— Я ушел, чтобы обеспечить тебе возможность возвращения Джесса. Чтобы дать вам обоим шанс на жизнь, которую вы заслуживаете. Я держался поодаль, потому что так поступить было правильно. Ты была нужна Джессу. А я облажался, Дэйзи. Я был ебанутым уже тогда, когда ты со мной познакомилась. И я не собирался исправиться в скором времени. Я так долго шел по этому пути, что он стал единственным мне понятным. А потом все закончилось. И я растерялся. Когда ты живешь местью так долго, а потом достигаешь ее, тебе кажется, что должен чувствовать себя невероятно. Так и есть, но на короткий миг. Но когда это чувство проходит, ты чувствуешь себя потерянным. Стремиться больше не к чему, остаются только воспоминания о прошлом.

— У тебя была я. — Ответ выходит более надломленным, чем я хочу. Я обнимаю себя руками в защитном жесте.

Он проводит рукой по своим коротким волосам.

— Я не был хорош для тебя. Я облажался. Я погружался на дно и только лишь утянул бы тебя за собой. Тебе нужно было сосредоточиться на Джессе. И впервые в своей ебаной жизни я хотел поступить правильно. А для меня правильным было уйти.

— Но на три года, Кас... — Мои слова вылетают, потому что я не знаю, что ещё сказать.

— Чтобы добраться туда, где я должен был быть, у меня ушло много времени.

— И где это?

— Это был путь к тому, чтобы стать мужчиной, которого ты заслуживаешь.

— А ты им стал?

Его взгляд встречается с моим.

— Не думаю, что когда-нибудь буду тебя достоин, Дэйзи. Ни один из мужчин не будет. Но сейчас я ближе к этому, чем раньше, и с меня хватит жизни без тебя. Я ждал, пока Джесс станет мужчиной. Будет в состоянии стоять на своих собственных ногах. Теперь он в университете. А я пришел заявить свои права на то, что всегда было моим.

— Но что, если я больше тебя не хочу?

На его лице мелькает вспышка паники, но через наносекунду он с ней справляется и возвращается к своей обычной самоуверенности.

— Тогда я зависну здесь и буду вытягивать из тебя дерьмо всеми этими романтическими жестами, пока ты не полюбишь меня снова.

— Кас, которого я знала, романтиком не был.

— Кас, которого ты знала, был хреном.

— Придур-Кас.

Я ухмыляюсь, а он смеётся. Мне нравится этот звук.

— Не знаю. Мне вроде как нравился старый Кас. Что, если мне не понравится эта новая, усовершенствованная версия?

— Ты не узнаешь, пока не позволишь ему попробовать... дай мне попробовать.

Он проходит по магазину, обходит прилавок, пока не останавливается напротив меня.

Он тянется и берет меня за руку, я ему позволяю.

Моя кожа кипит, все тело пробуждается к жизни после долгой спячки.

— Дай мне шанс показать тебе, какой замечательной теперь может быть жизнь со мной. Позволь мне любить тебя. Позволь ухаживать за тобой.

Вспышка моих более ранних мыслей — о том, чем он занимался все то время, что был вдали от меня, — прорезает мои мысли, заставляя ощущать холод внутри.

Я отнимаю свою руку и обнимаю себя снова, словно в защитном жесте.

И он даже не утруждает себя сокрытием боли на своём лице.

— Чем ты занимался все это время? — тихо спрашиваю я.

— Немного побыл в Греции со своими родителями. Они уже переехали туда навсегда. А потом чуток попутешествовал.

Его темные глаза не прерывают контакта с моими.

Но все, что я могу видеть — это прекрасные места и красивые женщины.

Кас с другими женщинами.

— Там никого больше не было. — Мягко говорит он, будто читая мои мысли. — Как мог кто-то быть, если я был влюблен в тебя?

Был.

— Все еще влюблен.

Он подходит ближе и заключает мое лицо в свои ладони. Я моргаю. Мое сердце делает кувырок в груди. Во рту сухо, а кожа в тех местах, где он прикасается, горит.

— Я люблю тебя, Дэйзи. Я любил тебя все три года. Я хочу быть с тобой и сделаю все, чтобы это случилось.

