– Ее сердце в порядке. Кровообращение в норме. Нет признаков тромбоза или приступа. Давление все еще низковато, но она просто мало ела и почти не пила, поэтому есть обезвоживание и потребность в отдыхе…

– Никакой готовки! – Сола топнула ногой. – Она сутки напролет стоит возле гребаной плиты… я говорила, чтобы она присела и позволила нам прислуживать ей. Какая же она упрямая!

Несмотря на быстрое зажигание, ее гнев вскоре утих, и за ним пришло сокрушительное облегчение, от которого Сола прижалась к Эссейлу.

Доктор Манелло кивнул.

– Она строго следует своим принципам, насколько я понял. И, слушайте, забегая вперед, ссылайтесь на меня. Скажите, что она должна вести себя правильно, иначе вы пригласите меня прочитать ей лекцию.

Сола положила руку поверх сердца, трепыхающегося в груди.

– Она чертовски сильно напугала меня.

– Думаю, она напугала саму себя. И я хочу, чтобы она осталась здесь на пару дней, чтобы убедиться, что мы ничего не пропустили.

– Хорошая мысль. Оставьте ее насколько нужно.

– Скажу, что она не запрыгает от счастья.

– Вот уж точно, – пробормотала Сола. – Но решать не ей.

Доктор Манелло сжал ее плечо.

– Ступайте к ней. Вам всегда рады здесь, звоните, если возникнут вопросы. Не тревожьтесь из–за капельницы. Мы восстанавливаем водно–солевой баланс. А мониторы просто отслеживают ситуацию. Завтра вечером я повторю несколько анализов, посмотрим, как обстоят дела. Но, повторюсь, пара дней под присмотром – вот мое желание.

– Так и поступим. Спасибо, Док.

– На здоровье.

Сола посмотрела на Эссейла.

– Я могу побыть с ней наедине? Покричать на нее пару минут?

Он поклонился.

– Разумеется. Я подожду здесь.

Поцеловав его снова, она как мстительница направилась к двери, широко раскрывая ее с четким желанием покричать… но потом, увидев хрупкую женщину на огромной кровати, Сола пошатнулась на ногах. И она обрадовалась, что доктор предупредил о капельнице и оборудовании. Не знай она этого, то поседела бы.

– Вовэ, ты остаешься здесь, – сказала Сола прежде, чем женщина успела открыть рот. – Сейчас же прекрати. Это приказ доктора и ты его выполнишь.

К слову о сердитом взгляде. Бабушка опустила брови так низко, казалось, она смотрела из–за жалюзи.

Но возражений не последовало. И, значит, не одна Сола испугалась из–за произошедшего.

Сола вошла внутрь и подтащила стул к больничной койке. Взяв руку вовэ, она улыбнулась.

– Я рада, что ты в порядке.

Раздалось ворчанье, а потом бабушка вздохнула.

– Я старее, чем думала.

– Я переусердствовала с долгим переездом. Прошу за это прощения.

– Я рада, что мы здесь. Оно того стоило.

Какое–то время они сидели в молчании. А потом бабушка закрыла глаза.

– Я умру, если ты не выйдешь за него замуж…

– Вовэ! Что ты такое говоришь!

Ее бабушка подняла одно веко.

– Если ты не выйдешь за него, это убьет меня, и моя смерть ляжет на твою совесть. Вот, что я хочу сказать.

Сола собиралась сказать, что это нечестно, но бабушка подмигнула ей.

– Попалась.

– Вовэ, это не нормально. И ты это понимаешь.

– Я воспользуюсь любым средством.

– Слушай, я тебя поняла, ясно? Не зачем давить. Твоя задача – если смотреть на дело под таким углом – прожить достаточно долго, чтобы увидеть церемонию. Как тебе такое?

– Тогда вы никогда не пройдете к алтарю. Только чтобы удержать меня на Земле.

– Поживем – увидим.

– Где он?

– Ждет снаружи.

– Пригласи его. Я хочу увидеть мужа своей внучки.

– Вовэ, мы еще не поженились, – заметила Сола сдержанно.

– И это не моя вина.

Эссейл ждал снаружи палаты, в нем бурлила раздражающая энергия, от которой хотелось ходить туда–сюда и кругами по учебному комплексу.

