— А что есть? Да ладно, без разницы, чего угодно, но только побольше, — Рене прижалась к его плечу. — Ой, я такая голодная.

— Хорошо, — сказал Отто в трубку. — Давайте 2 цезаря, 2 гратина, на десерт 2 штруделя с ванильным мороженым, бутылку вина на ваше усмотрение. Наверное, гратин долго ждать, да? Хорошо, тогда салаты принесите сразу, пока мы их съедим, наверное, и гратин подойдет? Кстати, а эти у вас есть? Забыл название. Итальянское блюдо, маринованное мясо, обычно с салатом руккола. Точно, карпаччо, вот и его тоже 2 порции. Хорошо, спасибо, ждем.

Рене засмеялась:

— Я, конечно, просила побольше, но не настолько же.

— Ничего, съедим, — беззаботно ответил Отто и вылез из кровати. Вот тут наконец Рене смогла насладиться зрелищем своего возлюбленного с тыла. Широченные сильные плечи, загорелая спина, аккуратные мускулистые ягодицы, длинные ноги. И волосы — золотисто-русые, чуть волнистые, роскошная грива ниже плеч. Жаль только, что он не дал вдоволь налюбоваться, исчез в ванной. Она услышала шум душа.

Они даже не заметили, как прикончили салаты и выпили почти полбутылки вина. Действительно здорово проголодались. Потом Рене блаженно откинулась на подушки:

— А здорово, что ты попросил салаты сразу принести.

— Я просто знаю, что гратин долго готовить, даже из полуфабриката.

— Я понятия не имею, что это еще за гратин.

— Грубо говоря, это курица с луком и рисом.

— Звучит не очень.

— Ничего, попробуешь — поймешь. Это очень вкусная штука, если, конечно, правильно приготовить.

— Да ладно, — рассмеялась Рене. — Будто ты знаешь, как его готовить?

— Еще бы нет! Чтоб ты понимала, я еще и умею его готовить.

Рене удивилась. Она тоже умела готовить, но без особых изысков. Ну, мясо, ну, рыба или птица, но все из минимума ингредиентов и по простым, быстрым рецептам. Разумеется, она умела, она же жила то одна, то с братом, который кушать любил, а готовить, между прочим, не умел. Она недоверчиво улыбнулась:

— Интересное хобби для крутого мужика.

— Вовсе не хобби. Я всегда сам для себя готовлю. Если уж на то пошло, крутому мужику надо есть нормальную еду, а на рестораны каждый день — никаких штанов не хватит.

— Так ты один живешь?

— Да.

— Ну вот, еще один… — пробормотала Рене. — Почему это? В нашем возрасте еще мало кто может себе позволить жить отдельно.

— Я могу, — сухо ответил Отто и потянулся за сигаретами.

— Но где твои родители?

— Не в Цюрихе.

— А где же ты рос?

— Где я только не рос.

— А ты давно живешь один?

— Как сказать.

— Какой ты скрытный, — разочарованно вздохнула Рене. — А мы с Арти тоже живем одни, Отто. Уже три года.

Он щелкнул зажигалкой, вальяжно откинулся на подушку и поставил пепельницу себе на живот, сдержанно сказал:

— Да, вроде я что-то слышал… Трастовый фонд и что-то в этом роде.

— Ну да. Это от бабушки. Папа умер очень давно, мама вышла замуж за какого-то мужика на Майорке, который не захотел воспитывать чужих детей. Поэтому мы росли с бабушкой. Она умерла три года назад.

Отто курил, лениво выдыхая дым, Рене сидела с ногами на кровати, закутавшись в халат, от нее не укрылось то, что он слегка нахмурился:

— Так ваша мать жива и здорова? Просто бросила вас?

— Ну… я никогда не думала о ней так, что она бросила. Я не знаю, как так вышло, что ее муж не знал о нас до свадьбы. Ну а потом… наверное, она так любила его, что…

— Бред, — Отто сердито затушил сигарету. — Бросить своих детей ради мужика?

Ого, как это его зацепило! Вот не ожидала. Почему?

— Если ты считаешь, что мать не может так поступить, как твоя отпустила тебя в другой город?

— А я ее не спрашивал, — холодно ответил он.

— У вас плохие отношения?

