— Вопросы могут быть разные. В том числе и хамские. Могут спросить, к примеру, любовники ли мы, каков я в постели, вполне могут спросить о размере моего… гм…

Рене оживилась:

— А ты знаешь свой размер? Ты мерил? Линейкой?

— Иди в баню.

— Тебе же нечего стесняться. Я честно скажу, что в постели ты — настоящий ураган, что размер у тебя преогромный и что тебе даже меня надувать приходится, чтобы…

— Уймись, — расхохотался он. — Ничего им говорить не надо, и тем более — честно. Я тебя просто предупреждаю, что от них можно ждать всего, в том числе и откровенного хамства. Среди журов, конечно, большинство — представители серьезных спортивных изданий, которые до такого не доходят, но и эти стараются разузнать побольше про личную жизнь спортсменов — рейтинг никто не отменял. Особо хамских вопросов они не задают, берегут свою репутацию. Но вот именно они будут говорить со мной. К тебе полезут исключительно таблоиды.

— Ужас, — сказала девушка. — А они-то как, понимают «без комментариев»?

— Могут сделать вид, что не понимают. Да не переживай ты так, никто тебя ловить в отеле не будет. Они вокруг банкета будут ошиваться, даже те, кто не аккредитован. Чтобы тебе спокойнее было — не выходи никуда, ужин закажи в номер. Потерпишь?

— Да конечно, потерплю.

— Как только вернемся домой, обязательно поужинаем вместе. Заметано?

— Да. Я хочу для тебя готовить.

— Да? Я имел в виду пойти куда-нибудь.

— Нет. Дома. Только ты и я. Голые и при свечах.

— Терпеть не могу свечи.

— Правда? Я тоже, — засмеялась она. — Тогда голые и при ярком электрическом свете.

Он расхохотался в ответ:

— Ну так даже лучше.

Рене ластилась к нему, как сытый котенок, терлась лбом, виском и щекой о его грудь, жмурилась от удовольствия:

— Я для тебя приготовлю свой фирменный филе миньон. С грибами.

— Обожаю филе-миньон с грибами. — А я обожаю тебя, — прошептала она, и он внутренне замер. «Не надо меня обожать, малыш… я так не хочу причинять тебе боль…»

Цифры на часах светились зеленым в темноте. 2:18… 3:05… сколько можно? Почему человек, проведя такой насыщенный, активный, переполненный переживаниями и эмоциями день, может лежать без сна до трех часов ночи? И какого черта вообще? У него никогда в жизни не было бессонницы. Почему именно сегодня?

Завтра утром вставать и ехать домой. Четыре часа за рулем, надо выспаться!

День вчера выдался просто на славу. Сначала эта нервотрепка в стартовом городке. Потом дикая борьба с ледяной, тающей прямо под лыжами трассой. Безумная эйфория победы. Затем — короткий, но сногсшибательный секс на переднем сиденье тесной машины, которую потом пришлось вытаскивать из сугроба. Едва ли не самое тяжелое за день — поиск проката костюма, покупка рубашки, ботинок… Пресс-конференция, на которой он впервые в жизни по-настоящему понял, на что способны репортеры, особенно видя перед собой такого скрытного человека, как он. Это была просто бойня, но он вышел победителем — ничего лишнего не сказал, Рене не сдал (коротко пояснил, что она его девушка, и этим все сказано). Потом банкет, на котором пришлось серьезно разговаривать с некоторыми нынешними и потенциальными спонсорами, при этом уворачиваясь от неприкрытого любопытства Руди Даля (который наивно полагал, что может развести Ромингера на откат). Отто мог бы гордиться собой — ему удалось отжать у Россиньоля серьезное изменение условий действующего соглашения. В этом ему здорово помогли представители Хэда и Фишера, которые были готовы чуть ли не на месте подписать с ним спонсорское соглашение и предлагали довольно серьезные деньги. Отто не спешил сообщать всем кругом, что его вполне устраивает Россиньоль. Наоборот, он так внимательно слушал представителя Хэда, так успешно с ним торговался, что у директора по маркетингу Россиньоль не выдержали нервы, и он на свой страх и риск превысил свои полномочия, удвоив сумму премиальных и приняв требуемые швейцарцем призовые. Потом он вышел из зала звонить руководству, утирая пот со лба и недоумевая, как может двадцатиоднолетний спортсмен быть настолько жестким переговорщиком? Он, по идее, не должен и знать-то такие слова, как маржинальность, а ведь знает, щенок, и даже употребляет вполне к месту! Коммерческий директор фирмы «Дорелль», производящей шлемы и защитные щитки, шарил по карманам, не зная, за что хвататься вперед — за сигареты или за успокоительное: он тоже впервые столкнулся с неотразимым сочетанием ромингеровской бульдожьей хватки и жадности до денег. Потенциальным спонсоры, о контрактах с которыми Ромингер еще вчера не мог и мечтать — Каррера, Лонжин, Леки и, главный из всех, Ауди — буквально ели у него с руки, каждый из них должен был в течение недели приготовить первые предложения и выслать их в Цюрих на его домашний адрес (Уж ясное дело, не на ФГС — Руди, конечно, притих, но наверняка не сдался!) Да, Отто мог с полным основанием гордиться собой — сегодня он сделал огромный шаг к настоящему богатству, к которому он так стремился. К богатству, которого он добился бы не благодаря собственной внешности или папиным возможностям.

