коридорные не трогались с места.

– Чего же вы стоите? Что приказано, то и делайте! – зыкнул на них полицейский.

– Ваше благородие, зачем же ломать, когда можно отпереть, – у нас все замки одинаковые, – заметил приказчик гостиницы.

– Как одинаковые?

– Так, хозяин распорядился: один ключ если и затеряется, другим, мол, можно будет отпереть.

Полицейские переглянулись между собою, сделали гримасу и приказали принести ключ, которым и отперли двери номера.

Войдя в него, они, конечно, никого там не нашли; жильцы оставили на память о себе новенький небольшой чемодан, в котором кроме грязного белья ничего не оказалось. Осмотрели дверь соединяющего номера и нашли её запертой.

– Это их работа! – заявили полицейские.

– Как же они могли проникнуть из этого номера в соседний? – спросил приказчик гостиницы.

– Так же точно, как и мы вошли сюда, отперли ключом двери, взломали комод, взяли деньги, заперли двери и ушли, – ответили ему.

Приказчик пожал только плечами и не отвечал.

– Какие они из себя были?

– Один чёрный, высокий, с курчавой головой, одетый по-русски, а другой рыжий, страшный, в полушубке, – был ответ.

– Давно ли они из гостиницы вышли?

Приказчик поглядел на коридорных, как бы спрашивая ответа, но те молчали.

– У вас спрашивают, – обратился к ним полицейский.

– Мы не знаем, не слыхали, – сказали те.

– Ночью-то они здесь были?

– Так точно, мы их видели.

– Позовите сюда швейцара!

Вошёл швейцар и рассказал, что постояльцы оставили гостиницу на рассвете.

– Куда же они пошли?

– Я не видал, кажись, из дверей направо поворотили.

Сделано было распоряжение послать городовых в поиски за ворами; солдатикам были описаны приметы воров и приказано было им обойти все притоны тёмных личностей, и служивые рассыпались по городу.

Отпустив городовых, полицейские приступили к дознанию и начали составлять протокол; первым спросили Гаврилу Иваныча.

– Это для чего же вы, ваше благородие, допрос-то с меня снимаете? – полюбопытствовал он.

– Нельзя же, порядок у нас такой, дело до суда дойдёт, – пояснили ему.

– Значит, огласка будет, все узнают, что меня обокрали?

– Да, и в газетах напечатают.

– Мне бы этого не хотелось. знаете, наше дело коммерческое. Узнают, и мне кредита никакого не будет.

– Для нас всё единственно, мы обязаны исполнить это по закону.

– Нельзя ли, ваше благородие, оставить эту музыку? Пропали деньги, так у меня, а не у вас, значит, и хлопотать вам нечего.

– Мы знаем, что знаем; спрашиваем вас, так отвечайте.

– Что же мне отвечать.

– Сами кто будете?

– Временный Ирбитский купец Гаврила Иванович Пчёлкин.

– Чем торгуете?

– Кожами и другими товарами.

– Сколько у вас денег украдено?

– Красненькая одна пропала.

– Как же вы сказали, что восемь тысяч рублей у вас унесли?

– Так, я… того… обмолвился.

Писавший протокол опустил перо, поглядел на Пчёлкина, покачал головой, посоветовался со своим товарищем и прекратил писание.

– Шутить с этим, Гаврила Иваныч, нельзя: глядите, после не раскаивайтесь, поздно будет.

– В чем мне раскаиваться-то? Меня же обокрали, а я и виноватым остаюсь?

– Если мы отыщем ваши деньги, то вы их не получите.

– Почему же так?

– А потому, что вы заявляете о краже у вас только десяти рублей.

Купец задумался, но через минуту сказал:

– Эх, да где наша копейка не пропадала, а восьми тысяч у меня не было, одну красненькую унесли.

Полицейские поговорили с приказчиком гостиницы, посоветовали ему переменить у номеров замки и впредь требовать у постояльцев паспорта для прописки.

– Старики наши таких порядков не заводили, да и нам не велели, – отвечал тот.

– Смотрите, можете и поплатиться за таковые упущения.

– Платимся и теперь. Не угодно ли, господа, по чашечке чайку? Раненько вас сегодня подняли, небось, ещё и не кушали.

– Да, не успели.

– A y меня и самоварчик готовь.

– Пожалуй, от чая грех отказываться, – согласились они и пошли в комнату приказчика.

Гаврила Иваныч, чтобы не навернуться опять на глаза полицейских, поторопился убраться из гостиницы и переселился в домик своей возлюбленной Прасковьи Максимовны.

В это утро Калистратыч встал ещё засветло, напился со своим компаньоном чаю и порешил отправиться с ним на розыски своего недруга.

– Обойдём сначала все постоялые дворы, а потом понюхаем и по гостиницам и, вероятно, найдём его, – сказал он.