Отто вздохнул, отставил в сторону пепельницу, потянулся к ней и мягко, но решительно забрал у нее бокал с вином. Распустил пояс ее халата, с удовольствием оглядел ее тело:

— Какая красивая девочка.

Ей такое иногда говорили раньше (хотя чаще все же называли, черт подери, изысканной), но комплимент именно от Отто Ромингера оказался особенно дорог. Она чуть улыбнулась и потянулась к нему, чтобы размотать полотенце, которое он обернул вокруг бедер после душа. А потом встала на колени, чтобы убрать с кровати поднос с тарелками. Отто потянулся к ней, и через несколько секунд они стояли на коленях друг перед другом на постели совершенно голые. Им уже не хотелось болтать, Рене тут же выкинула из головы, что он использовал секс, чтобы прекратить неудобный для него разговор — она попросту не понимала, что он не хотел рассказывать ей ничего про свою жизнь, ведь он был не более чем ее мимолетным любовником, и ни о каких «жили счастливо до конца своих дней» тут речи идти не могло. Он поднял руку, легко и ласково прикоснулся к ее соску, и она почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло… Откинув голову назад и закрыв глаза, она подняла руку к его лицу и начала исследовать его наощупь, как слепая. Его длинные ресницы щекотали ее ладонь, когда она гладила его лоб и висок, потом провела пальцем по его носу — наощупь он был не таким прямым, как на вид, видимо был сломан когда-то. Она подумала, что ничего о нем не знает, несмотря на все свои попытки расспросить о чем-либо. Его подбородок, твердый и чуть колючий после бритья. Продолжая ощупывать его тело, она подалась к нему, чуть склонив голову к плечу, и ее приоткрытые губы нашли его рот. Их губы соединились, как детали паззла, поцелуй был великолепен — страстный, настоящий, захватывающий. И долгий. Продолжая целовать его, она провела рукой с его виска на волосы — густые, длинные… Шея, ключица, плечо… потом ее рука скользнула на его грудь. Что она задумала? Интересно. Отто чуть улыбнулся, продолжая целовать ее. Он мог бы легко перехватить инициативу, но ему хотелось дать ей поиграть, а самому посмотреть, что будет дальше. Она почувствовала губами его улыбку, этот невозможный задира опять над чем-то веселился. Ладно-ладно, Ромингер, веселись, что с тебя взять. Она отстранилась от его поцелуя, опустила глаза на его тело, чтобы не только ощущать, но и видеть всю эту красоту. Не представляла никогда, что мужчина может быть настолько красив. Особенно такой физически сильный мужчина. Но, даже понимая, что он в любой момент может скрутить ее в бараний рог, она знала, что он не причинит ей вреда. Да, он был опасен, все ее инстинкты твердили об этом… но в другом смысле.

— Отто, — прошептала она.

— Что? — он улыбался одними глазами. Дразнящая, ехидная и откровенно похотливая улыбка.

— Хочу тебя, — прошептала она, впервые в жизни и говоря, и думая это.

— Серьезно?

— Серьезно.

— Хочешь — бери, — Очередная ракета взмыла в зенит и взорвалась языками пламени. Рене просто ахнула от невероятного, незнакомого прежде ощущения. Она протянула руку, раздумывая, к чему ей бы хотелось прикоснуться прежде всего.

Ко всему ему. Она хочет его целиком, всего сразу, и прямо сейчас. Но, раз уж у нас тут есть такой любитель поиграть, может, и ей не стоит так сразу делать все, чего он ожидает?

— И можно тебя трогать? — уточнила она.

— В любых местах, — великодушно разрешил он.

— Спасибо, — Она подняла руку, помедлила еще чуть-чуть и прикоснулась к его локтю. Его усмешка стала еще более заметной:

— Ну и выбрала. Малыш, ты меня убиваешь.

— Ты сам разрешил в любых местах.

— Ах, да, — фыркнул он. — Может, ты просветишь меня, что ты надеялась найти на локте?

— Я хочу знать все твои чувствительные местечки, — пояснила она. — Потому что ты мои уже знаешь.

— Ну, детка, на локте ты точно ничего такого не найдешь.

— Да? — с сомнением спросила Рене. — Можно проверить?

Взяв его за руку, она повернула ее ладонью вверх и ласково прикоснулась губами к внутреннему сгибу локтя. Он едва заметно вздрогнул, и тогда она заскользила вниз, к запястью, к ладони, задерживаясь по пути.