А после банкета… Он чуть улыбнулся. Рене выполнила все свои обязательства по награде за победу. Ее руки…ее губы… ее тело. Это было что-то потрясающее. На кровати. В ванне. На полу. Пять потрясающих, ураганных заходов — один раз он даже вспомнил про резинку.

Почему он не взял ее с собой на банкет? Причин было много. Не хотел подставлять ее под прицельный огонь репортеров. Сомневался, сумеет ли дать ей правильный инструктаж на случай, если ей таки попытаются подсунуть диктофон под нос. Знал, что их роман долго не продлится — так что нет смысла ее светить лишний раз. Правильные соображения. Но были также свои причины взять ее с собой — и обе дурацкие. Во-первых, лишний раз подтвердить ее статус (будто мало было неосмотрительных объятий и поцелуев на стадионе после финиша!) и во-вторых, самое неприятное — ему просто не хотелось с ней расставаться. Ему нравилось быть с ней, и дело не только в сексе. С этой девчонкой ему было просто хорошо.

Почему раньше такого не было ни с кем и никогда? Ему казалось, что и секс с ней был какой-то исключительно яркий, острый, обалденный. Но ведь ему нравилось и просто говорить с ней (именно поэтому он выболтал ей столько про себя, хотя и приходилось привычно утаивать очень многое) и гулять, и ходить по ресторанам, и смотреть вместе телик, и спать в обнимку, а уж дразнить ее — просто ни с чем не сравнимо. Она так забавно реагирует. Всему верит, а иногда дразнится в ответ — и это еще веселее. Правда, такая забавная девчонка эта Рене Браун. Он совершенно не готов с ней сейчас расставаться. Ну никак. Вот через неделю будет слалом в Кран-Монтане — может быть, тогда все и получится. Слалом ему надо немного подтянуть, будет просто не до нее. А пока они несколько дней проведут в Цюрихе, вместе. Только нельзя забывать про предохранение. Это его обязанность и его ответственность. До сих пор он ни с одной девушкой не забывал о безопасности. А сейчас почему-то допускает непозволительное легкомыслие.

Приняв эти полезные и правильные выводы, он заснул.

— Мне просто не терпится получить ящик пива! — Ноэль широко улыбнулся. Рене вспомнила, что им с Отто уже один ящик должна Макс — за вчерашние зеленые отрезки. Она выжидательно посмотрела на Отто — пора подбивать результаты пари?

Они сидели за столиком в ресторане отеля. Их вещи были уже собраны и ждали в вестибюле, номера они уже сдали. После завтрака Ноэль вместе с всей сборной Франции отправится в Инсбрук в аэропорт, Отто и Рене поедут в Цюрих на машине.

— Не раскатывай губу, — сказал Отто и зевнул. — Я вот сам думаю, куда я дену столько пива? Рене вчера в процессе тоже умудрилась ящик отжать.

— Ну и хорошо — будет чем со мной рассчитаться, — ухмыльнулся Ноэль. Оба понимали, что абсолютного выигрыша нет ни у одного из них — кто же мог знать, что Эйс вылетит с трассы.