— Что, если у меня есть кто-то другой? — Я отступаю, и его руки падают по бокам. — Ты просто приходишь сюда, как ни в чем не бывало, и говоришь, что хочешь меня вернуть, воображая, что в моей жизни никого нет. Ладно, вообще-то, у меня может быть парень.

Я бешусь от того, что он даже не спросил. Что он вообразил себе, что я настолько ничтожна, чтобы после него двигаться дальше. Что я до сих пор одинока.

Ну и что, что на самом деле это правда?

Тот факт, что он просто предположил такое, выводит меня из себя.

И еще, откровенно говоря, я хочу реакции от него. Мне хочется вывести его из себя.

Не спрашивайте почему, потому что единственный ответ, который я могу дать, — это потому что я девочка. Я сбита с толку, мне больно, потому что его не было так долго. Но я счастлива его появлению. А между всем этим я чувствую массу других эмоций.

Он не реагирует. Он просто пялится на меня и спрашивает спокойным голосом:

— А есть кто-то еще?

Мое лицо мгновенно вспыхивает, потому что теперь я должна дать ему отрицательный ответ. Он узнает, насколько я ничтожна, и винить в этом мне стоит только себя. Затем я замечаю, что он не реагирует. Кас, которого я знала, среагировал бы. Может, он на самом деле изменился?

Или, может...

— Ты не уточнил о присутствии кого-либо еще, потому что уже знал, что никого нет и не было за все время твоего отсутствия. Я права?

Ему даже недостает благородства выглядеть пристыженным.

Он просто снова подходит ко мне и кладет ладони на мое лицо, которое всегда им принадлежало, заставляя меня поднять глаза и встретиться с его взглядом. Он заглядывает глубоко в мои глаза.

— В моей жизни не было решения более тяжелого, чем уход о тебя. Единственное, что помогло мне сделать это — мысль о том, что я оставляю тебя не навсегда. Дэйзи, я, возможно, отпустил тебя тогда, но недалеко. И, честно говоря, если бы я унюхал другого парня, ошивающегося рядом, мне пришлось бы нарушить данное мной самим обещание оставаться в стороне, пока Джессу не исполнится восемнадцать, и тогда бы я приехал сюда, разбил бы парню лицо, забрал бы тебя в свой дом и никогда не отпустил.

Что ж... дерьмо.

И что я должна сказать на это? Неуверенная, я поступаю так, как делаю всегда, когда меня ставят в тупик. Шучу.

— Стоит ли мне полагать, что твое преследование все еще идет полным ходом?

В его глазах вспышки и улыбка. Я качаю головой, борясь с улыбкой. Мне правда не стоит смеяться прямо сейчас. Потому что это не смешно.

— Скажи откровенно: как тебе удавалось следить за мной, если ты даже не был здесь, когда путешествовал по миру?

Его брови сходятся вместе.

— Я не говорил, что путешествовал по миру. Я сказал, что немного побыл в Греции, а затем немного попутешествовал.

— И где ты путешествовал?

Намек на что-то, чего я не совсем понимаю, мелькает в его глазах.

— Почему ты хочешь это знать? — спрашивает он.

— Потому что выглядишь ты так, словно тебе есть что скрывать, а я хочу знать, что именно.

— Ладно, — он прочищает горло, — я был в Греции. Потом я не был... я был здесь... путешествуя туда и назад между Весткоттом и Лондоном.

Несмотря на то, что он прочистил горло, голос получился хриплым.

И глаза мои увеличиваются до размера тарелок.

— О, Господи! Все это время ты был здесь! — Я отступаю, обалдевшая и пронизанная болью.

Чувство такое, словно он предал меня, хотя я не понимаю, как именно.

Он следует за мной и кладет руки на мои плечи.

— Не все время. Я на самом деле ездил в Грецию. И пробыл там шесть месяцев. А затем вернулся.

— Ты пробыл здесь три года! Господи, Кас. — Я качаю головой.

— Я оставался вдали так долго, как мог. Так долго, сколько времени мне понадобилось, чтобы ровно держать голову. Затем я вернулся домой. Я хотел быть ближе к тебе. Раз уж я был вынужден ждать, пока ты станешь моей, я собирался быть как можно ближе к тебе все это время.

— Боже... — Выдыхаю я, глядя на него. — Не знаю, стоит ли мне быть шокированной от того, что ты постоянно следил за мной последние три года, или проникнуться эмоциями от того факта, что ты не мог держаться от меня подальше?