Это просто — нужно перестать морочить себе голову и пойти к врачу. Подтвердить точно, что она беременна. Но… тогда придется принимать какое-то решение. Конечно, умная женщина решила бы все как надо. Что детей надо заводить правильно, разумно, своевременно. Что в ее жизни будет правильный, разумный и своевременный мужчина, от которого она когда-нибудь родит правильного, разумного и своевременного ребенка. А этот — о чем говорить. Однозначно не своевременный. Значит, надо пойти и избавиться от него. Сделать правильный, разумный и своевременный аборт. Понять и смириться, что ребенок от бесконечно любимого мужчины не должен появиться на свет. Этот самый мужчина тогда говорил, что не оставит ее наедине с последствиями. Ну, так надо просто пойти в больницу, выяснить срок беременности, потом позвонить ему. Взять да набрать номер и сказать «Отто, я беременна». Проще простого. Он, разумеется, тут же приедет, отвезет ее в дорогую клинику, оплатит операцию, пребывание в палате. И вот так просто все кончится. Можно будет забыть и любимого, и его ребенка, и начинать ждать того самого разумно-своевременного. Умная женщина, без сомнения, поступила бы именно так. Но умная женщина и Рене Браун, видимо, родились под разными звездами (можно даже сказать — рядом не валялись).

Рене тянула с походом к врачу, сама не понимая почему. Иногда она просто боялась необходимости принимать решение, иногда всерьез переживала, что услышит, что у нее не беременность, а какая-нибудь банальная дисфункция, а иногда подсознательно хотела тянуть время до того, когда срок будет слишком большой для аборта (сколько это? 4 месяца? Меньше?) И вот теперь Артур догадался. Пока он не вытянул из нее правду, но сколько еще она сможет скрывать? Значит, в ее жизни появится еще одна сила, с которой надо считаться. Брат непредсказуем. Как он поступит? Что ей делать? Господи, если бы было с кем посоветоваться. Приятельницы в универе? Да ну их, у одних только шмотки да тусовки на уме. У других — сплошь высокие материи, мертвые поэты в голове, услышав о беременности, или спросят, что это такое, или упадут в обморок, а, придя в себя, предложат носить алую букву «А» на груди^[2]. Макс? Исключено. Тут же скажет Артуру или, хуже того, Отто. Ну почему у нее нет мамы?

Рене просто не вынесет, если и брат, и бывший любовник начнут давить на нее и требовать, чтобы она сделала аборт. Может быть, ей стоит просто тихо исчезнуть из Цюриха. Наврать что-нибудь про специализацию, стажировку, или про то, что ей предложили работу, и испариться в пространстве, тихо снять квартирку где-нибудь в другом городе или за границей, спокойно выносить и родить малыша.

Она что, всерьез это? Собралась рожать? Одна?

Именно так. Собралась. Любимый бросил ее, но оставил самое дорогое, что мужчина может подарить женщине. Своего ребенка, часть себя. Она просто не сможет убить его, отказаться от этого чудесного подарка. Конечно, неизвестно, что бы она запела, не будь у нее этого трастового фонда, благодаря которому она не бедствует и никогда не узнает, каково это — одной растить ребенка, не имея ни жилья, ни денег. Но, скорее всего, это ничего бы не изменило, да она и понятия не имеет, не перекроют ли ей кран, узнав о том, что она, незамужняя, забеременела. По крайней мере, жилье у нее есть свое, это уже хорошо. И не будет она убегать никуда и прятаться в чужих городах, как все та же трусливая, малодушная мышь. Никакая она не мышь. У нее хватит силы характера, чтобы отстоять своего ребенка. Пошли они все… Пришла пора прощаться с детством — становиться взрослым человеком, принимать решения и стоять за то, что тебе дорого.

Рене решительно перелистала телефонный справочник и нашла телефон ближайшей клиники, где принимает врач-гинеколог.

Дальше все складывалось удачно — ее соединили с кабинетом доктора Ингрид Эльке, сестра предложила подъехать к одиннадцати часам. Как раз есть время умыться, одеться и доехать.

С одеждой возникли проблемы. Пришлось надеть самые узкие свои джинсы и проткнуть в ремне еще одно отверстие сантиметров на 5 раньше предыдущих. Раньше она мечтала иметь талию потоньше. Вот теперь пожалуйста, только почему-то хорошо выглядеть она не стала. Чересчур худая. Ребра можно было пересчитать и раньше, но теперь… Ничего хорошего. И где там ребенок помещается, в этой впалой яме, которая у нее теперь находится между бедрами и грудью? Отто когда-то с ума сходил от ее животика, который тогда был такой ровный, плоский и гладкий. Теперь, наверное, и смотреть бы на нее не захотел.