Воистину, неожиданно проснувшаяся совесть приносила много неудобств. И проведя целую жизнь в заботе о самом себе, беспокойство о миссис Карвальо внесло разнообразие… вместе с чувством вины, которое неотступно следовало за ним…

Когда Марисоль внезапно открыла дверь, он напрягся.

– Она в порядке? Позвать целителя?

Покачав головой, Марисоль улыбнулась.

– Она хочет поговорить с тобой.

Эссейл расправил свободный кашемировый свитер, который натянул перед отъездом… и поймал себя на мысли, что вместо обычных слаксов хотел бы видеть себя в смокинге.

Словно официальный дресс–код способен повысить шансы женщины на выживание.

Войдя в палату, он на мгновение завис от диссоциации, когда мозг сложил два плюс два… и пришел к пониманию, что бабушка Марисоль лежала в точно таком же помещении, где держали его. Но прежде чем воспоминания успели сбить его с ног и захватить контроль, Эссейл встряхнулся и заставил себя улыбнуться.

– Миссис Карвальо, – сказал он, подходя к койке. – Вы отлично выглядите…

Женщина прервала его слабым голосом:

– Если ты не женишься на моей внучке, я умру…

– Вовэ! – воскликнула Марисоль. – Ты же не серьезно сейчас!

Женщина положила руку на лоб.

– Какая слабость. Мне плохо…

Встревоженный, Эссейл бросился к двери.

– Мэм! Я позову…

– Чепуха! – Марисоль уперлась руками в бедра. – Почему, в таком случае, молчит оборудование?

Миссис Карвальо, казалось, возмутилась такой логике и опустила руку.

– Мусор, оно не работает!

– Прекрати уже…

Бабушка Марисоль посмотрела на Эссейла.

– Я должна знать, что о моей внучке позаботятся, и я выбрала тебя…

– Так, хватит. – Марисоль вскинула руки. – Мы уходим…

Эссейл подошел к койке и взял руку женщины. Посмотрев ей в глаза, он сказал тихо:

– Я не заслуживаю ее. Вы должны это понимать.

Миссис Карвальо улыбнулась так широко, что ее лицо засияло красотой, которой она обладала в молодости.

– Поэтому я тебя и выбрала. Ты осознаешь, что она лучшая.

– Она – все для меня. Она – целый мир.

– Ты радуешь меня. Я посплю. Хороший ты мужчина.

Когда ее глаза начали закрываться, Эссейл потер пальцем морщинистую кожу на руке. Кости располагались слишком близко к дерме, напоминая, что эта женщина, присутствующая в его жизни… и жизни Марисоль… смертна.

– Меня нельзя назвать хорошим, – прошептал он. – Вовсе нет.

– Богу виднее, – пробормотала Миссис Карвальо.

Когда женщина протянула свободную руку, очевидно, подзывая Марисоль, та подошла не сразу. Но потом она тоже взяла ее руку, и они оба были соединены хрупкой, сильной женщиной, лежавшей на кровати.

В повисшем молчании Эссейл с ужасом смотрел на Марисоль. Она смотрела на бабушку с грустным и серьезным выражением.

Что, черт возьми, мне сейчас делать? – гадал он.

Куин едва успел вернуть их в особняк Братства, прежде чем ранние, поджаривающие зад рассветные лучи полились с неба. В ту секунду, когда Брат ударил по тормозам фургона скорой помощи, Вишес открыл боковую дверь и, выпрыгнув наружу, протянул руку, чтобы помочь выбраться своей Джейн. Она приняла ее, хотя и не нуждалась в помощи, но было невероятно клево – сделать ей приятное хотя бы таким способом.

Закрыв двери, все трое подошли к входу и ступили в вестибюль. Как только он повернул лицо к камере, открылась внутренняя дверь, и Бэт впустила их в дом.

– Ребята, вы едва успели, – сказала Королева. – Мы волновались. Проходите в столовую.

Остальные Братья, что были в клинике Хэйверса, дематериализовались домой, но Ви захотел подстраховать Куина на обратном пути. И он не возражал против того, чтобы немного расслабиться.

Некоторые ночи выдаются невероятно длинными.

Другие же – откровенно адскими.

Бэт и Куин отправились в переполненную столовую, Ви же немного отстал.

– Хочешь что–нибудь съесть?

Джейн посмотрела через элегантную арку на изысканный сервированный стол и расправила плечи.