— Ты куда-то собралась? — спросил Артур, выходя из кухни, где он, видимо, заканчивал завтрак. Ее замутило от запаха свежего кофе. А раньше это был один из ее любимых ароматов. Она постаралась справиться с тошнотой, пожала плечами, мол, куда-то собралась, кто знает, куда.

— Я могу поехать с тобой. Отвезти. Не дойдешь еще сама. — Артур подошел ближе, пристально глядя ей в глаза. Она нагнулась, чтобы застегнуть ботинки, перед глазами взорвался рой черных мушек. Боже, она сейчас потеряет сознание. Распрямилась, справляясь с обморочной дурнотой, пробурчала кое-как:

— Не надо. Я такси вызову.

— Ну, как хочешь. — Он вернулся на кухню. Рене спустилась на лифте и поймала такси.

Ветреный, пасмурный день навсегда отпечатался в ее памяти. Снежинка на рукаве ее синей куртки. Салон такси-мереседеса, водитель со славянским акцентом. Он спросил ее «Куда едем, кохана?» и она не знала, что это означает. Пет Шоп Бойз по радио. You pay my rent. Вот клиника. Монстеры и орхидеи в коридоре. Мятная конфетка из вазочки для тех, кто ждет вызова, помогла немного облегчить тошноту. В приемной никого не было. Потом из кабинета вышла беременная женщина, и сестра выглянула и пригласила Рене.

Девушка вошла. После короткого обмена с сестрой несколькими фразами насчет страховки, она села на стул перед столом доктора.

Доктор Эльке, моложавая сорокалетняя блондинка, поинтересовалась:

— Что вас привело к нам?

— Задержка. Я… думаю, что беременна.

Несколько уточняющих вопросов, доктор была немного удивлена. Эта 19-летняя девушка была вроде бы рада своей беременности, что обычно бывает в гораздо более зрелом возрасте. 19-летние называют это «залетом» и спрашивают про аборт. Эта сразу заявила, что хочет ребенка и надеется, что все пойдет хорошо. Впрочем, девушка настолько худая, что у нее может запросто быть аменорея.

— Ну что же, давайте проверим. Пройдите с сестрой. Карен, кровь на ХГЧ.

Рене прошла в соседнюю комнатку, сестра взяла у нее кровь из вены и предложила лечь на кушетку. Около кушетки стоял какой-то телевизор или компьютер, Рене не поняла.

— Что это?

— Ультразвук. Доктор посмотрит вас.

Прошло всего 5 минут, и Рене окончательно попрощалась с детством. Всего пять минут неистового сердцебиения, вспотевших ладоней и головокружения от страха, довольно неприятный осмотр, и доктор произнесла:

— Да… вы беременны. Плодное яйцо закрепилось правильно, сердцебиение плода определяется, размеры соответствуют сроку восемь недель. Карен, что с анализом крови?

— ХГЧ соответствует сроку от восьми до десяти недель.

Боже мой, невероятно… Малыш. У него уже даже бьется сердечко, у такого маленького! «Отто, мы с тобой зачали человека, у которого уже бьется сердце». Наверное, она должна была бы испугаться, напрячься по полной программе, ну хотя бы задуматься, заказать выписку с банковского счета, достать калькулятор, взвесить все за и против — как теперь ей быть, что делать, справится ли она… К черту. Вся ее депрессия куда-то улетела, как стая испуганных ворон, хлопая черными крыльями, Рене почувствовала, как почти против воли на ее лице расплывается широкая, блаженная улыбка. Счастье. Как я счастлива. Словно солнце вдруг выглянуло, пробив своими лучами темные свинцовые тучи и изменив все вокруг. Мой малыш. Мое сокровище, мое чудо, мое солнышко.

Рене внимательно слушала, что ей говорили, насчет диеты, витаминов, но никак не могла сосредоточиться, ее мысли были в полном беспорядке. Теперь она знает точно. И она приняла окончательное решение. Она оставляет ребенка. Он родится. У него не будет отца, но будет мать. Она никогда не бросит его, чтобы угодить новому мужу. Будто услышав ее мысли, доктор Эльке спросила: